Титановый бардак (СИ) - Номен Квинтус

— Давно пора, пусть старичок порадуется.

— Старичок? Да он нас переживет! Если мы победим, конечно.

— Конечно победим — так правильно говорить. Ладно, пойду дальше работать, сейчас совещание Ставки, если я не путаю, так что мешать не буду. Если что, так я у себя…

Любой в Учкудуке расскажет старик как город-красавец в пустыне возник

— Я вот одного не понимаю, — заметила Светлана, когда все в очередной раз собрались за ужином, — какого хрена британцы-то воевать полезли? И что теперь янки делать будут?

— А что янки-то? — удивился Петруха.

— Наглы теперь вроде как союзники Германии, а у американцев серьезные терки с Японией, которые тоже союзники Гитлера. Амеры сильно помогают Гоминьдану в войне с Японией — и что теперь они делать будут, когда бритты за немцев выступили? Японцам помогать начнут?

— Величайшее заблуждение, — ответила Оля. — Англичане как были, так и остаются противниками Германии, они просто попутчики: тоже хотят откусить территории у СССР. Просто хотят сделать это раньше, чем ее откусят немцы. Они планируют потом и у Германии откусить, причем все, что те отъедят у нас — но потом, когда мы Германию серьезно ослабим.

— Ага, а нам теперь еще с англичанами воевать…

— Это, конечно, очень неприятно… но, как говорят лимонники, если судьба тебе подсовывает лимон, сделай из него лимонад. Британцы сильно переоценили свое влияние в мире, и за это скоро поплатятся. Правда, насколько я понимаю, Иосиф Виссарионович Англию всерьез принуждать к миру не собирается — но оно и правильно, нам этот вшивый остров нафиг не сдался. Но вот в британских колониях пошуровать… кстати, Реза Пехлеви уже осознал, что хуже вражды с британцами может быть только дружба с ними, и попросил Сталина помочь ему с освобождением оккупированных территорий.

— И?

— Ну, на западном фронте у нас дела идут прекрасно, Иосиф Виссарионович шаху помочь уже готов. Он уже попросил меня подготовить экономическое обоснование этого мероприятия. Там большой армии не нужно, и если Толбухину дать тысяч триста бойцов из тех, которые Румынию зачищают…

— Пусть сначала эту Румынию до конца зачистит.

— Да там уже совсем немного осталось…

Наступление, начавшееся ранним утром пятого ноября, пошло не по плану. То есть не совсем по плану: по плану Толбухину предписывалось завершить окружение Одессы к пятнадцатому ноября, но уже десятого румыны покинули город. А на следующий день армия Толбухина подошла к Днестровскому лиману и буквально с ходу форсировала его: румыны даже не попытались оказать здесь сопротивление, так как переправу с воздуха прикрывало несколько сотен советских самолетов. Федора Ивановича удивило лишь то, что в Аккермане весь румынский гарнизон остался на месте — правда, никто в городе воевать с советской армией не собирался: солдаты гарнизона спокойно сидели в казармах, заранее сложив все оружие в кучи перед дверьми. И исключительно для того, чтобы это оружие не разграбили, возле этих куч стояли по паре солдат с винтовками…

Однако такое поведение солдат гарнизона быстро прояснилось: через город отступали (а на самом деле в панике бежали) в том числе и оставшиеся в живых солдаты «первой линии наступления», на собственной шкуре почувствовавшие мощь «Солнцепеков». Их и было-то всего штук тридцать на Николаевском плацдарме, но этого румынам хватило…

Два других полководца — Рокоссовский со стороны Припяти и Ватутин от Кривого Рога — пошли навстречу друг другу и уже к началу декабря их армии стояли в нескольких десятках километров от Проскурова — с серера и с юга соответственно. Эти два наступления были очень не простыми, ведь наступление шло по фронту в двадцать-тридцать километров и по флангам оставались очень заметные германские (и не только германские) армии, но для прикрытия этих флангов в прорывы вводились дополнительные — и более чем обеспеченные артиллерией — войска. Одних только минометов в сто двадцать миллиметров на южном фронте было поставлено больше трех тысяч штук, почти девять тысяч минометов по восемьдесят два миллиметра, а уж пятидесятимиллиметровых было по паре штук на каждый взвод — а мин для них было вообще «без счета». Ну и традиционная ствольная артиллерия в числе не отставала, так что через Кировоград ежесуточно проходило по десятку эшелонов только с артиллерийскими боеприпасами.

