Режиссер Советского Союза - Тенгриханов Александр

– Не хотите сняться в кино? – ничего лучшего в голову не пришло.

– Очень банальный прием, – забавно сморщила рожицу красавица. – Сколько вас здесь таких ходит, прямиком с «Мосфильма». Пристают к нам простушкам-первокурсницам. А вы меня сразу на главную роль хотите или сначала в эпизодах помучить?

Чувствую, что надо мной издеваются, и решаю поддержать игру. Сначала сажусь на корточки и завязываю ботинок. Далее произношу максимально серьезным тоном:

– Есть вакансия на роль принцессы. И, конечно, только главная роль, – не выдержав, улыбаюсь, уж больно девушка милая. – А если серьезно, то через год или полтора мне действительно понадобится актриса. Давайте сделаем следующим образом. Встречаемся здесь, ну, например, 25 января 1967 года на Татьянин день. Это не шутка.

Только с днем студента я точно переборщил, судя по наморщенному носику. Девушка явно пыталась понять, что это за дата. Они же здесь все комсомольцы и привыкли отмечать совершенно иные праздники.

– У меня день рождения в другом месяце и откуда вы знаете мое имя? – неожиданно произносит студентка.

Упс. Как бы меня здесь в приставании или преследовании не обвинили. Девушка хороша, еще раз окидываю ее взглядом. Но я женат, а через год могу оказаться по распределению в каком-нибудь Турткуле. Делаю серьезное лицо, хотя, глядя на Таню, хочется постоянно улыбаться. И почему я ей назначил встречу через полгода?

– Надеюсь, вас не отчислят за неуспеваемость. Напоминаю, на этом месте 25 января следующего года.

Уже пройдя метров десять, услышал в ответ явно обиженный голос:

– Даже не подумаю. И вообще, я отличница!

Улыбаюсь и иду дальше. Навстречу попадается в основном молодежь и пенсионеры, разбавленные мамочками с детишками. Народ так же, как и я, радуется теплым денькам. Засматриваюсь на очередную стайку девчонок и получаю в ответ добродушное хихиканье. Хорошо!

– Может, все-таки я приеду? Ну дикарем поживу, комнату какую-нибудь сниму?

Судя по недовольному выражению лица, Зоя была не в восторге от моего предложения. Забыл, вернее, просто не знал, что супруга с детьми собралась на море в августе. Ведомственный санаторий в самый разгар сезона может принять далеко не каждого отдыхающего. Но для нее сделано исключение из правил. У меня на это время были запланированы съемки и пришлось отказаться от поездки. Так как многое изменилось, и от работы помощником режиссера меня отстранили, то я решил сгонять на море самостоятельно. Только натолкнулся на стену непонимания. Хотя отпуск можно взять в любой момент, так как все равно придется уходить с «Мосфильма».

– Мы забронировали билеты заранее. Сейчас их не купить, даже если попросить папу. – Что-то слова супруги попахивают отговорками и нежеланием видеть меня рядом. – И вообще, ты сам говорил, что придется искать новую работу. Может, лучше заняться этим, чем кататься по пляжам?

Вот и поговорили. Не знаю, что на нее опять нашло. Вроде помирились после ссоры на даче. Вину загладил, заказав ей два новых купальника. Сложно понять эти постоянные взбрыки. Фильм наконец-то снял, пусть и короткометражный. Деньги тоже зарабатываю и планирую резко увеличить доходы. Чего ей еще надо? Хотел попросить тестя выделить машину и сгонять на ней. Но с таким отношением уже не хочется. Самое забавное, что мы вполне себе нормально спим вместе, может, не так интенсивно, но все равно.

– Мама, папа приехал!

Пузик, сидящая посреди цветущих яблонь, откладывает книгу, поворачивается и трогательно улыбается.

Странно, что фильм не докрутили до конца и прервали сразу после титров. В зале загорается свет. Народ потихоньку зашевелился. Я сижу ни живой, ни мертвый. Рядом Серова, схватившая меня за руку и тоже сильно нервничающая. Оксана вообще в полуобморочном состоянии. Только Зельцер сохраняет спокойствие, но оно явно наносное. Мысленно возвращаюсь к другому показу, который состоялся буквально неделю назад и резко изменил мою здешнюю жизнь.

Видать, колдун, который забросил меня в это время, обеспечил еще и благоволение высших сил.

