Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
– Не слишком ли примитивно? Вам поверят? – спросил Кириллов, обмозговав мой план.
– Должны. Именно потому, что будь я «двойником», обставил все без задоринки. Пошел, встретил, вернулся, и ноль сомнений.
– Возможно, возможно. А для чего вам Людмила? Ее-то на какой хрен с собой тащить?
– Для достоверности и безопасности.
– Чьей? – быстро спросил Кириллов.
– По легенде – ее и всего дела. Раз была слежка, то вели безусловно Людмилу. От самого Лондона, возможно. Или от Риги. Оставить ее нельзя. Попади она в лапы ГПУ – что тогда? Но и свою безопасность я из внимания не упускаю. Она же у вас тоже не так просто, не девочка на побегушках. Кое-что знает, в заложницы сгодиться... Или, если все гладко пойдет, будет моей связницей и еще одним вашим человеком в недрах интересующей вас организации...
– Логично, – протянул он. – Уж до чего логично, что я даже не знаю... Ведь что получается – мы отпускаем вас, возвращаем посылку (подменить ее или хотя бы исказить часть заложенной там информации технически невозможно), отдаем в заложники своего человека плюс расшифрована очень для нас важная явка – и что?
Его лицо выразило настолько естественное недоумение и обиду, что я рассмеялся. А ведь в самом деле... Или прав Шульгин, и люди этого времени и этого мира настолько примитивнее нас в интеллектуальной (пусть даже очень специфической) сфере, что обманывать их даже несколько стыдно. Как у малыша-первоклассника конфетку выманить...
А почему бы и нет в конце концов? Пусть устройство мозгов и качество интеллекта за тысячу лет и не изменилось, а вот жизненный и профессиональный опыт, реальная практика политической интриги, сам способ подхода к решению определенных задач изменились очень и очень...
– А об этом, любезнейший Вадим Антонович, думать надо было гораздо раньше. Хотя я понимаю, положение у вас сложилось хуже губернаторского. Рискнули вы отчаянно, в условиях дефицита времени, но... Но ведь и не проиграли пока. Все, как я понимаю, упирается для вас в вопрос гарантий. Если я, пусть и преследуя собственные интересы, согласился пойти на перевербовку и честно буду обязательства исполнять, перед вами открываются блистательные перспективы...
– Если же нет?
– Если нет... Милейший, а как вы вообще представляли себе все это? Вы же достигли своей цели – клиент сдался и пошел на перевербовку...
– Не так он на нее пошел...
– Ах черт, какой же я дурак! – хлопнул себя по лбу, в искреннем отчаянии. – Мне бы сопли пускать, в ногах у вашего Викентия, то бишь Станислава, поваляться, жизнь выпрашивая, а уж потом...
– Примерно так, – кивнул Кириллов.
– Увы, не сообразил вовремя. А теперь что уж... Либо верьте, как есть – либо к стенке... Игра и так проиграна, но там хоть в будущем сомнения мучить не будут...
– Что-то уж часто вы о стенке поминаете. Это тоже какой-то приемчик?
– А как же. У меня этих приемчиков...
– Тьфу ты, черт! – человек совершенно натурально плюнул на затоптанный пол, подошел к окну. Как и учил Шульгин, я довел его до полной растрепанности чувств. Отодвинув в угол шторы, он молча смотрел на улицу. И пока он так стоял, я успел заметить на противоположном доме вывеску: «Мосгико при МОСО». Нормальная советская абракадабра, но теперь при необходимости найти их логово – раз плюнуть. Разумеется если останусь жив.
Я совсем в тот момент забыл, что Шульгин со своей аппаратурой безусловно знает и это место, и любое другое...
Постояв пару минут спиной ко мне, он, похоже, нашел решение. Отчего весь расцвел.
– Мы вот что сделаем. Сначала заедем на одну из ваших явок, которую вы нам выдали. Признаюсь, мы о ней знали, и то, что вы ее не утаили, говорит в вашу пользу. Изымем кое-какие документальные улики, по-свойски побеседуем с людьми, которые могут там оказаться. Конечно, вы примете в этом самое активное участие, а мы, что нужно, тщательно задокументируем, а потом уже отпустим. И подписочку потребуем, о согласии работать на нас. В случае чего...
Для импровизации – неплохо. И, как это ни отвратительно, придется на такой вариант соглашаться. Шульгин же сказал, что принимать любое предложение, дело важнее сантиментов. А там – как уж сложится, может Александр Иванович и вмешается в нужный момент.
Я пожал плечами и улыбнулся. Мог бы еще сказать непонятному человеку, в том же шульгинском стиле, что и такой остроумный вариант ничем не улучшает его положения, но воздержался. У них, может быть, к подобным делам серьезнее относятся, верят, что запачканный предательством человек никуда не денется.
... Снова появились в комнате люди, очень похожие на местных гэпэушников, но один из них втащил за собой большой деревянный аппарат на треноге, с черными кожаными мехами и медным цилиндрическим, поблескивающем линзами объективом.
– Перед тем, как заняться делом, давайте на всякий случай сфотографируемся. На память, – с извиняющейся улыбочкой предложил Кириллов.
– Ради Бога. Особенно если карточку подарите...
Под яркие, дымные магниевые вспышки меня запечатлели индивидуально, в фас и профиль, а потом еще сделали несколько групповых снимков: на стуле в окружении дружески улыбающихся «чекистов», вдвоем с Вадимом, вдвоем со Станиславом, с Людмилой. Зачем бы это? Если как доказательство моего с ними сотрудничества, та вполне примитивно. Или – намереваются запустить портрет по своим каналам, на предмет идентификации...
Затем все скопом отправились вниз. Что интересно – мне опять застегнули на запястьях наручники. Очень примитивные по нашим меркам, то ли дело добротные гравитационные. Избавиться от них – не вопрос. Я так прикинул, что у меня хватит сил и выдержки просто разорвать цепочку. С некоторыми травмами, но в основном косметического плана.
Лестница, по которой мы спускались, была довольно крутой, со ступенями из натурального, но сильно вытертого временем мрамора, и стены были грязные, едва угадывался на штукатурке когда-то яркий растительный орнамент. И угольная лампочка светила тускло, только-только чтобы не спотыкаться в пути.
Чем я и воспользовался, удовлетворяя свои мелкие злобные инстинкты. Людмила спускалась на двух человек ниже меня, и, выбрав подходящий момент, я повторил вчерашнюю шутку. Заставил шедшего за ней «чекиста» оступиться и, падая, подсечь женщину.
