Сын помещика (СИ) - Семин Никита

Мы зашли в родительскую комнату, и я впервые увидел ее изнутри. Большая двуспальная кровать по центру, на которую падает свет из окна. Справа от входа стоит ширма, за которой находится дверь в комнату сестры. Слева у стены туалетный столик с зеркалом и выдвижными ящичками. Вот к нему-то и подошла мама.

— Это ты мне присылал во время учебы, — выдвинула она нижний ящик и достала пачку писем и стопку фотокарточек. — Прошу, верни мне их, как ознакомишься. Сергей Александрович сказал мне, что твоя память возвращается, когда ты видишь что-то знакомое. Молю бога, чтобы при виде этих писем и фотографий ты вернул себе хотя бы часть утраченного.

Она протянула мне содержимое ящичка, с тревогой глядя в глаза.

— Спасибо, — только и оставалось мне ответить.

Больше задерживать она меня не стала, и я счел за лучшее отправиться в свою комнату и ознакомиться с тем, что писал Роман своим близким, в какой форме, и что считал наиболее важным. Надеюсь, расчет матери оправдается, а то мне еще не раз зададут вопрос о том, как проходила моя учеба.

Письма оказались с самого первого года обучения и первые же строки повергли меня в шок. В их Роман делился с родителями, как ему повезло попасть в последний набор училища, ведь именно в 1854 году встал вопрос о его закрытии. Причины в письме Роман не указывал, просто делился своими впечатлениями.

Дальше — больше. Оказалось, что новых наборов в училище и правда не было. И Роман выяснил, почему — все выпускники, или почти все, после завершения учебы уходили на гражданскую службу, а не возвращались в поместья, чтобы «поднимать» их. В итоге из-за этого училище лишилось государственной поддержки, без которой существовать просто не могло, хотя изначально и было организовано вольным экономическим обществом. Набранных учеников все же доучили, ведь плата уже была взята, но на этом и все. Покидал Роман по сути «пепелище». Еще один момент, который я понял из писем, это низкая эффективность учебной программы. Сам Роман так не считал, но передавал озабоченность преподавательского состава, которые жаловались на программу обучения, из-за которой они и теряют свое место. А мне-то казалось, почему я так легко все учебники чуть ли не за один вечер «проглотил»? Подумал на молодые мозги, да тот факт, что Роману все эти знания уже были известны, а я просто «вспоминаю». А вот оно как оказалось.

На фотокарточках был изображен сам Роман в компании одноклассников и учителей. Не сказать, чтобы фотокарточки мне не помогли с восстановлением памяти. Парочка лиц отозвались знакомыми ощущениями «наплыва» воспоминаний, даровав мне знание их имени и личное отношение Романа к этим людям. Без подробностей, но уже при случае могу узнать их, если столкнемся. Да и понял я, с кем он дружил, а с кем — враждовал. В письмах нашел и подтверждение нахлынувшим воспоминаниям. И кстати, остальные одноклассники Романа тоже собирались пойти на гражданскую службу после завершения учебы. Тут Роман был среди них «белой вороной», со своим желанием вернуться домой и помогать отцу развивать поместье. А желание такое у парня было. Да и у меня не было внутреннего протеста при словах отца и помощи ему. И как я понимаю, это не только из-за моего желания вжиться в общество, но и благодаря внутренним установкам самого Романа. Вон, на Кристину же негатив я сразу почувствовал, как ее увидел! А к родственникам испытывал с самого начала чувство симпатии и удовольствия от встречи.

Письма я читал до самого вечера, и надо признать, задумка мамы удалась пусть не на сто процентов, но изрядно заполнила пробелы в утраченной после вселения памяти. Даже по бытовым вопросам. Теперь я хоть представлял, как нужно общаться в дворянском обществе, и детских ошибок не буду делать.

