Чужак из ниоткуда (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич
Тимак принял мяч, обвёл защитника, и с ходу пробил.
Есть!
Один-ноль, мы ведём.
Два тайма по пятнадцать минут пролетели быстро. Как ни старался Данатар и другие, ни одного мяча я не пропустил (это было легко, учитывая уровень игры), а вот мы забили три.
— Тебя, Гуня, как подменили, — тяжело дыша и упираясь руками в колени, помотал головой Женька Данатаров, когда игровое время вышло. — Был один Гуня, стал другой.
— Так бывает, — сказал я. — Работал над собой помаленьку. И вот результат.
— Ага, — сказал Данатар. — А то, что без очков стал играть, тоже работа над собой?
— Тоже. Есть специальные упражнения, чтобы зрение исправить. Я их делал. Ну и витамин «А» помог. В моркови его много.
— Так ты морковку жрёшь? — засмеялся Данатар. — Был Гуня, стал Кролик. Эй, Кролик! Кролик, Кролик!
Я молчал. Остальные тоже. Новая кличка явно не прилипала.
— Умей проигрывать, Данатар, — сказал я. — Полезное качество.
Откуда-то слева пронзительно свистнули.
Спортплощадка была окружена проволочным забором, который держался на металлических столбах. Которые, в свою очередь, были вделаны в бетонный фундамент.
Вот на этом фундаменте, как на приступочке, сидели трое взрослых парней. Двое из них курили. Третий — с плотной шарообразной шевелюрой тёмно-рыжих кучерявых волос махнул рукой.
— Эй, Очкастый или как тебя… Гуня! Иди сюда!
Я посмотрел на товарищей.
— Иди, раз зовут, — ухмыльнулся Данатар.
— Я с тобой, — шагнул ко мне Тимак.
— Звали Гуню, — сказал Данатар.
Мне показалось, он знает этих парней и не ждёт для меня ничего хорошего от встречи с ними.
— Сам разберусь, — сказал я. — Спасибо, Тимак.
Подошёл, не торопясь, остановился в пяти шагах, разглядывая всю троицу. Лет по шестнадцать-семнадцать, равнодушные лица, окурки в уголках ртов, прищуренные глаза.
Тот, что меня позвал, с тонким носом и какой-то, словно облупленной физиономией, не курил и был без головного убора. Его двое приятелей — в кепках, косо надвинутых на лбы.
— Знаешь меня? — спросил кучерявый.
— Меня машина сбила, — сказал я. — Слышали, наверное. Травма головы. Если и знал, то забыл. Извини.
— Олег, — сказал кучерявый. — Он же Пушкин.
— Сергей, — представился я. — Он же Гуня, — я понизил голос и доверительно сообщил. — Хотя я понятия не имею, что это значит. Только пацанам, — я обозначил поворот головы в сторону одноклассников, — не говорите, засмеют ещё.
— Правда, что ли, не знаешь? — удивился Пушкин.
— Правда. Может, и знал. Но… не помню.
— Гуня ты в школе, — один из парней щелчком пальцев отправил горящий окурок в полёт. — А для нас — Очкастый.
— Для вас — это для кого? — поинтересовался я.
— Для всех остальных, — ухмыльнулся парень. Выглядел он каким-то… расхлябанным, что ли. Вялая челюсть, тёмное лицо, грязно-болотного цвета глаза и шрам, тянущийся от края толстого, нечётко очерченного рта, через левую щёку. — Ты Черепа вчера завалил?
— Ну я. А что?
— Это мой брат.
— Ничем не могу помочь, — сказал я ровным тоном.
— Не понял. Ты чё щас вякнул? — болотные глаза сузились.
— Оставь его, Рваный, — сказал Олег. — Чего прицепился к пацану? Он Черепа честно завалил, один на один. Не лезь. Мы здесь не за этим. Не ссы, Гуня, — обратился он ко мне. — Никто тебя не тронет.
— Мне ссать не с чего, — сказал я. — Пусть ссыт неправый. Чего хотели-то?
— В большую рамку встанешь? Сегодня восемнадцатое. Через десять дней, двадцать восьмого, в воскресенье, мы с пехотой играем, а на ворота поставить некого.
— С пехотой — это…
— С мотострелковым полком, — пояснил Пушкин. — Первенство Кушки начинается. Первый матч, как всегда, с ними.
— То есть, это со взрослыми играть?
— Ну да, с кем же ещё. В сборную Кушки тебя зовут, Гуня, цени. Кстати, а где твои очки?
— Не нужны уже, зрение исправилось. Так что теперь я не Очкастый.
— Да нам по херу, — произнёс Рваный равнодушно и закурил новую сигарету.
