— Так я это замок повесил. Понимаете, вчера принес туда кое-что из инвентаря. Лопату там, кисти. Буду приводить в порядок храм. А точнее, его остатки. Слишком ценное наследие. Ну, и замок для сохранности прицепил.
— Во как… — Ефим Петрович покосился на меня с интересом. — Думаешь, людям делать кроме нечего, как по кладбищу ходить, твои лопаты тырить? У меня, Жорик, все в порядке…
Участковый сообразил, что утверждение это очень сомнительное, поэтому тут же исправился.
— Было. В порядке… Говоришь, старая церковь. Я, конечно, знал, что строили ее ещё в прошлом веке, но насчёт наследия как-то не подозревал. А…кисти зачем? Ты рисовать собрался?
— Нет. Это нужно для раскопок.
— Каких раскопок? Ты что удумал, Милославский?
Участковому поплохело. Он аж в лице изменился. Мне кажется, после моих слов Ефим Петрович сразу представил, как я активно рыхлю погост, перебирая останки предков. Пришлось успокоить, что выражение это образное. Тем более, сам в теме археологии, если честно, не особо разбираюсь. Слышал, будто должны быть какие-то щёточки, и все. Хорошо, Ефим Петрович знает ещё меньше, чем я. Начал бы расспрашивать, хрен выкрутишься.
— Смотри мне! — Он погрозил пальцем, утер покрывшийся испариной лоб, а потом удалился, оставив нас во дворе школы.
Как-то очень быстро удалился. Чуть ли не бегом. Есть ощущение, недолюбливает меня Ефим Петрович…
— Ну, мандец… Хрен нам с редькой, а не тихое место. Теперь так и будет туда нырять. Надо менять опорный пункт. — Матвей Егорыч сдвинул на затылок свою кепку.
— Почему? — Удивление Переростка было искренним.
— Потому! Ефим в любой момент может на кладбище объявиться. Нинка, зараза… — Дед Мотя сплюнул на землю с такой злостью, будто представил себе виновницу краха нашего мероприятия в натуральном обличии перед собой.
Короче, мои надежды и планы на глазах превращались в дым. Матвей Егорыч прав. Про кладбище можно забыть. Во-первых, Нинка так и будет подглядывать, даже по ночам. Во-вторых, участковый хренушки теперь отстанет от погоста. А это тот ещё выйдет номер. Явится он, когда у нас процесс в разгаре. Что сказать тогда? Мы тут опыты ставим? Развиваем науку? Может, Ефим Петрович в археологии не разбирается, но точно поймет что раскопки должны выглядеть иначе.
— Есть ещё варианты, куда приткнуться?
Матвей Егорыч покачал отрицательно головой.
— Нету, Жорик. В том и дело. Это — деревня. Нигде не спрячешься. Сразу прознают. Первые десять литров, к примеру, выгоним, все село будет моментально в курсе. По запаху, сволочи, найдут. В очередь выстроятся.
— Да какие десять? Нам нужно гораздо больше.
— Погоди, — Дед Мотя остановился посреди двора, разглядывая меня несколько минут с загадочным выражением лица. Потом снова двинулся к школе, продолжая распрашивать на ходу. — А ты сколько хочешь вообще? В идеале, так сказать.
— Ну, не знаю… Хотел прямо на поток поставить. Чтоб был хорошо налаженный канал. В столице, думаю, напиток домашнего производства хорошо пойдет. Нам в неделю литров сто хотя бы.
Матвей Егорыч крякнул, споткнувшись на ходу. Потом опять остановился и повернулся ко мне лицом.
— А-а-а-а-а-а… Ну, да…Ну, да… Пойдет производство. Ага… И производство пойдет и ты пойдешь. По этапу на лесоповал. — Заявил Егорыч, чем вызвал у меня ступор.
Я тоже замер напротив деда. Андрюха, почувствовав, что за спиной происходит интересное, остановился, оглянулся, а потом вернулся обратно к нам.
Егорыч прикалывается? Нет, ну, ясное дело, государственная монополия. Однако, это же не откровенный криминал. Наркота там, к примеру. Не знаю…
— Вы чего такое говорите? Раскаркались. — Братец, услышав прогноз деда, суеверно поплевал через левое плечо. — У него отец вон кто. Неужто не поможет?
— Чем поможет? Вот ты, Андрюха, вроде, взрослый…
Матвей Егорыч посмотрел на Переростка, наверное, собираясь добавить к «взрослому» ещё одно слово — умный. Но понял, случай не тот.
