Не успел я закрыть дверь за Высоцким, как раздался телефонный звонок. Недоумевая, кто бы это мог быть, я поднял трубку.
— Алло, слушаю вас.
— Это квартира Арсения Ильича Коренева? — разделался в трубке деликатный и отдалённо знакомый голос.
— Он самый, а с кем имею честь?
— Это актёр «Театра сатиры» Андрей Миронов.
Пауза, словно бы звонивший ожидал от меня какой-то реакции. Я кашлянул:
— Очень приятно, Андрей Александрович. Что вас заставило позвонить мне в столь поздний час? Наверняка проблемы со здоровьем?
— Угадали, — вздохнул Миронов. — Только проблемы у моего отца.
[1] Кригсмари́не — официальное наименование военно-морских сил нацистской Германии.
Глава 3
Из дальнейшего разговора выясняется, что «наколочку» Миронову дал не кто иной, как директор ГКЦЗ «Россия» Лесневский. По словам лучшего Фигаро СССР, Михаил Борисович расписал меня в таких превосходных тонах, что Миронов, не раздумывая, решил позвонить по любезно предоставленному Лесневским номеру.
— А что за недуг у вашего отца? — интересуюсь я.
— Сердце барахлит. У него уже был один инфаркт в шестьдесят восьмом, с тех пор постоянно жалуется на сердце. Как бы второй инфаркт не случился. А вы ещё к тому же и кардиолог.
Он снова замолчал, ожидая, что я скажу. Я не стал испытывать его терпение:
— Что ж, я не против посмотреть Александра…
— Александр Семёнович, — подсказал Миронов.
— Да, не против. Я мог бы предложить лечь на обследование, но диагностику могу и сам сделать, и это будет даже надёжнее, нежели в медучреждении, каким бы серьёзным оно ни было. Всё можно сделать за несколько сеансов, потому и не предлагаю вашему отцу ложиться в больницу.
В итоге мы договорились, что я сам завтра вечером наведаюсь к пациенту в их с Марией Владимировной Мироновой квартиру в Малом Власьевском переулке. Только желательно прихватить из поликлиники медицинскую карту. Андрей сказал, что они с отцом постараются карту забрать, и сам обещал завтра подтянуться на квартиру к родителям, благо в театре в этот день шёл редкий спектакль без его участия, и он получил законный выходной. Правда, с утра съёмки на «Мосфильме», но там буквально несколько сцен с его участием нужно отснять, и уже после обеда максимум он обещал освободиться.
А я рассчитывал к выходным полностью восстановиться после сегодняшних психофизических затрат.
Следующим вечером в назначенное время я позвонил в дверь квартиры на четвёртом этаже элитной, как мне показалось, многоэтажки. Дверь открыл Миронов. Он был в джинсах, светлой сорочке и тапочках. Вот и повезло увидеть так близко ещё одну легенду. Тот поход в театр на «Женитьбу Фигаро» не в счёт. Впрочем, я был к этому морально готов и приветствовал Андрея лёгкой улыбкой.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, Арсений! Проходите.
Мы пожали руки, тут появились Мария Владимировна и виновник торжества Александр Семёнович. Андрей меня представил, после чего я обул предложенные тапочки и прошёл в зал.
— Ну что, сразу приступим? — спросил я, держа в руке дипломат со сложенными внутри халатом и набором игл.
— Да как скажете, — ответила за мужа Мария Владимировна, которая, похоже, была в этой квартире главной. — Можно чайку попить или чего покрепче за знакомство.
— Да можно и чайку, — легко согласился я. — Но уже после того, как я сделаю свою работу. Сделал дело — гуляй смело.
Мы проходим с Менакером в его рабочий кабинет, где я пролистываю выписку из медицинской карты пациента (карту на руки не выдают, а выписку сделать — не проблема), затем надеваю халат, в карман которого кладу образок архангела Рафаила, достаю из пенала иглы, протираю методично их спиртом и одновременно объясняю уже улёгшемуся на диванчик животом вниз Менакеру, что сейчас будет происходить. Затем ставлю на спину Александру Семёновичу комбинацию для общего оздоровления и, активировав браслет, приступаю к диагностике.