После ужина в этот раз бани не было, и я остался один на один с самим собой. Прекрасное время, чтобы подумать, что делать дальше. Денек выдался насыщенный, а последние крохи надежды, что вокруг всего лишь мой бред, растаяли как дым. Надо принимать новую реальность и жить. И постараться не думать, что случилось с моим телом в будущем — умер я там, или в кому впал. Или же и вовсе — проживу здесь целую жизнь, а там в это время пройдет лишь секунда, после чего вернусь обратно. Я тщательно гнал от себя мысли об оставленном прошлом, но они как назло лезли в голову. И тогда я взял чистый лист, перо и решил занять себя конкретным делом — выписать замеченные мной недостатки, почему я считаю их недостатками, и что необходимо сделать, чтобы их устранить.

Первое — туалет и душ. Я привык держать себя в чистоте, и помывка раз в неделю меня не устраивает. Да и дышать собственным, кхм, собственными испражнениями — так себе. Ходить на улицу тоже не вариант. И тут об этом уже говорит память Романа, часть которой я сумел вернуть благодаря чтению писем и рассматриванию фотокарточек. Туалет на улице — для прислуги. Точка. Невместно туда ходить дворянину. Поэтому нужно делать отдельную комнату в доме со всеми удобствами. Куда ее воткнуть — другой вопрос, но пока просто делаю заметку о необходимости ее создания.

Далее — лесопилка. То, что я увидел, мне не понравилось. Тут и быт рабочих, крайне скудный, и сама пильная рама. Я видел, как нижнее полотно периодически зажимало и одному из работников приходилось приподнимать наполовину спиленные доски, чтобы работа продолжалась. На ум приходил вариант со сменой пил. Вместо горизонтальных полотен установить вертикальные диски. При помощи шестеренок разного размера можно увеличить скорость вращения дисков, несмотря на не особо высокую изначальную скорость вращения водяного колеса. Скомпоновать из дисков «пакет» сразу на размер всего бревна, и уже целиком этот «пакет» и вращать с высокой скоростью. А подачу бревен изменить. Сделать угол наклона, чтобы бревно «падало» на вращающиеся диски под собственным весом, но не слишком быстро — опять же, чтобы зажима пил не было. Это позволит и ускорить работу самого станка, и облегчит труд работников. В итоге производительность должна вырасти многократно. Только бревна клади на направляющую, да принимай с другой стороны готовые доски. Быт рабочих тоже стоит улучшить, но уже позже — когда увеличится доход и пойдут первые деньги. Да и мой авторитет в глазах отца вырастет, чтобы он стал прислушиваться ко мне по таким… щекотливым вопросам. Потому что к крестьянам в нынешнее время относились пренебрежительно, и Сергей Винокуров — не исключение. Они — собственность, а не люди. Вот так. Жестко, даже жестоко, но такое время.

Третье — дороги. Мало того, что они неровные, с ухабами, так еще как мне кажется, когда пойдут дожди раскиснуть и проехать станет решительно невозможно. Нужно хотя бы гравием или чем-то подобным их засыпать. Асфальта не придумали еще, выкладывать брусчатку — слишком накладно, да и смысла нет. Не сейчас уж точно. Но терять возможность их использования из-за непогоды категорически нельзя.

Что у нас дальше? Собственное развитие. Те спортивные снаряды, что я видел на нашем заднем дворе, предназначены для детей. Мне они не подойдут. Нужно делать новые, под мой рост, да и разнообразие какое-то важно. Чтобы как можно больше групп мышц работало. И последнее — обязательно нужно ознакомиться с финансовой отчетностью поместья! Без понимания, откуда берутся деньги и на что тратятся, все мои идеи — утопия и пустые фантазии. Хорошо хоть завтра этот момент закрою.

Хотелось бы еще иметь нормальную ручку, а то пока писал, несколько клякс посадил, да пальцы испачкал, но тут пока ничего не поделаешь. Там вроде тонкая трубка нужна, да ролик на ее конце, но сам я такое не сделаю, а к кому обратиться, чтобы осилил подобное новшество — не знаю. Так что пока пользуемся тем, что есть.

Утром все повторилось — пробуждение, умывание из тазика, завтрак с молитвой. И лишь после этого отец позвал Корнея.

— Роман Сергеевич желает заняться развитием своего тела, — говорил он лакею. — Обсудите с ним, как будут проходить ваши занятия, и в какое время.

— Сделаю, барин, — с достоинством кивнул с легким полупоклоном мужик и посмотрел на меня.