Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел

Это было настолько неожиданно, что меня буквально подбросило на месте. Без преувеличения. До кучи, оказалось, что в моей постели спал гадский Илюхин кот. Естественно, по закону подлости, он умудрился пролезть мне под задницу и, естественно, коту тоже очень не понравилось, что эта задница плюхнулась на него сверху.

Он извернулся, полоснул меня когтями по мягкому месту, а потом, чтоб избежать заслуженной расплаты, резко ретировался под кровать.

От полученных травм меня снова подбросило вверх и снова вполне буквально. Конечно же, я заорал. Потому что коты, знаете ли, хоть и мило выглядят, на самом деле те еще сволочи.

На этот раз мой импровизированный полет закончился приземлением на пол, слава Богу, на ноги.

— Что случилось⁈ — Раздался закономерный вопрос со стороны Илюшиной кровати.

Младший брат, разбуженный звоном будильника, моим криком и громким мяуканьем кота, принял сидячее положение и теперь, тараща сонные глаза, крутил головой по сторонам, пытаясь определить причину столь активного подъёма.

Причина стояла рядом с моей кроватью. Сурово поджав губы, она разглядывала меня и младшенького недовольным взглядом.

— Встаем. — Сообщила Людмила Владленовна. — Делаем зарядку. Потом — водные процедуры. Алексей идет в школу. Илья начнёт заниматься уборкой. Алексей вернется из школы и присоединится. Засрались тут, сил нет никаких.

— А я в школу не иду, если вы не знали. — Высказался Илюха. — Могу попозже встать. И уборку мы делали на прошлой неделе.

Он снова рухнул в постель, натянул одеяло и попытался изобразить крепко спящего человека. Не тут-то было.

Бабуля, подскочив к Илюшиной кровати, с силой дёрнула его за ногу.

— Подъем! То, что ты не идешь в школу, не освобождает тебя от домашних обязанностей. Труд облагораживает человека!

Младшенький что-то промычал в ответ из-под одеяла. По-моему, предложил родственникам уехать обратно в свой районный центр и облагораживаться там, сколько душе угодно.

Я посмотрел на часы, которые висели на стене. Время было шесть утра. Шесть! Утра!

— Слушайте… Вы же директором в школе работаете. Верно? — Спросил я Людмилу Владленовну. — Должны понимать, уроки начинаются в восемь. Зачем, скажите на милость, вставать за два часа до этого?

— Как зачем? — Удивилась странная женщина. — Говорю же, сначала зарядка, потом водные процедуры, потом завтрак. Вещи, опять же, надо погладить. Ты ведь не собираешься идти в мятой рубашке? В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и мысли! Это, между прочим, слова классика. Антона Павловича Чехова.

Честно говоря, из всего перечисленного Людмилой Владленовной списка, я был согласен только с пунктом «завтрак». Чехов, конечно, молодец и все такое, но думаю, он имел в виду немного другое.

Во-первых, зарядка, конечно, дело хорошее, и впереди, если ничего не получится изменить, меня ждут тысяча и одно утро, когда я начну активно заниматься спортом. Конкретно в данный момент передо мной стоит совсем другая задача. Сделать так, чтоб не случилось похода со всеми его вытекающими последствиями. И если все сложится положительно, я, возможно, совсем иначе проживу жизнь.

Во-вторых, рубашка у меня в очень даже нормальном виде. Висит себе на «плечиках» в шкафу. Вот насчёт этого точно прикопаться не к чему. Сказалась армейская привычка, держать вещи в строгом порядке.

А в-третьих, что это за водные процедуры, занимающие по времени… сколько? Час? Ну точно не меньше, если исключить зарядку и рубашку. Я же не тюлень, что настолько долго плескаться в воде.

— Ах так… — Протянула бабуля, переводя свой взгляд с меня на Илюху и обратно.

Я, конечно, как братец, недовольства вслух не высказывал, однако, не сомневаюсь, Людмила Владленовна и без слов по моей физиономии поняла, что думают оба внука о ее нововведениях.

Бабуля молча крутанулась на месте и чеканным шагом покинула комнату. Честно говоря, я сразу заподозрил неладное. Не похожа она на человека, который так быстро сдается.

Не прошло и пяти минут, как дверь комнаты снова распахнулась. На пороге обозначилась Людмила Владиленовна с ведром в руках.

