Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

А днем позже он просто не поехал бы. Устроился бы вольноопределяющимся, а там постарался бы получить освобождение от службы, как больной ревматизмом. Глядишь, и пересидел бы войну в родной Праге [34].

Но нет, он «угадал» попасть на пограничный пункт через несколько часов после объявления войны. И был задержан, разумеется. Шпиономания с началом войны взлетела до небес, и в нём видели то ли уклоняющегося от призыва, то ли шпиона русских, убегавшего с донесением начальству.

Месяц промариновали за решеткой, а потом направили на фронт. Хорошо хоть, как журналисту и писателю ему удалось пристроиться помощником писаря. А помимо этого приходилось каждый божий день таскаться на передовые позиции, искать материал для гарнизонной многотиражки.

Но выискивать с каждым днём было всё труднее, дела у австрийцев шли неважно. Русские начали довольно бодро. Еще до начала Первой осады они «очистили» небо от приданных гарнизону четырёх невооруженных самолетов. Парочку сбили в воздухе, ещё один — подбили, а затем добили «подранка» и последнюю уцелевшую машину на аэродроме.

Затем они неторопливо, по-хозяйски, раздолбали бомбами все четыре выделенные гарнизону противоцепеллинных пушки, вследствие чего крепость лишилась водозабора, водокачки и угольной электростанции.

Запасы керосина и прочего жидкого топлива тоже были ограничены, так что электричество стало тем ещё дефицитом.

А буквально через пару дней после этого, дождавшись ветреной и сухой погоды, они своими зажигательными снарядами и бомбами сожгли не только склады угля и дров, но и временные деревянные строения, которые можно было бы пустить на топливо.

Вот и мёрзнут австрияки сейчас всем гарнизоном крепости. И даже временное снятие осады не сильно помогло. За эти две недели удалось организовать только подвоз дров, да и то — в явно недостаточных количествах. И широко распространившиеся слухи о зверской расправе над русинами [35] явно не способствовали тому, чтобы крестьяне из окрестных сёл усердствовали с подвозом.

Приготовление горячей пищи сначала снизили до одного раза в день, а потом и вовсе — через день. А отопление оставили только для раненых и начальства.

Даже в Первую осаду попытки взять крепость приступом длились всего неделю. Потом противник оставил эти попытки, очень дорого обходящиеся его личному составу, и включил свою безжалостную машину уничтожения.

А во Вторую осаду они пехоту берегли и сразу же включили свои «молотилки». Ярослав усмехнулся. Жаль всё же, что знакомство с Американцем было таким кратким. Теперь он вполне оценил и другие достижения этого человека, помимо литературных.

Говорят, именно он сумел так насытить русскую армию этими чёртовыми самолётами. Да ещё и разных типов. Одни корректируют артиллерийский огонь и высматривают цели, другие — бомбят. И бомб у них, к огромному огорчению всего гарнизона, хватает. А также мин и снарядов.

В здешней крепости восемь секторов, и на центральные два с неба регулярно высыпают тяжелые «подарочки» русские «бомберы», а шесть внешних — обрабатывают артиллерией и минометами.

«Солдатский телеграф» утверждает, что эти японские schweinehund [36] передали русским всю тяжелую артиллерию, которую захватили, взяв германский порт-крепость Циндао [37]. А вместе с ней — и боеприпасы, а также инструкторов. Интересно, чему эти «инструктора» могут научить, если сами увидели эти пушки считанными неделями раньше? Но политика требовала обозначить сотрудничество, вот узкоглазые и навязали присутствие своих военных в зоне боёв.

Однако австрийским солдатам от этого не легче. Садят из этих «больших пушек» по укреплениям эти пушки точно и мощно.

Как же всё это достало! Дождливое позднее утро, непролазная грязь вокруг и эти бесконечные обстрелы. Русские постепенно прогрызают оборону и вот-вот один из внешних фортов падет. Какой? А ему, Гашеку, откуда знать? Русские три сразу «разгрызают». Какой-нибудь да падёт.

