Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович

Ан нет, не закончен. Тот корабль, который тащил за собой шлюп и о котором поглощенный скоротечным боем Александр и думать забыл, напомнил внезапно о себе грохотом выстрелов и воплями. Судя по всему, с него не сняли команду, просто загнали ее в трюм, оставив несколько морских пехотинцев для контроля, плюс рулевого, чтобы он этой махиной, раза в полтора большей, чем «Санта-Изабель», управлял.

Так вот команда, видать, услышала шум боя и пришла к выводу, что это – шанс. И рванула наверх, сметая немногочисленную охрану. Несколько выстрелов в упор по толпе – это кровь и боль, но остановить прущую вперед толпу не так-то просто. Англичан попросту смели. И все бы хорошо, вот только не учли атакующие кое-какие нюансы. Точнее, просто не знали о них.

На тот момент, когда началась атака на английский шлюп, трофейный корабль уже освободился от буксира. Даже не просто освободился, а успел отстать – видимо, планировалось отдать якорь чуть в стороне и дальше от берега. Вот только манёвр пока не начали, идя по инерции, постепенно отставая. Когда «Бульдог» оказался взят на абордаж, британцы на трофейном корабле промедлили. Затем начался бой уже у них, а корабль тем временем, лишившись и намека на управление, постепенно приближался и как-то вдруг догнал своего пленителя.

Все немного ошалели, когда над кормой шлюпа нависла вдруг махина парусника, и он начал медленно и плавно, с приличествующей такой громаде неторопливостью, наваливаться на сравнительно низкобортный боевой корабль. В обычных условиях он получил бы дополнительный импульс и сдвинулся вперед, отделавшись сравнительно небольшими повреждениями, но сейчас его намертво удерживал стоящий на якоре «испанец». И удар получился что надо – огромная масса отличается соответствующей инерцией, и малая вроде бы скорость оборачивается чудовищной нагрузкой. Заскрипело дерево, шлюп, подмятый форштевнем «купца», резко осел на корму. Мутная прибрежная вода с восторгом хлынула ему на палубу и через открытые люки обрушилась в трюм.

В обычных условиях вряд ли можно было бы назвать это серьезной угрозой. Ну, примет корабль внутрь несколько тонн воды. Потом выправится, что в общем-то уже началось, поступление воды через палубу прекратится – и, в принципе, все. Не такая уж долгая работа для корабельных помп, и только. А потому Александр, так и стоящий на мостике «Санта-Изабель», в первый момент не понял даже, почему британские моряки вдруг с воплями кинулись к борту и начали прыгать в море. А потом сообразил, не так и плохо учили в Корпусе. Жаль только, изменить что-либо он уже не успевал.

В трюмах парусника может оказаться что угодно. И теоретически чего угодно не быть. В трюме парохода обязательно есть непременный атрибут такого корабля – паровая машина. А у паровой машины есть котлы под давлением. Раскаленные. И когда на них попадает холодная вода, они имеют обыкновение лопаться. Что, в общем-то, и произошло.

Откровенно говоря, давление было невысокое, а потому и особых эффектов вроде рождественского фейерверка не получилось. Но палуба вспучилась, рванулись через щели струйки горячего пара, обжигая тех, кому не повезло оказаться поблизости. А еще взрывом, пускай и несильным, у корабля вырвало кусок борта, и он начал медленно оседать, заполняемый водой теперь уже по-настоящему.

Это было мучительно – видеть, как корабль, который ты уже пару минут как считал своим, начинает тонуть и одновременно гореть. Хотя и не слишком интенсивно – ясно было, что вода уничтожит его первой. А главное, понимать при этом, что ничего уже не изменишь. Остановить воду, конечно, можно, пластырь подводить русские умели неплохо, вот только корабль после этого восстанавливать… Проще построить новый, а значит, «Бульдог» обречен в любом случае.

Но жизнь продолжалась. Мичман открыл было рот, чтобы отдать приказ – и тут ж захлопнул его обратно. Там, на «Бульдоге», уже и без него поняли, что к чему. И действовать начали быстро и на удивление сноровисто, благо народ был опытный, и азарт боя еще не прошел, сменившись апатией.

