Аспект силы (СИ) - Котов Алексей

Вопросов ни у кого не было.

— Староста седьмого отряда Антонио Санчес, у тебя есть вопросы?

— Нет, господин командор-маршал! — вскочил с места заметно взволнованный Антонио.

— Хорошо, Антонио. Плохо, что ты допустил во вверенном тебе отряде столь вопиющее нарушение дисциплины, в связи с чем объявляю тебе выговор в неполном служебном соответствии. Если в ближайшее время ты потеряешь должность старосты, наказание может быть пересмотрено мною или мастером-наставником в сторону увеличения. У меня все, в половину восьмого вечера жду все отряды в Солнечном колодце для созерцания экзекуции.

Судя по усилившемуся шепоту и прокатившемуся по рядам инфантов волнению, обязательное созерцание экзекуции было в некотором роде наказанием — ведь на это придется тратить свое личное время, которое многие проводили в виртуальной реальности. Пустое пространство вокруг Паулы, Летиции и Деборы еще более расширилось — на них теперь кидали неприязненные взгляды ничуть не меньше, чем на нас с Ритой после объявления ее еретичкой.

— Скорблю всем сердцем назначая столь строгие наказания, но надеюсь, они послужат впредь недопущению столь возмутивших меня вопиющих случаев нарушения правил и норм общечеловеческой морали, — с елеем в голосе произнес дон Диего. — Продолжайте урок, мастер Герхард, — обернулся он к учителю, переходя на деловой тон.

Глава 10

Деймос

После объявления наказания — повисшим неотвратимым дамокловым мечом, время в его ожидании тянулось болезненно медленно. Обучение отвлечься не позволяло — уроки Истории, Математики, Физики и Религии, на которой остальные начали ознакомление со славянским пантеоном, не рассказали ничего нового из того, чего бы мы с Ритой не знали. На обеде все прошло спокойно — только зона отчуждения вокруг нас еще больше стала, а занятия по фехтованию вновь свелись к комплексу подготовительных физических упражнений, после которых автоматическая программа обучения лишь приняла тест усвоения материала за минувшие два дня.

В душевых после тренировки тоже все прошло спокойно, хотя это был опасный момент. Рита сказала мне, что ее сторонятся, но задевать не пробуют. Смотрит с надеждой, думая что все закончилось — глупо, все только начинается.

Странно, но чем ближе была экзекуция, тем меньше я по этому поводу переживал. В голову запали слова дона Диего о гордости и гордыне и я просто не мог понять, как мне дальше себя вести, и что это значит — относится к плебеям как к равным. С такими мыслями я и пришел по указующим желтым линиям в свою капсулу, откуда — через второй люк, вышел в Солнечный колодец. На выходе меня встретили два синта-экзекутора, в красно-черных обтягивающих комбинезонах. Несмотря на специализацию, выглядели они как милые азиатские девушки, глядя с замершими на лицах предупредительными улыбками.

Мое появление на площади Солнечного колодца было встречено сдержанным гулом. Все три «желтых» уровня были заняты зрителями — у ограждения галерей собрались инфанты всей первой ступени. Синт-экзекуторы провели меня к центру круга, где уже находились Паула с Летицией и Деборой. Растерянные, поникшие, заметно испуганные. Я пришел ко времени точь-в-точь, пунктуально, они сильно заранее явились.

При моем приближении из пола в центре круга поднялись четыре пары столбов, разделенных в центре перекладиной в виде буквы «Н». С верхних концов конструкций упали ремни, в которые бессловесные синты вдели мои руки, предварительно заставив расстегнуть и спустить комбинезон, обвязав рукава вокруг пояса, чтобы он не свалился ниже. Едва петли ремней оказались стянуты на запястьях, как руки мгновенно оказались подняты вверх и разведены в стороны, так что я навалился на перекладину между столбами, расположенную на уровне груди.

После этого синты-экзекуторы занялись Паулой, так же раздев ее до пояса, прежде чем растянуть руки на столбах, в дальнейшем процедуру повторили с Летицией и Деборой — гул зрителей при этом все нарастал.

