Меч на ладонях - Муравьев Андрей

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129

Костя кивнул. Ну что же, в пирующей толпе легче затеряться – на него уж точно никто не обратит внимания. За последние несколько дней он здорово устал – сначала осада, бой, бегство, выкуп наконец. Весь накопленный стресс требовал немедленного выхода, причем, как говорил один его товарищ еще в той жизни, желательно «с цыганями», благо деньги были.

Часть хмельного местного населения заглядывала на огонек и в харчевню, вокруг мелькали улыбавшиеся лица, слышались заводные народные мелодии, исполнявшиеся на всех видах дудок. Костя хмыкнул. Ему уже подали кувшин вина, жаркое обещали чуть погодя, и он медленно тянул неплохой напиток из глубокой глиняной кружки. За весь день это была первое, что попало в его желудок, и с голода ароматы кухни и вина чувствовались особенно тонко. Косте было хорошо после отлично проделанной работы, а за последние недели его воззрения настолько изменились, что даже киднэппиннг (а что же это такое – выкуп?) он воспринимал уже как рутинную работу. После всех погонь, путешествий, новых лиц, языков, городов, хотелось благодушного настроения, которое может дать или семья, или банальная пьянка в кругу друзей. Ни семьи, ни друзей вокруг не было, зато в этой части Милана намечался самый настоящий праздник – так почему же и ему не заглянуть на огонек?!

Отдельной темой в голове, уже слегка затуманенной, крутилась мысль о баронессе: динамит ведь! Крутила носом, глазками стреляла, а как в родных стенах оказалась, так и знать не знает.

А он-то хорош! Мыслями размахался. Она на него, типа, глянула с благосклонностью. Блин! Вроде и не маленький, а жизнь не учит. Сколько раз себе говорил: выбирай под стать! Не разевай рот на то, что не проглотить! Не лезь – себе же хуже будет.

Костя саданул еще кубок неразбавленного вина, потом еще один, вспомнил историю своей первой неразделенной любви, второй разделенной, третьей… Плюнул, налил еще и выпил.

Смазливая служанка, подливая вино, игриво подмигнула статному воину, и этот невинный флирт окончательно вскружил голову быстро захмелевшему Константину.

– Бочонок вина честной компании! – Костя бросил на стол пяток солидов, моментально прибранных заботливой рукой служанки. Сидевшие вокруг мастеровые, по случаю свадьбы одетые в нарядные одежды и с цветами в головных уборах, радостно захохотали: оплачено все, гуляй, халява!

Когда же Костя еще раз потребовал повторить для всех, его уже окончательно приняли за своего. Со стороны рабочих зазвучали тосты за доброго путешественника, здравицы. Костя с кем-то чокался за процветание Милана, его жителей, говорил какой-то длинный тост, коверкая незнакомые иностранные слова.

Потом уже шумной веселой толпой они ввалились в чей-то большой дом, где их пригласили к общему столу, где Костя опять чокался, обнимался, говорил тосты и так далее. Помнились только чьи-то горящие глаза и необычный подъем – хотелось говорить, говорить, говорить!

Костя проснулся оттого, что очень захотелось чихнуть. Солнышко еще только начало свой путь, и его первые лучики стыдливо подбирались к брошенным у окна сапогам. Дальше взгляд Малышева скользнул по спинке кровати, прошелся по чьим-то симпатичным загорелым ножкам, уперся… Стоп! Какие ножки?

Фотограф аккуратно подвинулся и обнаружил предмет, из-за которого так хотелось чихнуть: на его левой руке покоилась целая копна светлых волос, обладательница которых (как и симпатичных ножек!) мирно посапывала у его бока.

Горло запершило. Где бы выпить?

Костя пошарил по полу у кровати. Судя по окружавшей его обстановке, ночевал он явно не в той гостинице или постоялом дворе, в котором остановился вчера. Яркие дорогие шторы из тяжелого бархата, резная мебель, камин – все это было не похожим на убранство съемного жилья. Обладательница копны волос, почувствовав, что мужчина встал, не просыпаясь, погладила его (рука скользнула по спине, вызвав мгновенный сладкий озноб), что-то пробормотала и завалилась спать дальше. Малышев приподнялся на локте – придется разбираться самому.

