Дебют. Жить в СССР (СИ) - Борисов-Назимов Константин

— К вашим услугам, — вздохнув, ответил мой тренер.

— Вы что-то хотели? — продолжила допытываться Малкина. — Только не говорите, что забираете с собой Горцева. У него по некоторым предметам не всё ладно.

— Исправится, — отмахнулся тренер. — Дело в том, что утром из министерства спорта пришла телефонограмма. Сергей, — он посмотрел на меня, — первый разряд твой, рейтинговые очки утвердили. Однако, — он выдохнул, — появилось некое условие, которое, кстати, — он строго на меня посмотрел, — кто-то обещал подстраховаться и заранее его выполнить.

— О чём это вы? — нахмурился я.

— Клан или молодёжная организация, — напомнил Курзин.

— Вот чёрт, — хлопнул себя ладонью по бедру. — Совсем из головы вылетело!

— Комсомол? — уточнила Марианна.

— Да, — кивнул я ей. — В клан не собираюсь вступать.

— Об этом уже много раз говорила! В классе всего четверо комсомольцев! При этом большинство собираются в институты поступать. Пусть и небольшое преимущество для зачисления, но вступив в это молодежное объединение, вы его получите, — заявила Марианна.

— Вот только лозунги не зачитывайте, — попросил я и посмотрел на тренера: — До какого времени это необходимо сделать.

— В идеале? — уточнил Курзин.

— Да, — коротко ответил я, мысленно понимая, что опять планы рушатся.

— Вчера, — развёл руками Александр Николаевич, а потом добавил: — Крайне важно сегодня тебе корочку получить. Министерство твоё досье запросило, хотят отправить на дружественный матч молодых спортсменов. Шахматисты едут, если себя проявите, то сумеет поучаствовать в командном первенстве, на звание сильнейших в Европе, разумеется, восточной.

— Когда? — поинтересовался я. — Если Союзные в это время будут проходить, то откажусь.

— Точной даты нет, но тут ты не прав. Первенство Европы среди молодёжки ценится выше, если в призы попадёшь. На тебя обратят внимание, возможно, предложат рекламные контракты. Они не очень большие, но позволят нормально жить, — ответил Курзин. — Короче, отказаться-то ты всегда сумеешь, было бы от чего. На сегодня с тебя или вхождение в какой-то клан, либо стать комсомольцем. Ты выберешь последний вариант, в этом не сомневаюсь. Верно?

— Александр Николаевич, угадали, — усмехнулся я. — Мне, если правильно понимаю, потребуются рекомендации, чтобы подать заявление на вступление, а так же понадобится выучить устав организации и базовые тезисы. Ещё и фотки для удостоверения сделать нужно. Сегодня вряд ли успею.

— С уроков тебя снимаю, внеочередное заседание ячейки организую. Предупрежу, чтобы вопросами не заваливали, но базу знать необходимо. Рекомендации и вовсе не проблема, с Александром Николаевичем напишем, могу и Осипенко попросить, та тоже её даст, — задумчиво произнесла Малкина, подошла к одному из встроенных в стену шкафов и стала в нём рыться. Вытащила какую-то общую тетрадь и тонкую брошюру. — Сергей, бери, тут устав и лекции по темам, что должен знать комсомолец. Беги и сделай срочное фото.

— Штук двадцать, — предупредил тренер. — Фотокарточек понадобится много.

Они так на меня насели, что и слова поперёк сказать не смог. Ну, особо-то и не сопротивлялся, хотя и не понимаю таких условий. Впрочем, это всё политика, не могут официальные чины из Союза привезти за границу обычного гражданина никакими обязательствами, не связанного с системой.

Вот зачем я в школу хожу? Только на сборы время теряю, да по утрам не высыпаюсь. Никак не удаётся поучиться, а ведь скоро предстоит экзамены сдавать. Завалить мне всё равно их не дадут, даже если по той же истории правильно ни одной значимой даты не назову. В чём тогда смысл? Это я так мысленно рассуждал, идя к фотостудии. В это время ни одного посетителя не обнаружил, зевающий фотограф немного оживился, услышав количество фотографий и что они мне срочно потребовались. Кстати, я не послушался Курзина и попросил запечатлеть своё изображение на разных форматах, в том числе и для загранпаспорта, водительских прав, различного вида удостоверений и справок.

— Вам лучше известно какие размеры нужны, — заявил я фотографу. — Делайте в двойном экземпляре.

— Молодой человек, вы уверены? Это влетит в копеечку! — потёр ладони пожилой работник фотостудии.

— Заплачу, не переживайте, — отмахнулся я. — Могу даже авансом.

