Одиссей покидает Итаку - Звягинцев Василий Дмитриевич

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124

Каждого из нас такое положение вполне устраивало, ведь даже между собой мы инстинктивно избегали разговоров о будущем.

Только Борис с Герардом проявляли нетерпение. Но их понять было можно.

И день, по-моему, на седьмой, когда, собравшись вечером в большом холле, мы смотрели трехмерный видеофильм о родной планете Антона, Борис поставил вопрос ребром. В том смысле, что бессмысленное времяпрепровождение им надоело и не пора ли уже Антону выполнять свои обещания. Я заметил, как при этих словах Альба вздрогнула.

– Ну, раз так, давайте поговорим, – согласился Антон. – Для меня лично технической проблемы тут нет. Прямо сейчас я могу организовать переход в любую точку Земли в 2228 год. Вы в этом году стартовали? Проблема возникает у вас. Первое – вы готовы разумно объяснить своим современникам и соотечественникам, как получилось, что вы вернулись втроем и без корабля?

– Объясним так, как есть на самом деле, – сгоряча выкрикнул Герард, но Борис его не поддержал, а, напротив, помрачнел. Я понял, о чем он задумался.

– Допустим, – согласился Антон. – Хотя не думаю, что это будет так уж просто сделать. Однако против факта вашего возвращения никто спорить не сможет, и все как-нибудь устроится. Беда в другом. Вашего мира, в котором вы жили, в данный момент физически не существует. Это понятно? Он не более чем одна из вероятностей. Если вы туда вернетесь, вероятность зафиксируется. Именно в том виде, как вы ее помните. Но в вашем мире отсутствовала информация о тех событиях, что происходят на Земле сейчас. Значит, их быть не должно. И тогда вашим товарищам, – Антон широким жестом показал на всех нас, – возвращаться будет некуда. Они смогут после вашего ухода попасть лишь в ту единственную реальность, которая определяет необходимость и возможность вашего существования в вашем варианте XXIII века… А она сильно отличается от привычной для них… Как вы на это смотрите?

Удар получился сокрушительный. Однако Борис сохранил самообладание.

– А если наоборот? – спросил он. – Сначала они возвращаются домой, а потом мы?

– Та же история. Зафиксировав нынешний вариант реальности, мы получим в XXIII веке ситуацию, в которой земляне знают о существовании Галактического союза, поддерживают с ним постоянные дружеские отношения, имеют колонию на Валгалле и так далее. Согласны вы вернуться в такой мир?

Мне показалось, что Антону доставляет даже своеобразное удовольствие говорить то, что он говорил.

И еще я подумал, что почти то же самое я говорил Альбе во время нашей первой беседы на Валгалле, чисто интуитивно догадавшись о возможности такого вот пассажа. Оттого, может быть, она сейчас выглядела спокойнее и Айера, и Корнеева.

– Тогда как вообще могло получиться, что мы встретились? – спросил Борис.

– В этом все и дело. Совместными усилиями всех здесь присутствующих, – Антон позволил себе слегка усмехнуться, имея в виду и себя, и нас, и Ирину, как представительницу третьей стороны конфликта, – в районе Валгаллы все причинно-следственные и пространственно-временные связи настолько деформировались, что флюктуации задели и ваш маршрутный тоннель. Он ведь вневременной…

– Обычное дело, – вдруг вставил Воронцов, – во время войны нейтральные корабли нередко налетают на мины, поставленные не для них.

– Нам от этого не легче, – огрызнулся Айер. Он, кажется, всерьез решил, что мы перед ним виноваты. А может, он и прав. Кого должен винить человек, на своем дачном участке подорвавшийся на гранате, оставшейся с Гражданской войны? Белых, красных, Октябрьскую революцию или сразу Карла Маркса?

В ходе разгоревшейся многочасовой дискуссии, перешедшей, к счастью, в общетеоретический план, выяснились многие интересные вещи.

Поскольку и в «обычных» условиях количество причинно-следственных связей так велико, что их невозможно просчитать ни на одном компьютере сколь угодно большой мощности, а в нашем случае естественный ход событий нарушался слишком уж грубо, теперь уж никто не в состоянии достоверно определить, что из случившегося и в какой мере является артефактом.