Ведро было полным и догадаться о его назначении не составляло труда. Вряд ли эта особа решила показать правильный пример и помыть полы.

Я открыл рот, собираясь рывкнуть младшенькому, чтоб тот быстренько выбирался из постели, но не успел. Людмила Владленовна оказалось крайне шустрой дамой, не смотря на возраст и занятые руки.

Сходу, не останавливаясь, она подскочила к Илюшиной кровати, а потом, размахнувшись, плеснула ледяную воду прямо на братца.

Как я понял, что вода ледяная? По Илюшиному воплю и той скорости, с которой он вылетел из постели.

— Вы что, совсем что ли? — Вытаращился братец на бабулю. — Теперь же все мокрое. Я мокрый, постель мокрая и ветрянка!

Илюша выставил вперед обе руки и покрутил их, показывая любительнице здорового образа жизни зеленые пятна.

— Ветрянка не сахар, не растает. И ты тоже не сахарный, не растаешь. Зато теперь всем точно понятно, если я говорю:«Подъем!», значит– подъём. — Невозмутимым тоном ответила Людмила Владиленовна. — Так что сначала зарядка, потом два круга вокруг дома, в качестве педагогического наказания, водные процедуры и завтрак. Илья, прежде, чем заняться уборкой, разбери мокрую постель, сними белье и сложи его в стирку. Матрас — на улицу сушить.

Бабуля снова резким движением, на одной пятке, развернулась в сторону выхода и с гордо поднятой головой покинула комнату. Похоже, моя служба в армии — это тоже на генетическом уровне. При такой-то бабке-генеральше. Как ее вообще к детям допустили?

— Леха… Песец нам… — Протянул с тоской младшенький, глядя в след женщине-деспоту.

— Угу… Похоже на то… — Согласился я. — Эй! А что за словесные обороты, не понял⁈ Какой «песец»? Смотри в садике не ляпни.

— Почему? — Искренне удивился братец. — Дед Ваня же говорит так. А еще «ещкин дрын», «раздери тебя коза» и «мляха-муха».

— Илюша, блин! Тебе рано такие выражения использовать. Мамку в садике ругать будут. Смотри, еще раз услышу, рот мылом намажу. Понял? — Пригрозил я младшенькому. — Идем. Зарядку делать будем, пока наша чудо-бабушка ещё какой-нибудь ерунды не придумала. Фантазия у нее очевидно богатая.

Илюха, насупившись, пошлепал мокрыми пятками из комнаты в зал, а оттуда в ванную, заявив, что ему вообще-то сначала нужно высушиться и переодеться.

Вот честно говоря, уже в тот момент мне нужно было задуматься, стоит ли идти вечером в парк, чтоб решать важные вопросы. Очевидно же, если день начался через одно место, то закончится он еще хуже.

Глава 7.2

В общем, кто-то невидимый очень выразительно давал мне понять, обстоятельства сегодня для важных дел складываются не самые лучшие. Однако я к знакам судьбы не прислушался, на ее намеки, говорвшие:«Леха, притормози, подожди!», внимания не обратил. Хотя стоило и притормозить, и обратить.

Мало того, утро выдалось крайне энергичным, отнюдь не в положительном смысле, так еще и продолжение дня оказалось слегка дурацким. Ну как слегка… Просто идиотский день, вот и все.

В школу я явился, естественно, в дурном расположении духа. Всю дорогу, пока топал от дома до «храма знаний», мысленно костерил новообретенных родственников по чем зря.

Во-первых, я вообще за годы своей жизни отвык от того, чтоб за меня решали, как я должен провести мой же день. Причём, детально. Уж тем более, в приказном тоне.

Да, сейчас я не взрослый мужик, а подросток, но даже в этом периоде времени у нас с Илюхой имелся простор для самостоятельности. Мать все время проводила на работе либо в домашних заботах. Ей некогда было ходить за нами след в след и заглядывать детишкам в рот.

С Людмилой Владленовной — ситуация обратная. Она решила за несколько дней наверстать все упущенные годы и привить нам свое видение педагогики. Я, конечно, попытался сопротивляться, но не зря наша бабка работает директором школы. Бодаться с ней — себе дороже. Мой бунт был пресечен на корню, а пробежка увеличилась на три дополнительных круга.