Городовой (СИ) - "Andreas Eisemann"

В записке, которая предназначалась Грине или его близким, я написал, чтобы всем четверым нашёл на эту ночь дев пониженной социальной ответственности. И в особенности Даниилу, чтобы поработали над ним как следует. А то будет тут ходить яйцами звенеть да на меня угрюмо зыркать, ещё выкинет чего, кровь-то молодая, горячая.

Вернувшись в номер, Маша сняла наконец-то верхнюю одежду, но в ожидании меня продолжала разглядывать интерьеры, ходя из комнаты в комнату, хотела посидеть на каждом кресле, понюхать каждый цветок в номере.

— Я хочу принять ванну! — безапелляционно заявила она.

— Может, лучше сначала пойдём в ресторан, посмотрим, что у них есть, а потом в ванну?

Маша посмотрела на меня исподлобья, задумалась на секунду, потом резко переменилась.

— Да, мы идём ужинать, там вкусно пахло! Ну идём же скорее!

— Так одевайся!

В ответ она фыркнула и стала натягивать свои сапожки, я оставил пальто и так, в костюме, заперев номер на ключ, пошли вниз. Да, никакой электроники, магнитных ключей, вай-фая и всего прочего. Вроде уже давно тут, но никак не привыкну, как будто застрял в каком-то сериале про дореволюционное время.

Уселись не друг напротив друга, Маша тут же начала изучать меню.

В итоге взяли из холодных закусок артишок с крабом, голландский соус и икру осетра. Порции были грамотно рассчитаны, чтобы хватило места на основное. Дальше лёгкий крем-суп из спаржи с осетриной, а на основное блюдо говядина «по-парижски» с мадерным соусом, фуа-гра и картофельным мильфеем. Тогда же и узнал, что такое мильфей, оказалось, запеканка, выложенная тонкими слоями. Довольно вкусная штука.

Если честно, мне было все равно что брать, даже то, что намешали вместе мясо и рыбу, тоже меня не волновало, просто хотелось сделать приятное Маше, что бы она попробовала всякого разного.

На десерт принесли ромовый саварен «Кальвиль» с фисташковым кремом и малиной. Саварен — разновидность ромовой бабы.

Маша блаженствовала, пробуя то одно, то другое, у меня тоже разыгрался аппетит, всё было невероятно вкусное.

Я, словно кот, прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, одновременно проводя рукой по спине Маши от талии до плеч, прислоняя её к себе. Когда дотронулся, она чуть выпрямилась, а потом податливо прижалась ко мне и положила голову на плечо. Вдохнул запах её светло-каштановых волос, пахло приятно, какими-то яблоками.

— Наелась? Вкусно?

— Очень… давно так хорошо не ела.

— Я, признаться, тоже, у нас в ресторане всё-таки поскромнее.

— Конечно, это Гранд Отель Европа, вообще, откуда у тебя деньги на такие роскошества? — вырвалась она из моих объятий и строго посмотрела на меня. — Берёшь у полиции за то, что учишь мальчишек стрелять?

— Хочешь возглавить журнал?

— Что?!

Ох, как я любил, когда она резко меняет настроение, буквально кардинально за полсекунды, только женщины так умеют, мужику надо раскачаться всегда.

— Женский журнал про моду, культуру, стиль жизни и всё такое, ты ведь декадентка, вот про это тоже, в общем, про всё самое модное и современное.

Маша уже серьёзно и удивлённо смотрела на меня, ничего не говоря. А я продолжил.

— Мне нужен молодёжный журнал… — я хотел было сказать, без всей этой революционной демагогии, но тогда бы начались выяснения отношений, поэтому решил сгладить углы, — не только молодёжный, женский журнал, но рассчитанный не на матрон, а в основном на активную молодёжь, как ты, — я заправил ей за ушко непослушную прядь, от чего у неё ещё сильней выступил румянец, и она прикусила губу.

— Там будет не только мода и платья, хотя это тоже, понимаешь, я хочу создать журнал про образ жизни. Чтобы этот журнал отрывали с руками и передавали друг другу, а строгие пожилые мадамы запрещали им его читать.

Маша при этой картине мечтательно заулыбалась.

— Начнём с малого, в тестовом режиме, постепенно, с опытом, будем наращивать обороты, искать людей. В итоге это будет журнал для элиты, но доступен для всех, ну ладно, для большинства, постепенно он будет дорожать.