Как иначе назвать сложившуюся ситуацию, не знаю. Премьерный показ перед комиссией в Театре киноактера не предвещал ничего интересного. Данелия, как мой руководитель, пара человек из «Мосфильма» и несколько зевак являлись первыми зрителями моего проекта. Не такая я большая птица, чтобы заинтересовать кого-то своей дипломной работой. Конечно, присутствовала почти вся съемочная группа. Ведь, кроме меня с Зельцером, фильм толком не видел еще никто.

Перед самым началом в небольшой кинозал зашел невысокий и стройный молодой человек. Без усов я его сразу не признал. За ним следовал представительный мужчина в отлично сшитом костюме, очках и с каким-то флером чуждости. Уж очень он был похож на господина, а не товарища. Далее шел невысокий полноватый дядечка, о чем-то спрашивающий щупленького чернявого молодого человека в мешковатых брюках и темной рубашке.

– Разрешите нам присоединиться к просмотру? – спросил первый и, не дожидаясь ответа, плюхнулся на стул.

Через несколько секунд свет погас, и взгляды присутствующих переместились на экран. Весь фильм со стороны гостей раздавался шепот, будто один из них комментировал происходящее действо.

После титров гости разразились аплодисментами. В общем, я вспомнил первого вошедшего. Чуть позже мои подозрения подтвердила Серова. Андрей Тарковский пригласил в театр своего друга Тонино Гуэрру и атташе по культуре посольства Италии. Узнав о показе, вся компания загорелась посмотреть дебютную работу начинающего режиссера. Не знаю как насчет Тарковского, но итальянцы были явно довольны и эмоционально делились впечатлениями. Переводчик, тот самый молодой человек, еле успевал за тараторящими южанами.

Уже перед уходом Андрей пожал мне руку и с искренней улыбкой похвалил за необычную подачу некоторых эпизодов. Не люблю я ренегатов и прочих перебежчиков, но в тот момент даже не думал об этом. Все-таки похвала от создателя «Андрея Рублева» дорогого стоит. Данелия тоже не скупился на хорошие слова, в отличие от хмурых представителей «Мосфильма». В итоге, когда все представительные товарищи рассосались, мы дружной компанией засели в местном буфете. Много не пили, но посидели на славу и очень душевно. Вспоминали смешные моменты съемок и озвучки. Зельцер оказался интересным рассказчиком и выдал много смешных историй. Давно я так не смеялся.

Я уже забыл о встрече с гостями премьеры, погрузившись в административные вопросы. Надо было закончить все дела по фильму. Вдруг на выходе из киностудии меня перехватывает Зельцер, явно нервничающий. Ничего не говоря, он потащил меня в сторону от центрального входа.

– А ты счастливый, Мещерский. Я это сразу понял. Данелия, Серова, а теперь эти итальянцы. В общем, танцуй. Атташе прислал запрос в Минкульт о показе твоего фильма на Венецианском фестивале. Ты даже не представляешь, что сейчас начнется!

Я сначала не понял, о чем скороговоркой выпалил Илья Моисеевич. Так замучился со всякими бумажками, что было не до этого. Но постепенно до моей тормозной головы начало доходить, что вот он шанс!

– Но ты особо не радуйся, – поумерил мой пыл Зельцер. – Обычно создается комиссия, которая должна утверждать состав участников. В твоем случае тянуть не будут, так как запрос идет от итальянцев напрямую.

И вот представительная делегация во главе с первым замом министерства культуры СССР Кузнецовым посмотрела фильм. Нашу группу вызвали перед светлые очи важных товарищей. Замминистра выслушивал какие-то комментарии от директора Высших курсов сценаристов и режиссеров Маклярского. Рядом скромно стоял Данелия и несколько сопровождавших большого начальника людей.

Через некоторое время замминистра оглядел нашу компашку, доброжелательно кивнув Серовой.

– Значит, это вы Алексей Мещерский, который виновен в творящемся переполохе?

«Это типа юмор у него такой?» – думаю про себя. Но быстро отвечаю, что так и есть, а это, мол, вся наша группа. Биг-босс заинтересованно посмотрел на Пузик, которая по своей привычке стала похожа на пятнистую свеклу. Гордиться надо, что на твою фигуру мужики запали, а не краснеть. Надо попросить Валентину Васильевну, чтобы провела дополнительный сеанс психотерапии среди белорусской интеллигенции по внушению уверенности в себе. Актриса не должна смущаться, только строго по сценарию.