Рерайтер (СИ) - Каталкин Василий

— Таймыр три, готов принять. Код 214.

Дальше ему пришлось минут десять писать строчки цифр, постоянно повторяя то, что ему только что диктовал оператор. И обязательно в конце любого сообщения требовалось передать код из таблицы, чтобы убедиться, что разговор ведется именно с тем, с кем положено. В конце он внятно прочитал всё, что записал во время сеанса связи, и только получив подтверждение оператора, приступил к вводу данных в контроллер управления.

— Так, вторая декада: три, один, пять, ноль, ноль, три, семь, три, ноль, два. Третья декада: ноль, два… Шестая… Первая группа команд введена, теперь требуется нажать ввод, дождаться загорание индикатора «Готово». Ага, есть, теперь вторая группа…

Вообще-то космонавт слышал, что уже давно есть системы, которые позволяют вводить корректировки прямо с ЦУПа, ими пользуются при программировании спутников, но вот почему-то при наличии на борту корабля космонавтов предпочитали обходиться без этих новшеств, уверяя, что так надежней. «Враг не дремлет, враг не спит», вспомнил он присказку одного из инструкторов, который учил их работать с блоком управления. Ну и зря, уж слишком долго приходилось возиться с программатором, который состоял из шести линеек зубчатых колесиков (декады), их требовалось повернуть так, чтобы оказалась видна нужная цифра, а потом ещё проверить и подтвердить ввод. За правильность введения первых команд можно было не опасаться, а вот если требовалось ввести больше двадцати, то сказывалась усталость космонавта и резко возрастала вероятность ошибки, поэтому ЦУП старался обойтись командами, количество которых было меньше двадцати.

— Черт, накаркал, — с досады сплюнул космонавт, когда увидел загоревшийся красным индикатор «Ошибка ввода», хотя не так уж и страшно, надо только вернуть адрес группы команд назад, очистить данные и снова повторить набор цифр на декадах. Закончив нудную работу и еще раз проверив результат подекадно, Сергеев запустил программу в работу. Корректировка орбиты корабля будет произведена только через два с половиной часа. И все-таки он не понимал, зачем такие трудности, ведь космонавт во всей этой цепочке и есть самое слабое звено. Одно дело, когда он потеряет связь с Землей, и ему самому придется рассчитывать орбиту и вводить команды управления кораблем, имеются такие инструкции, и тут уж никуда не денешься, и совсем другое, когда полет идет точно по расчетным данным с Земли.

Вообще тяжело лететь на корабле в одиночку, не с кем даже словом обмолвиться, короткие сеансы связи с Землей не в счет. Но Сергеев был доволен, хоть ему и не доведется высадиться на Луну, однако он официально входил в состав лунной экспедиции, и, следовательно, был одним из экипажа. Конечно, Леонову и Крапивину морально сейчас гораздо легче, им можно поболтать, друг с другом, не так скучно в полете, но с другой стороны, сейчас капсула, в которой находятся космонавты до перехода в ЛК-3, тесновата для двоих, и эти неудобства им предстоит испытывать еще два дня.

Сергеев еще раз окинул взглядом «свой» корабль, а что, пространства даже для троих хватит с избытком, одному так вообще свободно летать можно, а у них там, чтобы в лунный скафандр залезть здорово изгаляться придется. А еще этот костюм водяного охлаждения… до сих пор вспоминаются тренировки в самолете, на орбите хоть можно было помогать друг другу их надевать, а за те тридцать секунд невесомости, которые длились во время пикирования, ничего сделать не успевал. Брр. Нет уж, хоть чуток зависти и есть, но не настолько, чтобы переживать. И вообще, космонавт еще раз посмотрел на приборы, его работа как бы еще не поважней, ему предстоит поймать ЛК-3 после старта с Луны, а для этого он долго тренировался, именно от его действий будет зависеть насколько удачно закончится лунная экспедиция.

— Таймыр три, — снова вышел на связь оператор, — коррекция орбиты через три минуты.

— Таймыр три понял, три минуты.

Ну, вот за рассуждениями и время пролетело, после коррекции орбиты можно будет и вздремнуть. Сергеев улыбнулся, кто мог подумать, что при полете к Луне его будут волновать эти вопросы, однако волнуют, а еще что-то пить захотелось.