— Очень важно, что бы мы могли через этот журнал влиять на общество, это будет как бы рупор, но для этого нужно заработать репутацию, уважение и аудиторию. Так же там будет обязательно светская хроника, ты по этому специалист, — я погладил её по щеке, девочка блаженно прикрыла глаза, представляя себе перспективы.

— Постепенно вокруг тебя сложится полноценное издательство. Тебе надо искать людей, кто этим будет заниматься, не стесняйся нанимать девушек и женщин, это будет скандалом, что дополнительно привлечёт внимание.

Маша уже хищно улыбнулась.

— Кроме этого мы сделаем совершенно скандальную штуку, — я сделал паузу и посмотрел в её расширившиеся от удивления и нетерпения глаза. — Со страниц этого журнала мы будем бороться за права женщин.

Глаза Маши расширились ещё больше.

— Нас тут же прикроют, твой любимый фон Валь и прикроет, — в первый раз проговорила девушка.

— Да, прикроет, но прикроет в другом смысле, если ты понимаешь, о чём я.

Тут уже я лукаво и с улыбкой посмотрел на непонимающую Машу.

— Я сделаю так, что он глотки будет рвать, но не даст прикрыть журнал.

— Как это?

— А вот это, моя маленькая вредина, уже не твоё дело, — слегка погладил её по кончику носа, от чего она отстранилась.

— Так что готовься, журнал — это будет новый феномен, ориентир в мире моды и стиля для девушек и женщин по всему миру. Мы будем воспитывать вкус у целых поколений. Ты согласна? Ты в деле?

Маша уже серьёзно посмотрела на меня, как бы оценивая, видно было, что какие-то мысли крутились в голове, как будто она что-то пыталась нащупать, но никак не могла.

— И как мы его назовём?

Вот это был больной для меня вопрос. Оказывается, Vogue уже существовал. Я специально узнавал. Но пока он выходил в качестве газеты, нужно было что-то лаконичное и ёмкое, желательно такое же французское слово. Я подумал о названии Luxe, это было понятно, потом пришло в голову название Glamour. Это очень хорошая идея, никто не знает, что это такое, будет завеса некой тайны. Да, наверное, так и поступим, а потом меня осенило. Маша наблюдала за всеми эмоциями и за финальным озарением.

— Подумаем вместе, главное сейчас другое, всё организовать.

— Но я же вижу, что ты что-то придумал, говори!

— Не скажу!

— Ах ты!

Она ущипнула меня.

В этот момент подошёл официант и предложил напитки, сразу вино мы брать не стали, ограничились соком, а вот сейчас для вина самое время, заказали бутылочку Каберне-Совиньон 1890 года. Пока Маша дулась, я продолжал обдумывать план, и он был простой. Я просто выкуплю Vogue. Вот и всё. Над организацией издательств и слиянием их надо будет подумать и разузнать всё про создателей Вога.

— Не дуйся, постепенно всё узнаешь.

— Я хочу сразу всё знать!

— Так не бывает, — улыбнулся я.

— А где взять столько денег, это ведь очень дорого, типография, найм людей и всё остальное.

— Мир не без добрых людей, — улыбнулся я, — как-нибудь осилим.

Маша недоверчиво посмотрела на меня.

Официант налил чуть-чуть, дал попробовать, после того как я одобрил, он разлил по бокалам, оставил бутылку и ретировался.

Маша дулась недолго, её снова захватили перспективы, и она то и дело, прикладываясь к бокалу, думала о чём-то своём.

— Самое главное — это люди, команда. Нужны творческие смелые люди, готовые рисковать, экспериментировать. Кроме этого нужна будет студия, фотограф.

— Зачем фотограф? — удивилась девушка.

— Ну как же, будем фотографировать девушек в разных платьях, ставить их на обложку.

— Ох ты, — зажмурилась Маша.

Ну да, фотография была дорогой и модной игрушкой. Я тоже отпил прекрасного вина и задумался. Мне нужен этот журнал, необходимо формировать молодёжное движение, создавать субкультуру, уводить общество от левых идей террора и всеобщего ограбления, от всей этой дикости. Чуть позже мы сделаем и мужской журнал, он постепенно вытечет из основного. Надо познакомить Машу с Моховым, пусть сделает для неё платье. Но не такое, как у всех, нужно брать направление на минимализм, уходить от этих юбок в пол, рюш, корсетов и прочего викторианского.