С трудом, пошатываясь и борясь с чудовищной головной болью, он стал на ноги.

– Где же они воду держат?

Из складок одеяла (не мешка, набитого сеном или соломой, или шкуры, а именно из одеяла!) на секунду возникла рука и ткнула пальчиком в сторону. Костя повернулся в указанном направлении и напоролся на столик с фруктами и маленьким графином вина. То, что это был не глиняный кувшин, а графин из дорогого венецианского дымчатого стекла, только подтвердило первые впечатления от места – это не гостиница!

После бокала вина стало легче думать и дышать. Вместе с мыслями в голове возникли и разные подозрения по поводу вчерашнего вечера. То, что Костя провел его бурно, не вызывало сомнений: из одежды на нем был только нательный крестик.

Симпатичная хозяйка комнаты, продолжавшая сладко спать, разбросанные тут и там предметы мужского и женского туалета – все говорило о том, что вечер удался! Только вот воспоминания упорно заканчивались на харчевне. Картинки с улицы, полной веселившихся итальянцев, изредка мелькали, но дальше… дальше ничего! А ведь явно что-то было.

Костя прокашлялся.

– Э-э… Послушай… – Он запнулся. Сведения об имени собеседницы явно были пробелом в его багаже знаний. – Красавица!

Копна волос пришла в движение, и из них на него глянули симпатичные зеленые глазки. Хозяйка (или не хозяйка?) приподнялась из складок одеяла и разбросанных по кровати маленьких подушек и плавно потянулась, открывая Малышеву вид на белую кожу спины и точеную шейку.

– А, проснулся, – томно промурлыкала она и начала выбираться из-под покрывала. – Иди ко мне, бычок…

Симпатичное личико улыбнулось и подмигнуло. Костя сглотнул слюну.

– Хм. Ты не подскажешь мне, что я вчера сделал?

Девушка резко поднялась и села в постели, инстинктивно подтянув одеяло до самого подбородка. В ее взгляде промелькнула тревога.

«Не то, мля, не то брякнул!» – забилась в гудевшей голове запоздалая мысль.

– Ты что, совсем ничего не помнишь? – нехорошим тоном спросила красавица.

Видимо, вид Малышева был достаточно красноречив, так что ответа она не стала дожидаться. На симпатичном личике появились недовольные морщинки, брови нахмурились. Тем неожиданней был прозвучавший смех.

– Видимо, сильно тебя приложило вчера! – Обладательница симпатичных ножек снова расслабилась и потянулась к столику с фруктами и вином.

Костя почесал гудевшую голову. Неожиданно пальцы наткнулись на громадный синяк – шишка находилась почти строго по центру лба, и что несомненно, являлась той самой причиной, по которой утренняя боль не проходила и после двух бокалов вина.

– Чем приложило? – выдохнул Костя, автоматически наливая вино в бокал незнакомке. Следом плеснул и в свой бокал – вино было красное, терпкое, вкусное.

Та удивленно вскинула брови:

– И этого не помнишь?

Костя честно помотал головой:

– Не-а.

Незнакомка (незнакомка ли?) склонила головку набок и осмотрела полуголого Костю сверху вниз.

– А что помнишь?

Малышев подумал и честно ответил, что ничего. Девушка задумалась:

– А ты и правда папский легат?

Костя поперхнулся вином:

– Кто?

Девушка удовлетворенно хмыкнула:

– Так и знала… Ну ведь так и знала!

Малышев пересел на край кровати и заглянул все еще хмыкавшей красавице в глаза:

– Давай-ка, милая, поподробней!

Она сверкнула глазками:

– Лгун! Поподробней ему. – Незнакомка потянулась за спелым апельсином, но, встретив взгляд Кости, убрала руку и села поудобней. – Рассказывай ему… Натворил, а потом рассказывай! Что помнишь-то?

Костя честно признался:

– Свадьбу помню.

Девушка вздохнула.

– Бедной вдове и довериться некому. – Она подтянула к себе халат и, закутавшись, начала повествование. – Ты на свадьбе, наверное, выпил малость. И говорить стал. Говорить про то, что христианская религия – самая правильная, нужная и верная, папа Урбан – уста Божьи, святейший человек, что на нем великая печать Господа нашего лежит, дела ему важные предстоят по усилению авторитета церкви.

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129