— Взрослый ты, Андрюха, а соображаешь, как дитё малолетнее. Отец? Что он, по-твоему, на уголовную статью глаза закроет? При его то положении. Забыл историю Якова Джугашвили? Тоже сын. И что? Тут, мил человек, репутация на кону.
— Ой, ну Вы сравнили. Там — война была. И фрицы. А тут — просто самогонка.
— Да подождите вы… — Я упомянутый случай с сыном генсека знал. Кто не знает? Фразу про генералов, которых не меняют на рядовых слышал. Но правда, что-то Матвей Егорыч прям очень категорично.
— Чего ждать, Жорик? Нечего ждать. Это, выходит, тебя… — Дед Мотя оглянулся на Федора, который уже в пятидесятый раз елозил валиком по одному месту. Отелло снова пытался подслушать наш разговор, потому его и заклинило.
— Бог тебя уберёг. Понял? — Закончил тихо Матвей Егорыч свою мысль. — Вот оно и не шло у нас с самого начала. Ясно? Ох, везучий ты… Знаешь, Зинка моя, хоть и дура, а иной раз верно говорит. Все происходит так, как до́лжно произойти. Понял? Это не я сказал. Это — Зинаида. Ты куда такой размах взял? Думаешь, если в Москве неожиданно появился бы цельный воз самогонки, так никто на это не обратил бы внимания? Ты чего? Ну, дурак, конечно. Замечал за тобой. Однако, не в свою же сторону. Сам себе на кой черт на голову срать собрался? Отец тогда тебя ещё похлеще определит. Деревня курортом покажется.
— Так а Вы поддержали же!
Федька сместился чуть с сторону, ближе к нам. Видимо, моя фраза, сказанная достаточно громко, увеличила его интерес раз в сто.
— Чего я поддержал? Я думал, ты так, скромно. Здесь, на месте решил затеять торговлю. Это — одно. Тут — все свои. Разобраться всегда можно. Да и не в объеме озера Байкал. А ты вон оно как разогнался. Сто литров в неделю. Соображаешь вообще? Это нам надо не сторожку, а цельный амбар. И не один аппарат. А… Не знаю даже… Точно тебе говорю, Жорик. Уберёг тебя этот…
Матвей Егорыч закатил глаза куда-то вверх, намекая, походу, на защиту высших сил.
— Федька! — Гаркнул он вдруг неожиданно, повернувшись лицом к Отелло.
— Га! — Федор вздоргнул и ответил машинально, так же на всю деревню.
— Хрен на! Сейчас внутрь школы провалишься. Чего ты ее натираешь, как бабу в бане! Хватит носом крутить. Делом занимайся!
— Да я то делом занимаюсь, а вы уже час лясы точите… — Отелло насупился, но работать валиком стал активнее.
Мы, загрустили окончательно. Отправились к зданию школы, осмысляя ситуацию. Тем более, и без того Федька смотрел на нас с неодобрением, видимо, переживая, что кто-то работает, а кто-то прохлаждается. Ещё донесет Ефиму Петровичу. Хотя, вслух больше не решился возмущаться. Наверное, выражение наших лиц однозначно говорило о том, что сейчас любая его фраза будет очень ни к месту.
Настроение у всех троих по итогу разговора — гаже некуда.
Как-то ни черта не лепится у меня ничего, не складывается. Да ещё в последнее время чаще стали одолевать мысли, зачем вообще все произошло? Зачем я оказался в 1980 году? Зачем меня втянули в сложную историю массового предательства всех и всеми? Кто-то кого-то кинул, кто-то кого-то надурил, кто-то кого-то поимел. Морально, естественно. Хотя… Как посмотреть. Большой вопрос, только ли морально. И вот к чему я во всей этой круговерти? Ведь не просто так мне не дали спокойно отправится на тот свет. Точно не просто так.
Отец? Дело в нем? Но толку от меня, надо признать честно, вообще никакого. Даже не могу вырваться в Воробьевку, чтоб встретится с Серёгой. А ведь обещал. Что он там теперь думает? Мать по Квашино ходит-бродит тоже без контроля. Сейчас влюбится в очередного Переростка. И что? Короче, ни черта не понятно. Теперь ещё и тема с алкоголем полетела в бездну. А жить то как? Наследства ни от кого ждать не приходится. Тут хоть бы последнего Светланочка Сергеевна не лишила. Молчит, змея, притаилась.
— Во…Сейчас Зинаида явится… — Выдал вдруг дед Мотя, привлекая наше внимание. Он смотрел через плечо в сторону стоявшего неподалеку дерева.
— Это Вы с чего решили?
