Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
– Ну, это вы загнули, изобразил удивленное возмущение Станислав. – мало, что чересчур запрашиваете, так у нас собой и десятой доли такой суммы не найдется...
– Это не вопрос. Одни может за деньгами съездить, остальные здесь подождут. И счетчик включим. Час ожидания – еще сотня. Пойдет? Вы ж все время из внимания упускаете, что я не идейный боец, я человек в меру способностей зарабатывающий себе на жизнь. И только...
– Ну подождите, Игорь Моисеевич. Наде же поговорить, договориться. Разумеется, сегодня обстановка совсем не та, что вчера, из данности и будем исходить, – примирительно сказал Кириллов и снова поморщился от боли.
– Травматическая невралгия, – поставил я диагноз. – Хорошо помогает перечный пластырь. Договориться я тоже не против, но исходные условия остаются прежними. Три тысячи вы мне и так и так должны, все возможные впредь услуги – по прейскуранту...
Мой скромный «Рено», основательно продырявленный пулями, чего я ночью не заметил, Герасим закатил в каретный сарай, а взамен предоставил синюю «Испано-Суизу» с полностью закрытым купе, сияющими никелем радиатором, бамперами, колесными дисками и спицами, шелковыми шторками на окнах хрустального стекла и с дипломатическим флажком Швейцарии (похожим одновременно на флаг Красного Креста) на капоте.
– Кузов бронированный, сообщил он мне, поглаживая машину по лаковому крылу, – стекла пуленепробиваемые, шины тоже. Мотор сто сорок лошадиных сил. Под сидением два автомата, в кармане на левой стороне дверцы пистолет, в перчаточном ящике гранаты. Александр Иванович наказал, чтобы я проследил, бронежилет чтоб под пиджачок непременно поддели, и фуражечка вот шоферская, тоже кевраловая.
Убедительнейший тип заботливого дворецкого, провожающего барина в дальнюю и опасную дорогу.
– Паспорт вот вам дипломатический приготовил, – протянул Герасим зеленую книжку. – Швейцария такая страна, что хоть красные, хоть белые, хоть еще кто с природным уважением относятся. Бандиты всякие, те, конечно, да, им все одно, с каким документом к стенке ставить. Но в Москве, да днем, особенно можно не опасаться. А может, и мне с вами поехать? Я и за руль могу, и навроде охранника.
В словесах андроида я вдруг явственно уловил интонации и скрытую усмешку Шульгина. Не кто иной, как хитроумный Александр Иванович его программировал.
– Нет уж, ты здесь оставайся. Дом охраняй, оборону держи. Куда мне прикажешь возвращаться, если что?
– Как угодно. Дом сберегу. При всех властях берег. У меня для каждого и бумага серьезная найдется, и что еще другое, смотря по обстоятельствам. Еще одно в виду имейте, господин Риттенберг (в паспорте мою фамилия мне оставили прежнюю, а имя транскрибировали в Игвар, и был я теперь, получается швейцарец шведского происхождения, дважды нейтрал), что в салоне между шоферским креслом и пассажирским купе перегородка стеклянная, звуконепроницаемая, и пассажиры ваши, свободно себя чувствуя, разговориться могут, и даже наверняка, так вот на этот случай там микрофоны чувствительные, а возле уха у вас динамик, и все вам великолепно слышно будет...
– Ну спасибо братец. Все у тебя предусмотрено.
– Служба такая, барин, – и не был бы он роботом, я поклялся бы, что в бороде промелькнула ироническая усмешка, мол, мы ж с тобой все великолепно понимаем, но – положение обязывает валять дурака.
– Однако вы человек предусмотрительный, – сказал, увидев машину, Станислав. – И не поймешь, как с вами обходиться. То вы маклером представляетесь, за сотню фунтов готовым головой рискнуть, то вдруг оказываетесь владельцем роскошной дачи и царского выезда... Странно как-то...
– Чего же странного? Товарищ Кириллов, кажется, специалист в таких вопросах, ему труда не составит выяснить, кто хозяином дачи числится, и соответствующие выводы вам доложить....
Я блефовал, конечно, но был почти уверен, что даже проверка по линии ГПУ, если бы они решили ей сейчас заниматься, ничего меня компрометирующего не показала бы. Шульгин в таких делах разбирается четко...
Усаживая гостей в машину, я демонстрируя полное доверие, вернул им оружие. Мне они ничего не сделают, не в их интересах, а в городе обстановка смутная, мало ли что может приключиться.
– Куда прикажете следовать? – поинтересовался я, как заправский шофер у пожелавших прокатиться господ.
– Вообще-то нам... – начал Станислав, но Кириллов его перебил не полуслове:
– Поезжайте в сторону центра, как если бы к Никитским воротам, только поосторожнее, нам совсем ни к чему в перестрелку попадать. Старайтесь, так чтобы и не рисковать, и увидеть побольше.
– Сложнее задача. Ну да, Бог даст, по дипломатам стрелять не станут. У вас какие-нибудь подходящие документы есть?
– Найдутся.
– Тогда трогаем. Имейте в виду, стекло здесь толстое, если что сказать хотите, вот тут переговорная труба есть. Пробку из амбушюра выдерните, тогда я услышу. Под обстрел попадем – на пол ложитесь, а буду на скорости прорываться.
Купе в машине было просторное, в нем помещался широкий кожаный диван, еще два откидных сиденья и столик с пепельницей, кольцами для бутылок и стаканов, хрустальной вазочкой для цветов. Поехали...
Москва еще больше, чем накануне, производила впечатление города, в котором никто не понимает, что, собственно происходит и как должны развиваться события в ближайшее время.
Я имею в виду, разумеется, активных участников событий, а не обывателей.
Беспорядки само собой, кем-то организовывались и направлялись. Но стороннему наблюдателю представлялась только внешняя канва событий. На площадях митинговали, но на какую именно тему – понять из движущегося автомобиля было невозможно. В разных направлениях двигались колонны, в которых перемешались и военные, и штатские, причем вооруженных людей было на удивление мало. Несколько раз мне попадались намалеванные мелом на кумаче корявые по шрифту и смыслу лозунги. Иногда интересные: «Долой буржуйский нэп, да здравствует пролетарская революция!», «Бей жидов, спасай Россию!», «Завоеваний Октября не отдадим!», «Красноармейцы, вы с нами?», «Требуем внеочередного съезда партии».
