Кузнец (СИ) - Бляхер Леонид Ефимович

Утром, нарядив работных людей на работу, а казаков на службу, велел позвать к себе того «цыгана», что в первый день мне зубы показывал. Звали его Степаном. Прозвище было «смоленый». И если вспомнить, что цыгане на Руси объявились только при матушке Екатерине, а в Сибири и того позже, очень меткое прозвище. Волосы и глаза, как смоль, кожа темная, дубленая. Некогда был он промысловым человеком не из последних. Людей знал, люди его знали. Но попал в кабалу, потому и оказался на солеварнях.

Цыган, войдя в светлицу, посмотрел на меня с вызовом: дескать, чего надо?

– Садись, Степан. Разговор есть.

– Об чем нам говорить, Кузнец? Ты десятник, я – кабальный.

– Раз позвал, значит, есть разговор, – ответил я, приподнявшись над столом. Прием этот я уже давно выработал. Как осознал, что ростом я буду повыше, чем все, кто до сих пор встречался в это время. Все же, почти два метра – это даже в XXI веке совсем не маленький мальчик. Я, еще не встав полностью, уже изрядно возвышался над собеседником.

Тот сел. Вызова в голосе поубавилось.

– Чего звал-то?

– Скажи мне, Степан, хотел бы ты из кабалы выбраться?

– Оно, конечно, кабала – не жена, не сестра. Только куда ж я денусь? Ты ж меня не выкупишь.

– Может, и выкуплю. Если службу сослужишь.

– Украсть что нужно, али порешить кого решил? – усмехнулся «цыган».

– Красть я не приучен, а порешить и сам могу, коли надо будет. А будешь сильно рот разевать, можешь и зубов лишиться.

– Шуткую я. Не серчай. Что за служба, десятник?

– Другой разговор. Нужно мне, чтобы ты съездил с моим казаком в Илим и Якутск, поговорил с людьми.

– С кем говорить-то?

– С беднотой. С бобылями, с подказачниками, с теми, кто к богатым людям покрученниками идет. Только мой интерес к тем, кто не просто щи пустые хлебает, а тем, кто хотел бы лучшую жизнь получить на вольной земле.

– Поход задумал, Кузнец? Атаманом решил стать?

– Пока про то говорить не будем. Только тех людишек, что сам отберешь, сюда привезти надо. И тихо все нужно делать. Для всех, идут они ко мне покрученниками. Понял?

– А много ли людей надо?

– Не очень. Десяток наберешь – молодец будешь? Два десятка – совсем хорошо. А больше пока и не надо.

– А мне что с того будет?

– Вольная будет. Дам я тебе денег, чтобы кабальную запись выкупить. Много должен?

– Три рубля серебром.

– Сделаешь, будут тебе три рубля.

– Так, на что тебе людишки? На что их звать?

– А вот послушай. Есть за Становым хребтом, да за Байкалом-морем река. Называется Амур. Земля там богатая. Хлеб родит два раза в год, яблоки цветут, овощ любой вырастает. Есть там и пушной зверь. Есть серебро, торгуют там тканями камчатыми, товарами разными.

– Это та земля, что письменный голова Василий ходил? Да, всех людей сгубил?

– Да, Степан. Только он без головы ходил, а мы сходим умно. Осторожно. И будем с прибытком. А может быть, там и останемся жить, если житье будет привольное.

«Цыган» задумался. Ковыряя пальцем выщерблину на столешнице, не прикрытой скатертью. Потом махнул рукой.

– А, давай, Кузнец. Коли сгинем там, так хоть поживем напоследок. А может и вправду хабар нам обломиться. Ехать когда?

– Я с братами-казаками переговорю, так и поедешь. Думаю, через дня два или три.

В своем десятке я много говорил про Приамурье, про богатство края, про то, как можно там вольную жизнь построить. Слушали хорошо, соглашались. Новые, богатые земли, да еще такие богатые – были заветной мечтой каждого в Сибири. На новых землях можно и богатство найти, и высоко взлететь. Казаки помнили, что совсем не из богатых и знатных семей вышли Перфильев или Бекетов, ставшие детьми боярскими и известными богатеями. Постепенно я подводил их к мысли о походе. Точнее, что к такому походу хорошо бы подготовиться.

И подготовка шла. Без торопливости чинили мы оружие, потихоньку копили порох, свинец. Шились зимние одежды на холода из теплых пушных шкурок. Упражнялись и в залповой стрельбе из модернизированных винтовок, быстрой перезарядке, стрельбе на точность.