Уфф! Наконец-то! Он с облегчением нырнул в пусть и плохо, но всё же натопленный блиндаж, ухватил протянутую камрадом кружку с кипятком и начал неторопливо прихлёбывать, одновременно согревая руки. Благодать!

Хотя, если здраво рассудить, лично для него падение крепости только к лучшему. Вот зимовать без топлива и со скудным запасом провианта — это будет существенно хуже!

Хотя… С этими ежедневными походами на передовую, у него мало шансов дожить и до зимы, и до сдачи крепости. Наиболее вероятный исход — что его раньше достанет очередной тяжёлый «гостинец» с недосягаемого русского бомбардировщика, снаряд или мина. Или доконает простуда.

Тут в блиндаж вбежал незнакомый вестовой из штаба и заорал: «Всё! Дождались! Турция вступила в войну! Живем, камрады!»

Кто-то из офицеров помладше тут же с надеждой поддержал: «Теперь-то русским прядётся отвести часть войск на Кавказ! Надо ещё немного продержаться! И их снова погонят на восток!»

А другой офицер, постарше, с легкой грустью ответил, что у русских ещё большой резерв призывников, и что Кавказский фронт они смогут удержать и без ослабления австрийского фронта.

— Разве что до весны сумеем продержаться, тогда будет шанс… — тихо проговорил он, но фразу не окончил.

И Гашек понял, что офицер совершенно не верит, что крепость продержится до весны. И как в воду смотрел — крепость капитулировала через три дня, с началом заморозков.

из мемуаров Воронцова-Американца

«…Взятие Перемышля меня порадовало. Именно тем, что состоялось осенью 1914 года, хотя я достаточно уверенно помнил, что в нашей версии истории это произошло только следующей весной. То есть нам и союзникам по Антанте не просто удалось перевести войну в позиционную, но и слегка улучшить — Перемышль взяли раньше, сербы всё еще стойко держатся, Албанию контролирует 'относительно дружественный» Френкель да и армию Самсонова не разбили, а лишь оттеснили. Одни плюсы!

Да и Столыпин в роли премьера воюющей страны был явно лучше любого иного кандидата. Тем более, что мы с ним пару лет планировали, что и как можно сделать, и сейчас он только «выстреливал» своими «домашними заготовками», ускоряя модернизацию и мобилизацию промышленности России.

На этом фоне печалили всего две вещи. Оказалось, что у Сандро с генералом Радко-Дмитриевым произошёл досадный конфликт. Тот всё никак не хотел оставить работу по крепости авиации и артиллерии. И почти неделю водил солдат на штурм.

Разумеется, Александр Михайлович от этого взъярился. Не от потерь даже, а от того, что они не имели смысла! А его оппонент, к сожалению, видел в требованиях Великого Князя и Шефа авиации лишь «погоню за славой». В итоге, конечно, «сверху» пришло указание «дать шанс авиации», но каждый из них долго оставался при своём мнении.

А вторым поводом для расстройства было то, что кто-то продолжал усиленно «качать» нашу зерновую биржу, и мы не могли ни прекратить этого, ни даже найти его…'

Санкт-Петербург, Английский клуб, 1 5 (28) ноября 1914 года, суббота, время обеда

— Господа, позвольте представить, Константин Михайлович Коровко.

— И чем же нам может быть интересен недавний арестант и известный мошенник? — с недоброй ленцой спросил один из присутствующих.

— Во-первых, тем, что сумел добиться пересмотра дела, и опроверг навет, возведенный на меня людьми господина Воронцова! — перехватил гость клуба инициативу в разговоре. — Так что насчёт «мошенника» вы погорячились. Я не херувим, у меня нет крылышек! Но доказать, что я нарушал Уголовный Кодекс — не удалось. Во-вторых, тем, что я сделал это из заключения, почти не имея средств и людей. И этим продемонстрировал не только ловкость, но и свои организационные способности. Которые вам, господа, после отбытия мистера Честнея из страны, могут пригодиться!