— Нет-нет, заранее такую сумму отдавать не нужно, — посмотрел он на лежащий перед ним лист с подсчётами. — Это же целых девять рублей, очень соблазн окажется велик. Кстати, вам чек понадобится или всё сделаю в качестве индивидуального фото? Дело в том, что казенная бумага и проявитель, как и сама плёнка не очень хорошего качества, но у меня есть собственные материалы. Если на них отпечатать фотографии, то, гарантирую, они не выгорят и через двадцать лет.

— Без проблем, чек мне никто не оплатит, а снимки хотелось бы качественные иметь, чтобы через пару дней вас не искать.

— Тогда проходите и на стул присаживайтесь. Старайтесь сделать лицо серьёзным, не моргать и не улыбаться, — потёр кончик носа фотограф.

Фотоаппарат какой-то допотопный, мастер на себя даже темную простыню накинул, а потом мои глаза подверглись испытанию от нескольких ярких вспышек. Зато не придётся приходить за очередной фотокарточкой, когда та понадобится. Пока ждал проявку и печать, сидел и с интересом, честное слово, читал устав ВЛКСМ. В нём имеются дополнительные разделы и правила, которых точно не могло быть в моём мире, хотя память уже подстёрла даже Ленинские тезисы, которые требовалось знать наизусть. Больше всего озадачило, что комсомолец должен способствовать развитию любого клана в стране, если имеется такая возможность. Про изобличение врагов и шпионов говорить нет смысла, но не прекращать делать попытки искать то, что принесёт пользу обществу и, в частности, самому себе, меня вновь озадачило. В том числе и лояльное отношение к церкви и верующим. Другими словами, никто не осудит, если член ВЛКСМ будет ходить на церковные праздники, молиться и даже обвенчается с избранницей.

— Сюр какой-то, — закрыл я устав и прикрыл глаза, стараясь осмыслить прочитанное.

Общую тетрадь с лекциями открывал с опаской, готовясь прочесть там и вовсе что-то неприятное. Когда-то в Советское время в моём мире ходили слухи, что хотели всё сделать общим, даже женщин и детей. Ну, такие идеи вроде как анархисты продвигали и с ними далеко не все были несогласны. Правда, всё это скрыто под различными декретами, распоряжениями, опровержениями и истину узнать сложно. Однако, в лекциях ничего такого страшного, если так можно выразиться, не обнаружил. Прочёл только половину, когда фотограф мне выдал фотографии. Я с ним честно расплатился и отправился в школу. Курзина отыскал в тренерской, он с физкультурником резался в карты, а шахматная доска стояла сдвинутой на край стола.

— Мы тут время проводим, — не смутившись, прокомментировал Александр Николаевич, выкладывая на стол даму, короля и туза. — Вы же всё берете и счёт у нас восемь пять в мою пользу!

— Ладно, поставлю Горцеву годовую пятёрку, спортсменам всегда готов помочь, пусть даже и интеллектуалам, — со вздохом сказал физрук, а потом добавил: — Нормативы бы сдать всё же не мешало.

— Мы же договаривались, — усмехнулся Курзин.

— Ступайте уже, — отмахнулся недавний его соперник по картам.

Удивительно, но Александр Николаевич уверенно отыскал дорогу к комсомольской комнате. А там нас уже ждали. При этом комсоргом школьной организации оказался паренёк из десятого класса. Если не ошибаюсь, его зовут Анатолием и пару раз ему мои бывшие приятели очки разбивали и по земле возили, чтобы не совал свой нос куда не следует. Ну, слишком правильный парень, любит нравоучения проводить, даже к бабкам, торгующим со своего огорода овощами и то приставал. Мол они все спекулянтки, цены задирают и в овощном всё стоит дешевле. Вот и возник у него конфликт с бабкой Матрёной, у который внук заводила у местной шпаны. А всё из-за чего? Комсоргу не понравилось, что стакан жареных семечек, которых он у бабки купил, оказался на его взгляд маленьким. Разумеется, он сразу стал обвинениями сыпать, что та дескать подсолнухи не выращивала, купила мешок оптом, а теперь по граммам продаёт. А то, что она их все мыла, жарила и на себе таскала его не интересовало. Вот во дворе ему урок и преподали. Нет, я руки не марал, но и не вмешивался. Савелий его один на один отмутузил, а парни в круг стояли, чтобы тот, кто Матрёну до слёз довёл, сбежать не мог. Ну, честно говоря, у комсорга шансов в любом случае не было, даже если бы своему противнику сдачи дал. Пацаны бы так просто его не отпустили, но можно сказать, счастливо отделался.