Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей

Никого не напоминает?

МЕНЯ!!!

— …Когда привели бледного Петрушу, он бросился перед Царём на колени. Тот, коротко допросил его, а когда отрок несмышлёный повинился в своём грехе, ударил в челюсть какой-то железкой… Кровь, полподбородка тут же отвисло…

Зная, что Реципиент частенько практиковался с топором рубя дрова, охотно верю — удар у него хорошо поставлен!

— …А Папа, его всё бил и бил. Я криком кричала: «Не надо, не надо!» — в ответ лишь кровь и кровь… Я к дверям, а он: «Стоять и смотреть и, всегда помнить!» Потом, пришли двое с мешком и куда-то унесли тело несчастного Петруши… Агинушка, в тот же вечер, тоже пропала и про неё больше никто не вспоминал — как будто и не было никогда, этих двоих…

БРЕД!!!

«Вдруг из папиного шкафа…»!

Твою ж, мать! Я же всего, лишь уволил того поварёнка… Уволил и отправил на фронт для перевоспитания. Если тоже — не убьют, конечно, человеком станет и ещё «спасибо» скажет!

Ну, что сказать? Идея была, не очень хорошая: чувствую себя так гадливо — как будто говна принародно наелся, честное слово… Я очень сожалею, что открыл дверцу того «шкафа»! [184] Наверное, если бы в момент «вселения» эту историю услышал — я, тут же застрелился, б!

Вне всякой логики, Распутин-Вырубова закончил(а):

— В нём, много жестокости, но грустные и печальные глаза — как у мученика, знающего, что живым его не отпустят…

Пойми после этого этих баб!

Однако, пора заканчивать:

— Я хочу, чтоб ты забыл всё — что тебе рассказывала Анна Вырубова, старец Григорий и, никогда про это не вспоминал… Что рассказывала тебе Аннушка про Петрушу?

— А…? Какого, «Петрушу»?

Прощался, лично выведя гостя на перрон. Уходя от меня, Григорий Распутин-Новых, через каждые пару шагов останавливался, оглядывался и крестился — с непередаваемым языком простого смертного, выражением на лице. Мало того, иногда он падал на колени и бил «земные поклоны» в мою сторону, на глазах у всей честной публики.

Глава 29. Секс-десант попаданца

«Бог дал власть над всем миром мужчине, а не женщине. И не потому, что относился к ней хуже — а, просто потому что она ей была не нужна. Поскольку, женщине Бог дал власть над мужчиной!», — не помню откуда…

Проводив Распутина, я крепко задумался: одна проблема решена — Великому Посольству быть!

Однако, возникла другая проблема… Было такое ощущение, что я отправляю демократам на Запад очень мощную боеголовку, но с очень примитивным блоком наведения — как у первых советских межконтинентальных баллистических ракет, с точностью попадания в цель, где-то плюс-минус 200–300 километров.

Мне, как Божий день ясно, что в составе Великого Посольства, Распутин «на вторых ролях» играть не будет! Он, сделает всё возможное, чтоб всем там заправлять — и ни какой мой гипноз, не сможет победить его натуру альфа-самца… Ведь, главой Посольства официально является «Мама» — а он ею вертит, как эфиопская мартышка очками съеденного неграми миссионера. Поставить главой Посольства кого другого, я не могу — у Мамы статус выше всех в Империи, кроме меня самого.

Да и, где гарантия — что история не повторится?

Да! По моей задумке, всю «черновую» работу будет делать Председатель Совета Министров Горемыкин «со товарищи» — но направлять и контролировать его работу должен тот, кто «наверху»… Иначе, тут же двоевластие получится.

В принципе, это не так уж и плохо — моя благоверная очень плохой политик, а у Григория есть хотя бы природная сметка и крестьянский ум. Однако ж, он даже грамотный отчёт мне составить не сможет!

КАК ИМ УПРАВЛЯТЬ?!

Не говоря уже, чтоб прочитать и правильно понять мои поручения: ведь я же, намереваюсь «дистанционно» управлять Великим Посольством на всех этапах его следования.