— Ладно, пошли, — хлопнул ладонями по коленям третий парень (плотный, широкоплечий, с твёрдыми острыми скулами) и поднялся. — Значит, ждём тебя двадцать восьмого в воскресенье на стадионе в семь тридцать утра, — обратился он ко мне. — Если не зассышь, конечно.
— И мама с папой разрешат, — добавил Рваный.
— Буду, — сказал я. — Хорошо, что не завтра. Десять дней мне хватит, чтобы восстановиться.
— Вот и ништяк, — сказал широкоплечий. — Бывай.
Рыжий на прощанье кивнул. Рваный ухмыльнулся, сунув руки в карманы.
Троица покинула спортплощадку и скрылась.
— Что они хотели? — спросил подошедший Тимак.
— Звали в футбол играть, против мотострелков. Двадцать восьмого.
— Ого. В воротах, что ли?
— Ага.
— Сильно. А потянешь? Там взрослые парни в команде, по восемнадцать-двадцать лет. Бьют, как из пушки. Да и ворота большие.
— Значит, надо потренироваться. Готов помочь?
— Конечно. А как?
— Двое нужны, — сказал я. — А лучше трое. — Кто у нас, кроме тебя, лучше всех по воротам бьёт?
— Данатар и Тигр, — уверенно ответил Тимак.
Я обернулся, махнул рукой:
— Данатар, Тигр!
Они подошли.
— Пацаны, завтра, после школы, постучите мне по воротам на стадионе?
— Гуню в сборную Кушки позвали, на ворота, — пояснил Тимак. — Надо форму набрать.
— Ну, раз так… — протянул Данатаров. — Постучим. Только мяч где взять?
— Нужно три, — сказал я.
— На фига? — удивился Данатар.
— Трое же по воротам бить будут.
— Ага… — глубокомысленно промолвил Данатар.
— Один я в комендатуре возьму, — сказал Тимак, и я вспомнил, что его отец — пограничник, начальник кушкинской погранкомендатуры. Насчёт второго с физруком можно договориться. Третий — не знаю.
— Разберусь, — сказал я. — Спасибо, Тимак. Тогда завтра в пять на стадионе жду всех троих.
— Замётано.
Пока мы разговаривали, остальные, включая девчонок, разошлись по домам. Осталась только Ирка Шувалова, стояла в сторонке, чего-то ждала.
— Тебя ждёт, — сказал Тимак, перехватив мой взгляд. — Иди, ты чего? Всегда же провожал после школы.
— Действительно, — пробормотал я. — Гуня я, в конце концов, или кто?
Очередная дверца в памяти Серёжи Ермолова открылась, и я увидел, кто такой Гуня. Точнее, Гунька. Литературный персонаж. Лучший друг Незнайки из книжки Николая Носова «Приключения Незнайки и его друзей». Гунька дружил с малышками, что категорически не нравилось Незнайке. Из-за этого они даже однажды поссорились.
Понятно. Значит, Серёжа Ермолов, дружит с малышками. Точнее, с девочками. Что для его возраста необычно. Причём необычно и на Земле, и на Гараде.
Я вспомнил наш интернат с раздельным обучением девочек и мальчиков вплоть до четырнадцати лет по земному счёту. А также горячие споры, которые кипели в обществе по этому поводу лет двадцать назад, — мол, не правильнее ли будет формировать смешанные учебные классы с самого начала обучения, то есть с шести-семи лет?
Традиционалисты тогда победили, и принцип формирования остался прежним — до четырнадцати лет раздельное обучение, затем — общее. На мой взгляд, это правильно. Однако здесь считали иначе. Хотя, как помнит Серёжа Ермолов, так было не всегда, были времена, когда мальчики и девочки в Советском Союзе, а перед этим в Российской империи, обучались раздельно.
Я подошёл к Ирке. Она подняла на меня чёрные глаза, улыбнулась. Я улыбнулся в ответ:
— Привет.
— Привет. Как ты? Хотела навестить тебя в госпитале, мне не разрешили. Сказали… — она замялась.
— Что сказали?
— Сказали, что ты без сознания, в этой… как его… в коме, и тебя нельзя тревожить. А старшая медсестра, она знакомая моей мамы, так вообще сказала, что ты можешь… ну… можешь не выкарабкаться. Зачем ты бросился за этим котёнком? Я чуть с ума не сошла, когда тебя… когда машина тебя сбила.
Её глаза подозрительно заблестели.
— Тихо, тихо, — сказал я. — Спокойно. Видишь же, я живой и здоровый. Врачи ошиблись, и слухи о моём переселении на тот свет преждевременны. Ты домой сейчас?
Похожие книги на "Чужак из ниоткуда (СИ)", Евтушенко Алексей Анатольевич
Евтушенко Алексей Анатольевич читать все книги автора по порядку
Евтушенко Алексей Анатольевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.