Диапазон скорби 1942 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич

Ныне Сталин, на ГВС, мог сосредоточится на общем руководстве вооружёнными силами, оставив положенное — Генштабу, где Мерецков и Шапошников сами решали, что и как оформлять в приказах для фронтов, армий и, иногда, минуя военные советы фронтов, спускали распоряжения непосредственно на уровень корпусов. Там, где требовала обстановка и где руководство армий и фронтов допускало, с точки зрения Генштаба, промахи и ошибки.

Несколько лучшее положение с радиосвязью в КА по сравнению с «тем разом», позволило сократить время реакции на распоряжения, как уходившие в соединения «сверху», так и внутри их самих, при доведении приказов до дивизий, полков, батальонов и рот..

Особенно актуальными была связь в самых низовых звеньях, именно тех, куда уходила большая часть объёма производимых в стране радиостанций — как на новой элементной базе с экспериментального производства НКВД, как на классической радиоламповой, так и те средства связи, что приходили в РККА из поставок по ленд-лизу.

Вот и на сегодняшнем совещании ГВС он внимательно слушал высших военных. Наступившая весна подводила черту в том, что было зимним позиционным тупиком. И если Германия не могла наступать по причине очень больших потерь вермахта — превосходивших самые худшие собственные прогнозы немцев — из-за сильнейшего сопротивления советских войск, то руководство СССР, имея большие резервы в живой силе и технике, сознательно не вело крупных наступлений зимой. Знание уроков «иной истории» крепко удерживало в узде желание «побыстрей».

За всю зиму, за исключением тех двух неудачных попыток прорыва на центральном направлении и тактического успеха в Прибалтике, немцы не предпринимали больших усилий, фактически перед всем миром признав провал блицкрига. И, с истинно тевтонским упрямством и не меньшим орднунгом восстанавливали большие нежданные потери 41-го. Насыщая вермахт личным составом — за счёт полного привлечения контингента 1922 и 1923 годов рождения и призыва в армию наименее важной части рабочих из промышленности, получая от промышленности технику — новую и отремонтированную. Потери в бронетехнике — свыше пяти с половиной тысяч бронеединиц (танков и бронемашин всех типов) за период с начала войны немцам удалось восстановить примерно на две трети, максимально увеличив её выпуск и задействовав часть трофеев из арсеналов разбитых европейских армий, остававшейся на складах. Хуже дело было с автотранспортом. Утерянные в боях полностью уничтоженными и попавшими в долгий ремонт полтораста тысяч автомобилей и тягачей всех типов удалось скомпенсировать полученными от промышленности и отремонтированными только на треть..

Однако, выбирая резервы живой силы, разворачивая массовое производство, Германия всё сильнее сжимала пружину тотальной войны. Которая обязательно выстрелит. Как было ясно многим — как в СССР, так и его союзникам, так и сателлитам Германии, так и нейтралам и прочим на иных континентах — пружина развернётся весной-летом в этом, наступившем 1942-м..

До сих пор не было ни малейшей ясности — что задумали немцы. Предположения конечно, были, разведывательные органы как генштаба КА и ГУГБ, так и сведения, приходившие от союзников и других источников (у нейтралов и в дипломатических кругах) давали кусочки информации о готовящемся большом наступлении немцев. Но какой-либо уверенности в том, где именно и что предпримет враг в самое ближайшее время, как только установится более-менее приличная погода, не было совсем. Отрывочные сведения из Германии, от немногих оставшихся разведывательных источников — не попавших «под колпак» или полную ликвидацию со стороны гестапо, давали некоторые данные, подтверждавшие официальную пропаганду Германии — её промышленность действительно полностью перешла на работу в режим военного времени, более-менее восстановив потери 41-го. Те из дивизий вермахта, которые понесли большие потери в СССР, были восстановлены — в живой силе и технике. Приоритет, как и ожидалось, отдавался панзер-дивизиям, люфтваффе, артиллерии. Хотя, в целом, в технике особых отличий по сравнению с «той историей» не наблюдалось — подобное нельзя по мановению руки достать из кармана, но то, что пришло в вермахт и люфтваффе в «той войне» в 1942, было отмечено уже и в «этой». Числа только были больше — верхушка Германии приняла единственно верное в данной ситуации решение — тотальная война, тотальная мобилизация всех возможностей и поставила всё на «вторую попытку»..