То есть вполне возможно, что первый поход Берестина в 1966 год создал условия для моего знакомства с Ириной, деятельность Воронцова в 1941 году спровоцировала ее появление на Земле, наше проникновение на Валгаллу предопределило полет в тот район «Кальмара» и так далее.

– Одним словом, если я правильно тебя понял, – с ледяным спокойствием обратился к Антону Воронцов, – в лучшем случае ты оказываешься… дилетантом, – но это научное слово прозвучало у Дмитрия как хлесткое оскорбление, – а в худшем – провокатором. Нет? Вспомни наш с тобой самый первый разговор…

– В какой-то мере должен признать, что определенную некомпетентность я проявил… – согласился с ним Антон, по-прежнему невозмутимый. – Хотя следует еще определить, можно ли назвать это так, то есть возможна ли вообще компетентность в вещах в принципе непредсказуемых. Но пусть даже и так. Я не хочу оправдываться. Каждая наука – а дипломатия наука в гораздо большей степени, чем какая-нибудь математика, физика и тому подобное – всегда исходит из реальностей психологии, истории, метеорологии даже, если угодно. И мною были учтены и просчитаны все доступные прогнозированию вероятности. Если бы каждый фигурант нашего дела точно и правильно выполнял свои функции – говорить было бы не о чем. Вот и получается, что как бы я ни ошибался, а только и ваша вина тут не последняя. Простите, вы-то вели как себя? Сколько импульсивности, безудержной самодеятельности, страсти к самоутверждению… А ведь каждый шаг в сторону, как любишь повторять ты, Андрей, может перевернуть всю дальнейшую жизнь… Возьми даже твою последнюю выходку, Дмитрий, когда ты собрался застрелить Сталина.

– Раз уж об этом речь зашла, – перебил его Берестин, – чем там все-таки закончится? Как Марков из положения выйдет и как с войной будет?

– А главное – что плохого, если б и ликвидировал я его? – вопрос этот, очевидно, остро занимал Дмитрия. – В пятьдесят третьем мир не рухнул, в сорок первом, по-моему, тем более… Да Марков и вообще мог бы о его смерти не объявлять. В эти, мать их так, времена, что угодно можно было сделать… Хоть сам себя Сталиным назови, хоть скажи, что Ленин воскрес и принял на себя руководство государством… Им, тогдашним, абсолютно все равно…

– Интересный вопрос, – Антон явно обрадовался возможности сменить тему. И приготовился прочитать нам очередную лекцию, но ему не дали.

Айер, Корнеев и внезапно присоединившийся к ним Сашка. Ну да, конечно, проблема возвращения его тоже волновала. Супруга, сами понимаете, которая все никак не может доехать до Москвы из своего Кисловодска. Я забавы ради представил себе, как сие могло бы выглядеть. Она садится в поезд на старинном кисловодском вокзале, рассчитывая через тридцать часов быть дома и обнять горячо любимого мужа, но не тут-то было… Дорога все удлиняется и удлиняется, как до Владивостока и дальше, пассажиры ничего не понимают, и едут, и едут, и едут… Четыре месяца едут. Одичали все, перессорились, денег ни у кого не осталось, на станциях подаянием кормятся… Кое у кого и дети скоро рождаться начнут от тесноты путевой жизни. А в более оптимистическом варианте – удлиняется не дорога, а срок путевки.

Короче, ни до чего мы в тот вечер не договорились. Антон предложил на выбор целую серию вариантов, но все они таили в себе тот или иной изъян, этический, философский или чисто бытовой.

Разумеется, у космонавтов причины стремиться домой были более основательные. Честно – при всем моем показном, а также и наигранном оптимизме, с которым я рисовал им картины адаптации и дальнейшей счастливой жизни в нашем светлом настоящем, вообразить себя на их месте я без тоски и страха не мог. Мне и моего опыта достаточно. Так одно дело – сорок три года назад, и совсем другое – триста! Ну пусть двести сорок четыре, если совсем точно.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124