Меченый. Том 1. Второй шанс (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

По слухам Гришин любил вызывать к себе провинившихся и спускать на них вот эту пару своих ручных бультерьеров. Сам же в разносах Виктор Васильевич почти никогда не участвовал, голос старался не повышать, но при необходимости рубил карьеры без всякого сожаления, не взирая на личные связи и былые заслуги. И это при том, что первому секретарю московского горкома в 1985 было уже семьдесят. Стальной старик.

— Какая неожиданность, Михаил Сергеевич! — Мой визит явно выбил Гришина из привычной колеи. — Как же не принять, конечно.

Первый секретарь встретил меня на пороге кабинета и предложил присесть за стол, сам при этом уместился не во главе, а, как бы подчеркивая свое положение — напротив. Работающие тут же помощники Гришина мгновенно испарились, скрывшись за дверью.

— Обсудить нам с тобой, Виктор Васильевич, серьёзные вещи нужно, — когда традиционные расшаркивания были окончены, я почувствовал, что пора переходить к главному. Сам я при этом совсем не был уверен в своих действиях, все же не имелось у меня за плечами партийного стажа реципиента, понимание, что шагаю буквально по минному полю — неверный шаг вправо или влево и все — «привет лунатикам», — имелось абсолютное. — Пленум на носу, важные вопросы там будут подниматься в том числе и кадровые.

По спине — хоть в кабинете Гришина было и не так жарко — предательски пробежала капелька пота. Нужно начать заниматься каким-то спортом, а то телу всего пятьдесят четыре, а физические кондиции ни к черту, благо Горби никогда курил и почти не употреблял алкоголь, так что тут все было на самом деле не так уж и плохо. Зря что ли он в моей истории до начала двадцатых прожил, можно надеяться, что активных лет двадцать-тридцать у меня есть.

Если не пристрелят раньше, конечно.

— Обсудить — это хорошо, всегда полезно, — очень аккуратно и обтекаемо согласился Гришин. При этом развивать дальше мысль не стал, предлагая мне начать предметный разговор первым.

— Ты, Виктор Васильевич, не обижайся, у нас с тобой раньше имелись разногласия по важным вопросам, — я расстегнул пуговицу пиджака и откинул полы в стороны. Развернул ладони в «открытую позицию», — при этом ты мое выдвижение, на пост Генсека поддержал, а ведь мог выступить против.

Не мог, конечно, просто потому, что не хватало «оппозиции» в момент голосования боевых единиц, не было даже смысла суетиться.

— Ну как же, единство партии — это основополагающий принцип, наш, не побоюсь этого слова, базис… — Опять начал произносить положенные слова первый секретарь, кажется даже без участия сознания. Вот чего у местных партийцев не отнять, так это способности заболтать любую проблему до состояния нестояния.

— Это да, — я «мягко» перебил Гришина, и продолжил свою мысль. — Но вы с Андреем Андреевичем же самые опытные товарищи в Политбюро, кто-то мог бы сказать, что мол негоже самого молодого на столь ответственный пост назначать.

— Не все определяется возрастом, Михаил Сергеевич… — Все так же обтекаемо продолжал отвечать Гришин, который явно не понимал, что я от него хочу.

— Или вот товарищ Романов. Ведь многие именно его считали самым вероятным приемником Константина Устиновича. Но думаю, что с ним вы бы точно не сработались бы, ленинградские обязательно захотели бы поставить на Москву собственного человека. Да и я сомневаюсь, что у меня получится с Григорием Васильевичем сработаться, этот его план опять же Ленинград-90. Слышали? — Гришин только неопределенно дернул плечом и поднял бровь. — О выделении из РСФСР северо-западного края и создании там новой союзной республики. Представляете, чем это для Российской Федерации обернется.

На самом деле я никаких следов этого плана пока тут не нашел, впрочем, и времени на это было не много, об идее создания союзной республики с центром в Ленинграде я читал в будущем, и немного пообщавшись с Романовым уже тут склонен был признать, что это вполне могло быть правдой. Ну а даже если нет — пускай глава Ленинграда сам потом доказывает, что не верблюд, дело ему, можно сказать, привычное.

— Представляю, — согласился Гришин, задумчиво оттарабанил пальцами по столешнице простенький ритм, и развил мысль, — это ударит по центральным регионам, придется еще сильнее урезать нормы снабжения. Люди будут недовольны.