Красная армия за зиму также ограничивалась частными наступлениями в некоторых местах фронта, сопровождавшимися массированным артогнём и атаками танковых соединений уровня бригады, ориентированных на непосредственную поддержку пехоты, а не на глубокие прорывы. И, также, как и немцы, при значительном сопротивлении противоборствующей стороны прекращала попытки продвижения далее. Тактика войны на истощение была более выгодна Союзу.

В СССР попали даже кое-какие данные по интенсификации работ по химическому оружию. Вступивший раньше «иной истории» в строй завод по производству «трилона 83» — «табуна» в конце февраля выдал первый десяток тонн продукции. Однако, зная об ускорении работ по химическому оружию в Германии и получив сведения о начале выпуска продукции этим заводом, руководство СССР не испытало особого беспокойства. Первая партия нового типа ХО, фактически была экспериментальных размеров, общий объём за «ту войну» (и не использованный в «тот раз») был известен — тысячи тонн, об интенсивном строительстве ещё трёх заводов подобного назначения разведывательной информации не появилось, и, каких-либо действий в СССР пока предпринято не было. Стремительно устаревавшее (пусть и не во всём) «послезнание» здесь уже не могло помочь..

Фактически, к поздней весне 42-го совпали замыслы и практические меры руководства двух непримиримых ныне врагов. Немецкого — переведя за зиму экономику и всю жизнь Германии на военные рельсы — любой ценой сокрушить СССР и забрать, как минимум, все его ресурсы вплоть до Урала, и советского — выдержав второй и, скорее всего, последний натиск врага, после которого Германия уже не сможет восстановиться, начать решительное освобождение оккупированной части СССР и последующих действий по окончательному разгрому гитлеровского чудовища.

Приглашение на «вторую попытку первого удара» Германией было получено. Получено и принято.

Позиционная война закончилась почти одномоментно — в районе Первомая, почти на всей линии фронта, как только более-менее прошла весенняя распутица. Но если во многих местах вклинения немцев а советскую оборону были явно демонстративными и отвлекающими, то, спустя несколько дней направления их ударов, однозначно преследующих стратегические цели, были определены..

Заполярье, Северный Фронт.

После ещё более неудачного, чем в «иной истории», наступления немцев (как по причине недостаточных сил и средств, так и своевременных действий СССР, имевшего полную картину вражеских замыслов насчёт Мурманска) в начальный период войны, на данном фронте установилось позиционное равновесие. Хорошо осознавая значение Мурманска (наряду с Архангельском) в системе арктических конвоев с ленд-лизом и поставками на коммерческой основе грузов в СССР, руководство Германии сместило усилия на севере с сухопутного фронта на авиацию (авиабомбардировки советских портов и конвоев, идущих туда) и действия своего ВМФ против караванов кораблей.

Большие (по сравнению с «другой итерацией») объёмы грузов, доставляемых по морю, и соответственно, внимание противника, привели и к большим абсолютным потерям — счёт авиацией, субмаринами и эсминцами врага потопленных судов с грузами к апрелю 42-го уже достиг десятка, хотя разгромов наподобие «иного» PQ-17 пока не случилось, да и время его ещё не пришло.

Финны, достигнув некоторых успехов на первоначальном этапе боёв в Карелии и южнее, на Ленинградском направлении, после августа 1941 резко снизили свою боевую активность, несмотря на претензии из Берлина. В котором крайне были не удовлетворены медленным продвижением финнов как к Ленинграду, так и Петрозаводску. Причины подобной логики Маннергейм откровенно прояснил немцам — заявив о том, что, даже если его армии удастся преодолеть мощную оборону РККА на пути финнов к Ленинграду от Выборга до рубежа на реке Вуокса, впадающей в Ладожское озеро, то в одиночку смысла предпринимать штурм Ленинграда нет — он совсем не видел шансов на успех в подобном для финнов грандиозном военном мероприятии. Крыть в той ситуации немцам было нечем — их силы находились от второго по значению центра СССР на намного большем расстоянии и близко не угрожая ему.