Пару дней назад я озвучил и мысль о том, чтобы начать набирать в их «войско» новых казаков. Вроде бы, особых возражений не было. Сегодня вечером решил озвучить план. Повечеряли, чем Бог послал. За что ему, конечно, отдельное спасибо. Кстати, посылал он нам все больше и больше. В этот раз на столе были и привычные уже рыбные соленья, запеченное с местными душистыми травами мясо. Такое, знаете, с корочкой, с ароматом, от которого даже у сытого голод пробивается. Конечно, не забыли мои хозяюшки, что снедь готовили и про пироги с кашами. Да и самогона, то есть, хлебного вина было залейся. По началу мне здешняя кухня очень не глянулась. Чуть не три месяца жил на муке, брюкве и бобах. С голоду не умер, но есть такое будешь только по необходимости. Потом понял, что и из местных продуктов, если уметь, можно вполне приличный стол организовать. Правда, больше мясной. Когда на столе остался только сбитень я и заговорил.

Опять пропел песню про прекрасное Приамурье, про новое богатство. Потом рассказал про поездку Хабарова, про то, что ждет он нового воеводу, который даст добро на поход. И пойдем мы не охотными людьми, а государевыми. Но, чтобы все было путем, хочу я нанять людишек, обучить и вооружить их. А там, кого в казаки поверстаем, а кто и покрученником пойдет. Друзья, хоть и были не в восторге от того, что на всяких разных «голодранцев» придется тратиться, но приняли. Тем более, что я попытался донести простую мысль: чем ватага наша будет больше, тем большая доля добычи на нее придется. С сильными охотнее делятся.

А возьмем мы, надеюсь, немало. Про то, что взять я хочу не столько добычу, сколько вольную землю, говорил я нечасто. Это не настолько грело казаков, как желанное слово «добыча».

Глава 6. Походу быть

Степан не подвел. Люди нашлись. Не быстро, но стало набираться и у меня «войско». Поначалу прибыли люди из Якутска и Илима. Люди… страх один. Обнять и плакать. Сапоги разбитые, одеженка латана-перелатана, сами худые. Но, что имеем, с тем и работаем. Постепенно откормились, одел их. Не в шелка, но прилично. Как на людей стали похожи, начал их с оружием натаскивать. Заряжать-разряжать быстро, бегали они у меня каждый день, тренировались. Не скажу, что далось это легко. В Сибири люди насилия не любят. Идут сюда за волей, чтобы жить так, как самому правильно покажется. А тут я такой хороший насилие чиню невиданное. Но я уже ученый был. Каждый свободный миг с ними разговоры разговаривал. Рассказывал про сказочную страну Приамурье. Говорил, что страна та заповедная. Еще в старинных сказах о ней написано. И зовется она там – Страна Беловодье. Амур – скорее, черноводье, темная здесь водица. Это я знал. Только нужно было что-то эдакое придумать. Вот и вспомнил я легенду про страну Беловодье и столицу ее, град Китеж. Слушали неизбалованные средствами массовой дезинформации люди аж заслушивались. А я с ними рядышком. Рассказываю, что живут там люди сильные и злые. Зовут их дауры. С ними и придется схватиться.

Из исторических штудий в своем прошлом-будущем помнил я, что те еще в 1644-м году, то есть уже почти пять лет как, принесли присягу на верность маньчжурам. А маньчжуры аж Китай захватили. После попытки сбросить власть маньчжуров, те поменяли всех вождей у дауров. Новые же за своих хозяев горой стояли. Власть их была не тяжелая, а прибытка давала изрядно. Тут еще Поярков своим походом «помог». Мало того, что он, подумав мягким местом, гостей решил захватить в качестве заложников. А гости были от одного из даурских княжеств, которое в легкую могло 300–400 воинов выставить, а напрягшись и до полутысячи. Он, когда его отряд взяли в осаду, опустился до людоедства. Теперь у русских, а по нему обо всех, естественно, судили, слава была та еще. Потому я и настраивал своих на бой.

Потому и объяснял им необходимость тренировок, старался бегать вместе с ними, показывал, как ружье быстро заряжать, как стрелять с ударным механизмом. Постепенно стало что-то выходить. Помогали мои казаки и тот же Степан, которого я выкупил из кабалы. Теперь «цыган» стал для меня важным помощником. Но дел все равно было невпроворот. Мне же еще за солеварнями пригляд был нужен, да и кузня работала по полной. Причина не только в моей какой-то особой добросовестности и порядочности. Не сволочь я, надеюсь, полная. Но, вот, на ангела никак не тяну. Тут все проще. Содержание двух новых десятков, хотя и не платил я им, как казакам, покупка пороха (того, что нам выдавали даже близко не хватало), покупка одежды, металла, ружей, топоров, луков – все это деньги. Хоть я по здешним понятиям был человек небедный, а донышко у казны то и дело показывалось. Соль и кузня стали спасением. Деньги шли, но совсем не сами. В кузню я взял уже трех помощников. Но все механические дела были на мне.