* * *

— Лёша, — окликнул Леонова Евгений Крапивин, когда тот снял гарнитуру, — что там земля говорит?

— Нормально все идет, Сергеев вторую корректировку выполнил, через пять часов на орбиту Луны будет заходить.

— Если всё нормально, тогда замечательно. — Космонавт повернулся к единственному иллюминатору и, откинув защитную заслонку, попытался там что-нибудь рассмотреть. — Ни черта не видно, — пожаловался он своему другу.

— А что ты там хотел увидеть? — Улыбнулся Алексей. — Землю ты отсюда сейчас не рассмотришь, Луну тоже не увидишь, только если на звезды поглядеть. Вот когда в ЛК-3 переберемся тогда все и рассмотришь.

— Там Землю будет от силы минут десять видно, и то большой вопрос, — возразил Евгений, — некогда на неё будет любоваться.

— Это да, — согласился напарник, — там регламент жесткий. Зато Луной налюбуешься всласть.

— Ладно, время, я спать, ты на дежурстве.

— Спокойной ночи, — отозвался Леонов.

— Да уж… покой нам только снится, — проворчал Крапивин, продевая руки в дополнительные петли на фиксирующем ремне. Это для того, чтобы руки сонного человека случайно не включили чего-нибудь, от чего может не поздоровиться.

— Удивительно, — думал в это время Алексей, — вроде бы такие дела предстоят, шутка ли, человек впервые ступит на другую планету, а тут вынужден сидеть в тесной капсуле и ждать. И ведь даже заняться нечем, не то что в других полетах, когда всё твое время расписано по минутам.

На пульте красным загорелась контрольная лампочка, космонавт поймал телескопическую указку, которая с помощью петли крепилась к руке и, прицелившись, нажал кнопку рядом. Это означает, что космонавт бдит, то есть, находится в здравом уме и твердой памяти. Все принимали необходимость этой процедуры, но вот никто ее не любил, она напоминала, что в космосе вовсе не безопасно и случиться может всякое. Цвет сменился с красного на зеленый, а спустя тридцать секунд погас совсем.Через некоторое время через неплотно закрытую на иллюминаторе заслонку проник лучик солнечного света и не спеша двинулся в путешествие по лицевым панелям приборов. Это из-за того, что кораблю специально придано вращение, чтобы нагрев от солнца равномерно распределялся по поверхности корабля.

Недавно Алексей услышал от возмущенного начальства, один обидный анекдот, сочиненный явно недружественной стороной. Суть его сводилась к тому, что СССР заказал в США одно автоматическое устройство, которое должно было монтироваться на советском космическом корабле. В его задачу входила реакция на попытку космонавта нажать какую-нибудь кнопку, в этом случае это устройство било его по рукам, а следом воспроизводился голос «Не лезь». Это намек на то, что космонавт на пилотируемом космическом корабле мог выполнять только представительную функцию и сам по себе никак не мог повлиять на полет. Если сегодня смотреть с точки зрения автоматизации космического корабля, то доля правды в этом есть, почти всё управление может осуществляться в автоматическом режиме. Но это на околоземной орбите, там, где управление маневрами в космосе на себя берет ЦУП, а в их случае, так не получится, время прохождения сигнала в одну сторону, вместе с ретрансляцией занимает около полутора секунд. Никакой оператор тут не справится, поэтому весь процесс посадки на поверхность Луны будет проходить под контролем экипажа.

Тут Леонову вспомнился тренажер, на котором они тренировались производить посадку на Луну. Это был большой ангар, в котором пол напоминал лунную поверхность, их модуль подвешивался на тросике, который должен был имитировать движение аппарата в условиях лунного притяжения. А потом с помощью специальной установки придавали различные направления движения и скорость снижения и они должны были успеть выровнять аппарат, выбрать место посадки и приземлиться. Первые тренировки почти всегда оканчивались досрочно, спускаемый аппарат замирал в метре над поверхностью и тогда космонавт мог не спеша оценить свои ошибки. Только на шестой раз ему удалось приноровиться к управлению джойстиком и посадить аппарат, ну а потом опыт стал нарабатываться, задания усложняться. В конце тренировок он уже настолько научился управлять спуском, что ему даже не требовалась имитация лунного притяжения.