Уверен, в инкубаторе больше чем два синтбионта могут выполнять обязанности палачей, а затянутое по времени происходящее лишь часть наказания под названием «публичная экзекуция». В которой именно публичность является едва ли не главным фактором — нас поставили лицом друг к другу и я видел, что публичное обнажение троице инфант доставляло немало страданий. Разглядывая плачущих от позора девочек, я размышлял какие мы с одной стороны внешне одинаковые — голова, две руки две ноги, и насколько по духу разные. Стоит раздеть плебея перед толпой, он сразу теряется и психически надламывается, а вот для патрициев это не имеет никакой важности. Вот если я сейчас закричу от боли или заплачу, это будет настоящим позором.

Правда, размышляя обо всем этом я сам едва психологически не надломился, когда с пронзительной ясностью прочувствовал, что я и сам теперь плебей. Неприятные размышления прерывало возвращение синтов-экзекуторов. Одна из них распылила мне на спину медицинский гель, а вторая протянула одноразовую деревяшку, предлагая взять ее в зубы, на что я только отрицательно покачал головой.

Меня ни разу не пороли, но думаю уж как-нибудь выдержу, не покажу боли и страдания. С такими мыслями я сохранял душевное и внутреннее спокойствие ровно до того момента, как свистнул позади хлыст, а спину ожгло огнем. Понял, что кожу рассекло глубоко, но из-за заранее нанесенного геля крови не было.

Еще понял, что предложенная деревяшка совершенно бы не помешала.

Выдержав паузу в три секунды, синтбионт нанесла второй удар, чуть ниже первого, а после опять через три секунды третий, четвертый и так до двенадцати, спускаясь по спине сверху вниз. К последнему удару я лишь невероятным усилием мог держать голову прямо, не роняя на грудь.

Медицинский гель уже наносили на спину Пауле — после первого удара громко взвывшей. Я старался стоять прямо, но в глазах помутнело и время превратилось в бесконечность, разбавленную криками и рыданиями истязаемых инфант, причем зрители к этому моменту совсем стихли.

Уводили нас из круга уже синты-парамедики. Вышло их восемь, по двое на каждого. Меня взяли было под руки, но я высвободился — делом чести было идти самостоятельно, хотя видел я все размыто, воспринимая только желтые линии. До капсулы добраться сил хватило, а дальше туман — пришел в себя лежа на кровати лицом вниз. Почти сразу снова впал в беспамятство, но совсем скоро опять очнулся от боли.

В нанесенном на спину геле обезболивающего не было, или его действие регулировалось монитором. Ночь тянулась гораздо медленнее, чем экзекуция, спал я урывками, по большей части находясь в полубеспамятстве. Мысли путались, словно щупальца попавшего в вязкую воду осьминога — полностью отключиться не давала боль, а окончательно прийти в себя истощение и усталость. Основной мыслью, за которую в спутанном сознании получилось зацепиться словно якорем, стало опасение, как я в таком состоянии буду сдавать тесты.

К утру стало совсем плохо, я несколько раз сваливался в бред. В видениях наблюдал рядом с собой странную женщину — в скрывающей лицо венецианской черно-белой карнавальной маске. Незнакомка сидела рядом, гладила меня по голове и напевала без слов знакомую мелодию казавшимся таким родным голосом.

Сквозь проблески разума я подумывал о том, что если уже в первую ночь у меня начались галлюцинации, то что дальше? Семь суток заточения под домашним арестом грозились превратиться в растянутую экзекуцию, но все закончилось утром — сразу после оповещения о подъеме появилась синт-парамедик и залила мне раны на спине исцеляющим гелем с обезболивающим. После ее ухода пришло системное оповещение, что наказание плетьми включает в себя и последующую ночь — чтобы было время подумать о своем поведении и решить, хочется ли испытывать подобное впредь.

Не знаю, была ли подобная опция у нас в замке для получавших наказание аспектов, но мне лично больше категорически не хотелось проходить подобную экзекуцию. Избавление от боли воспринял с такой радостью, что даже запрет на ближайшие семь суток выхода из личной капсулы не расстраивал.