Планировавший «на месте» эту часть наступления Алексей Иннокентьевич Антонов сам удивлялся тому, как удачно все получалось — но еще больше он удивлялся тому, насколько ритмично в войска поступали боеприпасы и оружие. Так что он, делая очередной доклад в Ставке, не смог не поделиться своими соображениями по этому поводу:

— Больше всего я опасаюсь того, что мы не успеем достаточно плотно замкнуть кольцо окружения до середины января. Сейчас все снабжение армий окружения производится автомобильным транспортом, а когда дороги растают, то, боюсь, вся система снабжения рассыплется.

— Вы думаете, что во второй половине января наступит весна? — не удержался Сталин.

— По нашим расчетам на то, чтобы кольцо сжать и уничтожить окруженного противника, потребуется не меньше трех месяцев, а дороги станут непролазными уже в марте, и хорошо если в конце марта.

— А нам товарищ Хрулёв говорит, что уже в феврале с транспортом в этом кольце все проблемы будут решены. В этом нам, безусловно, помогут германские и румынские пролетарии…

— Извините?

— Наши войска уже взяли довольно много пленных, и некоторые уже согласились поработать в нашем тылу, например, на строительстве дорог и домов. А высвободившиеся наши рабочие выстроят нужные дороги уже здесь. Но вы в любом случае правы, затягивать с окружением мы не будем…

— Девочки, вы не поверите! — поделилась своим восторгом Света, когда все собрались в «угловом доме» отметить наступление Нового года.

— Что не поверим? — лениво поинтересовалась Ира. — Что армии Ватутина и Рокоссовского встретились в Проскурове, завершив окружение полутора миллионов фашистов? Поверим, потому что уже по радио об этом сообщили.

— Я не об этом. Я о том, что военным комендантом Киева оказывается сейчас служит Паулюс. И будет ему вместо Сталинграда Киев.

— Надеюсь, что Киев мы в Сталинград не превратим, в смысле, в развалины Сталинграда.

— Скорее всего не превратим, — отозвался Валентин. — Судя по тому, как резво фашист рванул из Львова, в городские бои немцы ввязываться желанием не горят.

— И вообще они уже через швейцаров удочки закидывают на предмет мирного договора, — добавил Петруха. — Но этот вариант у них точно не проскочит, потому что «добьем фашистского зверя в его собственной берлоге», и в верхах этот тезис не обсуждается.

— А долго будем добивать? — поинтересовалась Аня. — Ведь и у нас каждый день потери немаленькие, хочется поскорее с войной закончить.

— Хочется, но оставлять эту мразь в живых просто нельзя, — ответила Ольга. — Что радует, так это то, что Иосиф Виссарионович согласился практически со всеми моими условиями — а в них никакого мира кроме безоговорочной капитуляции не предусматривается.

— А с наглами он согласился поступить?

— Для тебя, моя дорогая, он на все готов. Канадцы, на наше счастье, к наглам примкнули, нам войну официально объявили…

— Тоже мне счастье…

— Уж какое есть. Товарищ Марсо то месторождение, которое было в двадцати метрах под землей, выгреб полностью и шестьсот тонн урана нам отправил. Так что снаружи счетчиком Гейгера современным там уран уже не найти, но сейчас он глубже зарываться даже не пытается — а нам в любом случае лишних тысяч пятьдесят тонн не помешают. У нас, конечно, и советского урана жопой жри, однако обездолить буржуев было бы не только общественно полезно, но и лично не вредно…

— С последним тезисом согласна, но ведь янки наверняка обидятся, если мы в Канаду попремся.

— Вот и я об том же. Товарищ Рузвельт, если вежливо выражаться, очень недоволен инициативой британцев в Европе, и еще больше он недоволен тем, что они творят в юго-восточной Азии, так что сейчас Андрей Андреевич объясняет Франклину Джеймсовичу, что СССР Канаду просто обязан наказать, иначе нас мировая общественность не поймет.