Значит, надо кого-то приставить к Распутину. Чтоб тот, будучи типа секретаря у Старца, мог вести переписку со мной и направлять «боеголовку» в нужном направлении. Причём, здесь простого человека не назначишь приказом! К Распутину, нужно приставить некое подобие его самого — кто смог бы взять его «за поводок»… Под уздцы… За «уду» и, правильно смог бы «направить»…

ХАХАХА!!!

КОГО?!

Самый болезненный мой вопрос, это кадровый вопрос! Люди, которых я могу считать верными и при этом умными, буквально на пересчёт… Все они мне нужны, как воздух, все они нужны мне близ меня.

Практически, всю ночь не спал… Наутро, с распухшей головой, вполуха слушая список просящихся на аудиенцию к Императору и «отфутболивая» каждого первого, всё продолжал размышлять:

«Кого-нибудь из своих? Не… Мужика к Распутину приставлять нельзя — зачмырит. Однозначно, зачмырит — кем бы он! Значит, нужна «мягкая сила», то есть женщина — умная, опытная и прожжённая стерва, умеющая «вертеть» — в свою очередь, «сильным» полом. Предельно мотивированная при этом…

Да где ж, мне такую блядь взять, то?!»

Возможно, последние слова я произнёс вслух… Потому что, Генсек Мордвинов, читающий мне список страждущих пообщаться со мной, вдруг запнулся, пару раз кашлянул и произнёс имя следующего претендента:

— Матильда Кшесинская, прима-балерина императорских театров…

Да ну, нах… А ведь про неё, я даже и не подумал! Вот, уж действительно — «на ловца и зверь бежит»!

Недослушав про цель аудиенции, я вскрикнул:

— Немедленно сюда её! Но, прежде мне чаю покрепче — чтоб, аж ложка в нём стояла!

«Цель» то мне и так понятна: после того, как я отстранил Великого Князя Сергея Михайловича от русской артиллерии, а русский балет от императорских дотаций, «Канарейке» стало нечего «клевать»!

Не знаю, как насчёт крепости чая и ложки в нём, а у меня конкретно «встал» — как только, Матильда вошла. Должно быть, подсознание Реципиента помнило «кое-что», с этим образом связанное. Мне, невыносимо остро захотелось, накинуться на неё, сорвать зубами одежды и…

ДРАТЬ, ДРАТЬ И ДРАТЬ!!!

Прямо у двери — «стояком», перегнув через стол — «раком», «по-людски» — на императорском брачном ложе и, «нетрадиционно» — в ванной…

Казалось, я схожу с ума — подсознание Николая Кровавого, вырвалось откуда-то из глубины самого Ада и, торжествуя, готовилось вновь овладеть этим телом!

Матильда, будь она неладна, инстинктивно почувствовав моё состояние, так позывно-похотливо улыбнулась… Так, эротично книксен сделала, что я аж зубами заскрипел.

Еле-еле, с превеликим трудом и не сразу, оторвал от Канарейки алчуще-похотливый взгляд, положил левую ладонь на стол и со всей силы ударил по мизинцу рукояткой револьвера…

— БЛЯДЬ!!! — заорал я тут же благим матом, запрыгав по всему купе-кабинету и тряся рукой, — это я не Вам, госпожа Кшесинская!

Чуть боль утихла, пошевелил и присмотрелся к пальцу: не раздробил ли я его, сдуру. Да, вроде бы нет — хотя, мизинец покраснел и опух, а ноготь налился нездоровой синевой и наверняка «слезет». Как бы там не было, но главного я добился — загнал хотелки Реципиента обратно под плинтус.

Посетительница же, не хлопнулась в обморок, как положено всякой порядочной даме — а с немалым любопытством и даже неким злорадством, за всем этим представлением наблюдала, не произнеся ни слова. Вот это, меня и взбесило почему-то.

— СЯДЬ!!! — не здороваясь, грубо приказал ей, указав на кресло, — хорош мне глазки строить! Между нами много чего было, Матильда, но уже ничего не будет — кроме деловых отношений… Может, быть.

«Однако ж, какая ЖЕНЩИНА!!! — я чуть не застонал, — ведь, за сорок лет — а как выглядит… Долбанные сословные традиции: ведь, она могла быть МОЕЙ!!!»