— Во-о-от! — Я поднял указательный палец вверх, — и тут я хочу, так сказать, заранее прояснить, сможем ли мы с тобой, дорогой Виктор Васильевич работать дальше? Не просто работать, а работать плодотворно, по-большевистски? Я опять же в отличии от товарища Романова умею признавать свои ошибки. Вот, например идея строительства литейного производства под Москвой — она порочна, теперь сам вижу. Правильно ты тогда ее зарезал. Или вот идея есть в качестве эксперимента объединить Москву и Московскую область под единым управлением. Столица у нас продолжает расползаться во все стороны, понимаешь, Виктор Васильевич, разумно будет подходить к обустройству территории комплексно, а то одни тянут в одну сторону, другие — в другую, кто от этого в выигрыше? Никто, а в проигрыше — все, люди в первую очередь, у которых, например, транспортная связанность между местом работы и домом страдает. Что думаешь?

— Интересная идея, ее нужно будет обсудить с товарищами. Так чтобы и не обидеть никого, — Гришин постарался опять же ответить обтекаемо, но было видно, что наживку он заглотил, понравилась ему идея взять под руку еще и область, понравилась.

— Понимаешь, Виктор Васильевич, — я почувствовал, что клиент настроен в правильную сторону и продолжил выкладывать на стол аргументы. Сначала фигурально выражаясь, а потом и совершенно прямо. — Страна требует реформ, не думаю, что для тебя будут секретом все наши проблемы. И дело ведь даже не только в том, что мы отстаем от запада в чем-то, а в том, что везде царит полная профанация и очковтирательство. Юрий Владимирович ведь правду говорил: «мы не знаем страны, в которой живем».

Упоминание Андропова заставило Гришина едва заметно поморщиться, в какой-то момент времени при позднем Брежневе, и он сам примерял себя на должность наследника — впрочем, там целый полк был: Суслов, Щербицкий, черт знает, кто еще — и имя всесильного главы КГБ отнюдь не наполняло сердце первого секретаря радостью. С другой стороны и выказывать это откровенно он не мог, в эти времена партия была единым целым, высказать что-то против генсека, пусть даже умершего уже — немыслимое дело.

— Ну уж ты не перегибай, Михаил Сергеевич, недочеты есть, конечно, и в торговле, и в жилищном строительстве. Но мы их решаем в рабочем порядке.

Слова Гришина заставили поморщиться уже меня. Ох уж эти партийцы конца СССР, сил на них нет. И ладно бы они были все поголовно коррупционеры и гребли под себя, как их наследники в девяностые и потом. Ну то есть ты сидишь на должности, каждый день твой кошелек пополняется на десятки и сотни тысяч вечнозеленых мёртвых президентов, естественно, решать какие-то побочные задачи становится просто не интересно. Зачем, если и так хорошо?

Но ведь нет. Тот же Гришин был кристальной честности и бескорыстности человек. Просидев на должности «хозяина Москвы» двадцать лет, не заработал ничего. Вообще ничего, в это сложно поверить, но умер Виктор Васильевич в самом начале девяностых в собесе. Пришел положенные ему пенсионные надбавки требовать, потому что жрать стало банально нечего. И умер в очереди от сердечного приступа. Интересно, можно ли себе представить Лужкова или Собянина или еще какого другого чиновника эпохи «независимой России» выбивающими себе из государственной машины какие-то соц. выплаты? Это же анекдот.

И вот такие люди, сидящие на верхушке «пищевой пирамиды», совершенно спокойно смотрели на то, как у ее подножья буйным цветом расцветала коррупция, взяточничество и черный рынок. Как это сочеталось между собой — сие есть великая тайна, познать которую мне, видимо, не суждено.

— А ты давно по магазинам ходил? На полках даже в Москве постоянно продуктов не хватает, очереди то тут, то там, торговля из заднего входа ведется повсеместно самым дефицитным товаром. И это в столице, знаешь анекдот-загадку? Длинное, зеленое, пахнет колбасой — электричка из Москвы. А если мы экскурсию устроим членам Политбюро куда-нибудь в Калинин или в Липецк, туда, где третья норма снабжения. Там же совсем пустые полки. Консервы продают, соль, сахар. И то последний если всерьез антиалкогольную компанию начать, вмиг исчезнет, на самогон все переведут.