Свердловск 1977 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

Будущая кинематика была представлена в двух с половиной вариантах. Два были собраны, а третий то ли недоделан, то ли раскурочен недавно.

- Вот этот вариант собран практически из готовых деталей. Великоват получился, но всё просто и надёжно. Со вторым немного сложнее. Нестандартный двигатель, по всем размерам он меньше, но чуть прожорливее. Стандартные детали не подходят, половину пришлось перетачивать и заказывать. Зато смотри, как габариты уменьшились, - отец повертел в руках вырезанную из жести коробку, которую использовал, как натурный образец будущих размеров корпуса и для сравнения приложил её к той, которую сделал для первой схемы.

- Так, а почему у тебя везде стоит только один аккумулятор?

- Я твой образец поставил. При такой ёмкости второй не нужен. Вы же не собираетесь использовать усилитель, который будет потреблять больше, чем мотор?

- Надеюсь, что нет, - улыбнулся я. - Кстати, это во многом от наушников зависит. Что-то получается с ними?

- Пока только макет. Я проверил сам принцип. Большие получились, но работают.

- А с мембранами как выкрутился? - удивился я.

- Зачем с ними выкручиваться? Просто снял их с обычного динамического микрофона и поставил в наушники, - хитро улыбнулся батя. - Нормально работают, и чувствительность у наушников приличная выходит. Думаю под сотку вытянем. Стандартных мембран на заводе сколько хочешь наклепают. Нам, инженерам, какая разница - микрофон или динамик. Принцип работы у них один и тот же. Подумаешь, один принимает сигнал, а другой выдаёт. Схема-то одна и та же - мембрана, катушка, магнит.

- Так, стоп, - я заткнул уши, понимая, что отец разухарился и сейчас собьёт меня с мысли, - У вас же наверняка есть лавсановая плёнка? Результат у тебя замечательный получился, просто восторг, но его можно улучшить.

- Конечно, есть. Мы же на космос работаем. Хоть простая, хоть алюминизированная.

- Во, надо майларовые, ой, лавсановые мембраны делать, - вспомнилась мне информация о фантастических цифрах, достигаемых на мембранах такого типа.

- Хм, рассказывай, - потребовал батя, - Что это за майлар.

- Да тот же лавсан, только это его американское название, - отмахнулся я. - Они на таких мембранах, да на хороших магнитах вытягивают чувствительность до ста сорока пяти децибелов.

- Брешешь! - пристукнул отец ладонью по столу, глядя на меня незамутнённым взглядом фанатика.

- Вот увидишь, скоро эти цифры опубликуют, правда для микрофонов, но ты только что правильно сказал, что между микрофоном и наушником особой разницы нет. Лавсановая плёнка в разы прочнее, а значит и мембрана из неё будет тоньше и легче. В нашей схеме наушника это огромное преимущество. У нас и так катушка легче, и не висит на мембране.

Батя замер в позе роденовского мыслителя, уставившись взглядом в стол.

С акустикой всё всегда было не просто. Человеческое ухо - весьма своеобразный инструмент. Оно слышит и шорох травы, и рёв реактивного двигателя. Разница звукового давления - десять миллионов, в вполне научных и понятных единицах, если сопоставить измерения уровня слышимости и болевого порога. Но ухо человека так устроено природой, что слышит не НА сколько стало громче, а во сколько раз. Логарифмы люди придумали намного позже, чем их слух стал логарифмическим.

Поэтому мой восторг от чувствительности наушников в сто децибел объясним. Каждые три децибела поднимают громкость в два раза. Сказал бы отец, что наушники получились с чувствительностью в девяносто - и начал бы я ломать голову над более мощным усилителем для плеера. А это не только дополнительные детали, которые денег стоят, но и место в миниатюрном корпусе, и увеличенный расход энергии. Как же всё тесно связано в маленьких переносных устройствах!

Окинув батины макеты ещё раз взглядом, я задержался на недоделанном варианте. Выглядел он несколько современней, что ли, чем все остальные.

- Сейчас позвоню и вернусь. Расскажешь мне про этот вариант. - ткнул я пальцем в понравившийся макет и побежал звонить Юре.

