Поверх всего барахла легла простая книжечка цвета бордо, с простой надписью черным - "Смерш".
"Эскадрон смерти", личные порученцы маршала Язова, с правом казнить и миловать. Опричники, как их, точнее, уже нас, еще называют. Да уж, вот это я попал.
Тем временем, пока я офигевал с последней новости и крутил в руках жуткую книжицу с моей фоткой на развароте, невзрачный встал, и заварил тяжелый мельхиоровый заварник, поставил на стол стаканы в таких же подстаканниках, сыпанул кускового сахара и явно домашних сухариков.Приглашающим жестом предложил присоединиться к трапезе, и набулькал почти полный стакан чернющего душистого чаю, плеснув в него немного армянского коньяка.
- Будешь? - Поинтересовался хозяин этого подземелья, и крутнул бутылку, разгоняя по стенкам коричневую жидкость.
- Нет, спасибо. Я, после одного дела, зарекся вообще пить что-то крепче пива. Да и того не больше кружки. Нельзя мне хмелеть. - вообще, неудобно не знать имени того, с кем уже довольно долго разговариваешь.
- Меня зовут Борис Игнатьевич Свиридов, я полковник отдела "Смерш", буду твой куратор по личному приказу маршала Язова. Держи, запомни номер. После чего сожжешь здесь же. - Передо мной лег небольшой лист с простым семизначным номеров. - тебя, с нашими корочками, простые люди до полковника милиции или главы области трогать не будут. А с ними потребуешь набрать этот номер. Номер московский, как ты понял.
Пока я зубрил номер, наконец-то назвавшийся Свиридов внимательно смотрел на меня, и что-то думал. Наконец, когда я сжег листочек в старой мраморной пепельнице, полковник встал, и принес простую и прочную туристическую брезентовую сумку.
- Я бросил в сумку двести патронов для пистолетов, плюс те, что в магазинах. Хватит тебе, не на войну едешь. Отчитываться будешь только в случае боестолкновения. Твоя забава по искоренению бандюков в боестолкновения входит, мало ли кто под бандитов входит, понял? Самый крайний случай, хоть сфотографируешь лица. И отпечатки снимешь. И в людных местах не светись. Итак про нас хрен занет какие страшилки придумывают на западе, не стоит капиталистов лишнего пугать. Полагающуюся тебе по аттестату форму одежды получишь в Ташкенте, на складе ТуркВО. Причем учти, тебе должны будут выдать общевойской комплект, военно-морской комплект и коплект туркестанского образца, афганку то есть. Понял? Тогда собирайся, и свободен. Тебе поезд или самолет заказать?
- Не надо, товарищ полковник. Сам доберусь, только посоветуйте, где здесь лесок поглуше в пригороде. - Допивая чай, ответил я, и стал складывать полученное имущество в сумку. Немного вышло, но увесисто.
- Езжай от Курского вокзала, в сторону Подольска. Приглядишью что больше нравитсяЮ там лесов хватаетю Так. Отсюда выехать...ты по гражданке, это неплохо. Машина под такси замаскирована, доставит тебя до общежития. Будешь выезжать, скажешь вахтеру. В Ташкенте сразу отзвонись дежурному по гарнизону. Ну, хорошо отдохнуть, лейтенант. - Рукопожатие моего куратора было коротким и сильным. - И девочке отзвонись, Лена хорошая.
И, коротко хохотнув, полковник "Смерша" ушел. А около меня остановилась простая кофейная двадцатьчетверка с шашечками такси.
Глава вторая.
Четвертое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. СССР. Московская область, между Москвой и Подольском.
Я спрыгнул с ранней электрички на небольшую платформу, и с удовольствием потянулся. Поправил полученную вчера сумку, перекинул в левую руку небольшой чемоданчик, и потопал по одной из лесных дорожек куда-то на юго-запад. А что, мне особо без разницы, куда идти, главное найти перуново дерево, то есть живое или неживое, но молнией тюкнутое. Таких тут должно хватать, лесок старый, хоть и порубок множество видать.