В первую очередь вытащили убитых – своих, а раненых – всех, не разделяя на русских, испанцев и британцев. Раненый есть раненый. Может, кто-то и не был согласен, но русские, которых европейцы считали варварами, об этом не забывали.

Потом начали шерстить корабль, благо тонул «Бульдог» медленно, времени хватало. В первую очередь вытащили корабельную кассу, потом оружие, боеприпасы, кое-что из личных вещей… Правда, успели немного – шлюп оседал все быстрее. У кого-то появилась мысль сдернуть с него хоть пару-тройку пушек, но тут уже было ясно, что не успеть. Наконец, на палубе корабля начала плескаться вода, и даже самые решительные и любящие пограбить сообразили – ловить тут больше нечего. И, когда последние матросы перебрались на опасно кренящуюся «Санта-Изабель» и освободили намертво вошедшие в твердое дерево кошки, английский корабль, словно этого и ждавший, начал стремительно уходить вниз. Через несколько минут на том месте, где недавно еще располагалось красивое, хорошо вооруженное судно, остались лишь торчащие из воды кончики мачт – для них глубины не хватило.

Стоило признать, в этом море упокоилось немало кораблей, подчас со всеми экипажами. Волны одинаково принимали и драккары викингов, и ганзейские флейты, и современные многопалубные линкоры. Так что там, на глубине, много чего лежало. «Бульдог» упокоился в достойной компании.

Ну а мичман, пока его люди занимались любимыми делами солдат любого государства и любого времени – грабежом, а потом сортировкой трофеев, вынужден был разбираться со вновь прибывшими, так внезапно обгадившими ему весь финал. Учитывая, что таскать что-либо тяжелее ложки, ну или максимум стакана, он сейчас все равно был не способен, вполне логичное распределение обязанностей. И, надо сказать, тут нашлось, чему удивляться.

Ну, начать стоило хотя бы с того, что портом приписки корабля был все тот же многострадальный Санкт-Петербург. Вот только в команде этого корабля не нашлось ни одного русского. Да и название, честно говоря, на русское не тянуло. «Ольза» какая-то. Ну хоть бы «Ольгой» назвали, право слово – и красиво, и звучит привычно…

Хотя все были граждане Российской империи, тут не поспоришь. Хотя Казимирский и польская фамилия, да. Хотя, конечно, Царство Польское – русская провинция, это факт. А то, что русских там не любят – второй факт, и тоже неоспоримый. Третий факт – те поляки, что верно служили России, достигали порой немалых высот, причем вполне заслуженно. И наконец, четвертый – польские дворяне были помешаны на своей гордости, причем где она кончается и начинается гонор – не смогли бы понять даже они сами. Эти исключением не были. Во всяком случае, капитан изо всех сил пытался смотреть на Верховцева сверху вниз. Получалось не очень.

Хотя, стоило признать, кое-какие поводы для гордости он все же имел. Как-никак сумел, воспользовавшись моментом, отбить свой корабль. И перед этим держался вполне достойно, до последнего пытаясь уйти от британцев. И ушел бы, корабль у него был вполне быстроходный, вот только ветер стих. Так что британцы смогли приблизиться и решить вопрос картечным залпом, изрядно проредившим экипаж и нанесшим серьезный ущерб такелажу. Собственно, из-за этого они сюда и добирались так долго. Вначале приводили трофей в относительный порядок, а когда закончили, то выяснилось, что ветер ушел окончательно. Пришлось тащить трофейный корабль на буксире.

К слову, трофей был не то чтобы очень завидный – так, все подряд. Польский капитан специализировался на торговле со шведами и датчанами, а там продать можно практически любой товар. Вот только с какого перепугу русский корабль рванул через море в разгар войны? Именно этот вопрос Александр и задал.

Поляк в ответ состряпал такую рожу, что за сто лет не оплюешь, и заявил, что поляки, дескать, не русские. На вопрос «А британцы-то об этом знают?» ответствовал, что потом наверняка разобрались бы и все вернули, доплатив за причиненное беспокойство. Правда, вопрос, зачем тогда было устраивать восстание и отбивать свой корабль, теряя людей, если англичане такие белые и пушистые, остался без ответа. Капитан же после этого стал смотреть на Александра волком – в самом деле, кому же приятно чувствовать себя дураком?