- Юра, привет. Начну с хорошей новости. Наушники получаются чувствительностью в сто децибел, и вполне возможно, что ещё сколько-то добавят. Теперь плохая новость - в виде ушных затычек они пока не выходят и надо, чтобы усилитель на выходе давал милливатт пятьдесят, а лучше сто.

- Вытянем. Ты мне лучше сопротивление их скажи.

- А какое тебя больше устроит? - мне думается, сопротивлением поиграть не сложно. В конце концов оно регулируется диаметром провода, а у нас схема наушников легко позволяет поиграться с зазорами под толщину намотки.

- Хм, тут бы лучше низкоомные, вроде. Они и звучать громче будут, но тогда в качестве звука потеряем. Детальности не будет. Ты сам на какой класс этот плеер позиционируешь?

- Думаю, что второй мы не затащим, но получим что-то максимально близкое к нему.

- Тогда и думать нечего. Надо выбирать золотую середину. Ом шестьдесят, а лучше семьдесят пять, - не задумываясь, сказал радиоинженер.

- Согласен. Теперь другой вопрос. Ты завтра вечером чем занят?

- Я на концерт собрался, уже билет купил, а что?

- Юр, на какой? - я почувствовал себя крайне неудобно, и даже заёрзал на табуретке, на которую присел около телефона. Как-то мне сразу не пришла в голову мысль, что его современная музыка интересует.

- На Цветы пойду, в шесть вечера.

- Блин. Юра, ты уж извини, что я сам тебя не пригласил. Замотался совсем. Давай ты к пяти подойдёшь к черному входу, а я там записку на вахте оставлю, чтобы тебя пропустили. Поговорим немного, а к началу концерта ты в зал пойдёшь.

- Погоди, ничего не понял. А ты там что делаешь?

- Мы будем первое отделение работать. Цветы после нас выступают.

- Так ты в Слайдах играешь? А почему не говорил никогда? То-то я ещё подумал, когда билет покупал, что не знаю у нас в городе такой группы.

- Ты не спрашивал, вот и не говорил. Кстати, дважды кайфанёшь. Там больше половины звука на наших усилителях будет.

- Да ладно, - не поверил мой партнёр по сборке усилителей. - Слушай, а ты меня с Лосевым познакомишь? Я бы тогда пластинку притащил, чтобы она у меня с автографом была. И букетик цветов надо будет купить.

- Не вопрос, познакомлю, - чуть не хрюкнул я в трубку, сразу догадавшись, кому эти цветы после концертов достанутся. В Перми дежурные по этажу со всей гостиницы трёхлитровые банки собирали, чтобы нашим девчонкам было куда цветы ставить. Представляю себе, какая клумба у них в номере образовалась после шести концертов.

Когда я вернулся к отцу, тот уже отмер и перебирал схему последней протяжки, про которую ещё не успел мне рассказать.

- А это что за чудо? - заржал я, увидев одну из деталей.

- Потом из латуни выточим, - отмахнулся отец.

Не перестав смеяться, беру со стола диковинную деталь и, осмотрев её, мешком падаю на стул, содрогаясь от хохота. С такой начинкой плеера нам точно не выйти на мировой рынок!

Два юбилейных рубля с надписью "20 лет победы над фашисткой Германией", и зажатый между ними обычный рубль, просверлены по центру и в них вставлен вал.

- Что ржёшь, как лошадь? - спросил отец, поднимая на лоб очки, - До конца работы полчаса оставалось, а мне нужен был вал с маховиком на двадцать семь миллиметров. Мы диаметры всех монет помним. Вот эти тридцать один, а тот, что в центре как раз двадцать семь, - показывая на рубли, уже начал сердиться батя.

- А зачем их запоминать? - вытирая слёзы, спросил я.

- Коробка с калибрами не всегда под рукой, а денежки-то с собой. Так что я этот маховик за пятнадцать минут сделал. И монеты просверлил, и склеил, и вал на горячую посадил.

- Ты хочешь сказать, что вы монетами проверяете допуски на отверстиях?

- Нет, мы с собой таскаем ящики с калибровочным инструментом, - язвительно отозвался отец, - Это приёмщики с браковщиками могут себе позволить, а нам, особенно когда к смежникам поехал, и монетки сойдут. Ты лучше бы спросил, для чего он тут нужен.