В кустах распевали соловьи, по полянкам носились озабоченные выкармливанием потомства скворушки, набивши полон рот жуками да букашками. Это соловьи пока еще только песни распевают, а у скворцов уже детвора жрать требует. Прочие птички чирикали и летали, комарики жужжат в отдаление, но меня не трогают, кроты под тропкой норы роют, на червей охотятся, зайчиха на полянку выскочила. Красотень.
Только два недоумка, судя по всему традиционоой уголовной ориентации, топают один сзади, а второй старается меня поодаль от тропки обогнать. Прицепились еще на Курском вокзале, когда я билет оформлял. И ведь додумались, в бинокль глядеть на содержимое кошельков сверху, мать их. Хотя, сам дурак, для чего пяток сотенных в бумажник сунул? Хватило бы одних червонцев. Отвык я от советских денег, и их стоимости. От станции я отошел уже километра на три, и судя по всему, впереди какое-то село, правда, небольшое. Следы от колхозного стада на тропе появились, но небольшого, голов на полста. От мотоциклов колеи, от тракторных телег даже парочка. А вот машинного следа не видать, наверное, есть более путная дорога. О, а вот и подходящее дерево видно слева, метрах в трехстах, через большую поляну.
Высоченная сосна стояла за густыми кустами орешника, показывая миру снесенную молнией макушку.но зеленела бодро и весело, явно не собираясь сдаваться. Это весьма неплохо, кстати.
Свернув на еле заметную лисью тропку, я направился к дереву, попутно вслушиваясь в лес. О, мои дорогие преследователи отметились, свистят изображая синиц. А неплохо у них выходит, простой человек мог бы и не отличить. И запашком от них пахнуло, ветерок-то на меня с их стороны. Хреново пахнут - табак, крепкий самогон, застаревший пот и грязное белье. И запах сгоревшего пороха и какого-то автомобильного масла. А это уже неприятно, надо бы поосторожнее. Спокойны, кстати похоже, далеко не впервые это проделывают. Значит, есть у них козырь. Стрелять громко, все ж таки Московская область густонаселена, охотничий сезон весенний давно кончился, а осенний еще не начался. Глушитель? Или арбалет, тоже вполне может быть. А что, на той же дороги тот типчик, что меня параллельно догнать пытался, хлопнул бы из пистоля с глушителем, или арбалетным болтом приложил, оттащали подальше, раздели б и прикопали. Будь я простым человеком - вполне реальный вариант, далеко не каждому лес помогает.
Замерев на пару секунд, я сосредоточился на гнезде шершней, и пошел дальше. О, орет кто-то. А теперь поглядим. Шершень жалит так?что мама не горюй, мало никому не кажется. Если и после этого не отстанут, сами себе злобные буратины.
Минут через пять меня опять стали нагонять. Ну-ну.
На краю полянки я остановился, и вытащил из сумки свернутую газету, после чего решительно углубился в густые кусты орешника. Пусть думают, что мне приперло, так проще. Газету я спрятал сразу после того, как влез в кустарник, а сам вытащил из подмышечной кобуры ПБ. А что, сидит там отлично, жилеткой прикрыт. Нечего шуметь и народ пугать.
По краю поляны ломилась та самая парочка. У старшего половина рожи лица опухла, но вот свой обрез тот держал весьма уверенно. И какой-то пистоль, вроде как Марголина, его подельник тоже явно не впервые взял. И на обрезе глушитель. Да уж, если по нынешним законам не боятся такое носить и тем более, в ход пускать - отморозки явные. И душегубы еще те, коль их не ищут целенаправленно.
Преследователи проломились сквозь кусты, и бросились к битой молнией сосне, около которой я бросил чемодан и сумку, поднимая оружие наизготовку.
А я спокойно всадил укушенному шершнем пулю в башку, а молодому в правое плечо. Нормально так попал, точно плечевой сустав разбил. Вон, лежит и воет от боли. Старший же как бежал, так и свалился без лишних слов и телодвижений.
Выйдя из-за ствола молодой березки, я на подходе законтролил старшего, основательно расколотив его черепушку. Подойдя к ничего не понимающему от болевого шока молодому, я ногой отбросил спортившую мелкашку в сторону, и прострелил ему еще левую руку. После чего поставил свою пушку на предохранитель, взял потерявшего сознание от боли молодого за шиворот, подтащил у сосне, и перерезал ему глотку, обильно оросив дерево человечьей кровью.