Мелькает мысль, может, сделать всё за раз и разбежаться? Однако всё-таки хочется наконец добавить хоть немного правдоподобия, а именно — растянуть лечение хотя бы на три сеанса иглоукалывания. И сегодня, дабы пациент всё же почувствовал некоторое улучшение самочувствия, слегка подкорректирую с помощью ДАРа сердечно-сосудистую. Ну а в последний свой послезавтрашний визит просто завершу начатое. Уж надеюсь, мне позволят поработать с Менакером на такой дистанции, не скажут после первого же сеанса, что были рады со мной познакомиться, однако дальнейшее сотрудничество по каким-то причинам более невозможно.
Сеанс растягиваю на полчаса, периодически через закрытую дверь слышу глухой бубнёж Марии Владимировна и редкие, почти совсем неслышные ответы Миронова. Это немного отвлекает, когда я работаю с «паутинками», но те знают своё дело, их нужно только направить — а дальше сами разберутся.
Закончив работу, даже не интересуюсь самочувствием пациента, просто говорю, что понадобится ещё пара сеансов, дабы привести сердечно-сосудистую систему в порядок. То же самое повторяю Марии Владимировне и Андрею.
Мы садимся пить чай, я аккуратно зачерпываю ложечкой вишнёвое варенье, размешиваю в чашке. Мария Владимировна как бы невзначай интересуется, сколько стоят мои услуги. Я делаю удивлённое лицо.
— Так не беру я денег. Неужели Михаил Борисович вас не предупредил?
Смотрю на Миронова, тот смущённо пожимает плечами:
— Почему же, говорил, я и родителям об этом сказал. Но мама, думаю, на всякий случай всё же решила уточнить, вдруг правила изменились.
И кидает на мать укоризненный взгляд. Та ловит этот взгляд, однако, ничуть не смущаясь, заявляет:
— Лично я считаю, что каждый труд должен оплачиваться, это и в советской Конституции записано. Но есть у вас такие принципы… Андрюша, а ты ведь можешь достать билеты на спектакли в свой театр? Думаю, это стало бы неплохой компенсацией за работу Арсения Ильича.
Андрей говорит, что достать не проблема, пусть только я выберу, какой спектакль меня интересует. И как бы между делом рассказывает, что недавно у них состоялась премьера спектакля «Мы, нижеподписавшимися» по одноимённой пьесе Александра Гельмана. Добавляя, что во МХАТе также в начале марта вышел этот спектакль, так что зрителю есть что сравнить.
Выдаёт краткий анонс, уточняет, что играет директора СМУ, в задачу которого входит уговорить членов комиссии любой ценой подписать акт о приёмке хлебозавода. Я-то прекрасно помню сюжет, фильм с Куравлёвым в роли того же Шиндина не раз видел, да и телепостановку «Театра сатиры» с Мироновым как-то зацепил, и решаю не отказываться. Тем же вечером звонит Быков, и приглашает шестого на вечернюю репетицию. Седьмого будет генеральная, так что пары репетиций нам, по идее, должно хватить.
Поэтому я, в свою очередь, созваниваюсь с Натальей, и сообщаю, что вечером шестого мая она должна бросить все дела, и ехать со мной в ДК «Автомобилист».
Тем временем я успеваю домчаться до уже знакомой будки с надписью «Театральные кассы», возле которой когда-то покупал у спекулянта билеты на «Фигаро» с тем же Мироновым, и изучаю репертуар «Театра сатиры». «Мы, нижеподписавшиеся» будет 11 мая. Вечером, перед тем, как снова отправиться к Менакеру/Мироновой, дозваниваюсь Рите и делаю предложение посетить в следующую пятницу новый спектакль. А заодно напоминаю, что восьмого мая мы с Натальей будем радовать своим творчеством столичных дальнобойщиков, а Рита едет с нами, правда, в качестве зрительницы. Этот вопрос я с Быковым обговорил заранее, тот обещал найти ей хорошее местечко.
Рита с радостью принимает приглашение посетить спектакль, и час спустя я докладываю Мироновой, что, ежели будет такая возможность, хотелось бы заполучить две контрамарки на 11 мая. Пока я работаю с её мужем, она успевает дозвониться Андрею, и тот обещает завтра всё решить. Своё обещание Миронов выполняет, в заключительный свой визит к пациенту я получаю заветные пригласительные. Места в бельэтаже, но рядом со сценой. Не самый плохой вариант.
