Княжич Соколов (СИ) - Саваровский Роман

— Давайте обойдемся без упаднического настроения, Алексей Алексеевич, — улыбнулся я, — у вас остался козырь в рукаве, которым можно все это остановить.

— Козырь? Какой же? — искренне удивился Кропоткин.

— Это я. Участник событий, который охотно готов поделиться со всеми СМИ правдой.

— Так уж правдой, — хмыкнул Кропоткин.

— Ладно, не совсем правдой, — согласился я, — а удобной всем сторонам версией событий, которую мне набросаете вы. Наверняка ваши аналитики уже накидали с десяток рабочих версий. Заложенная бомба, персидский подрывник, невидимые террористы... любой логичный и приправленный долей правды удобный Рюриковичам вариант подойдет.

— И ты вот так вот возьмешь и скажешь, что требуется?

— Если там не будут ущемлены интересы моего рода, меня и наших союзников, то скажу. Обвиняйте кого хотите и я подтвержу. И уже к вечеру СМИ будут мусолить не причастность Рюриковичей, а их героическое участие в предотвращении теракта в столице.

— Такое заявление может прибавить роду Соколовых новых врагов, — заметил Кропоткин, — столица это тебе не Омск. За происходящим здесь следит весь мир.

— Одним врагом больше, одним врагом меньше, — подмигнул я, — удачный размен. Ну так что, Алексей Алексеевич, мы договорились или будете продолжать считать меня врагом?

— Гарантий зачисления в царский лицей ты не получишь, — твердо хмыкнул Кропоткин.

— Гарантий и не нужно, достаточно будет шанса, — выдержав жесткий взгляд Рюриковича ответил я.

Десять долгих секунд мы так и смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Пока шестеренки в голове четвертого сына рода Кропоткиных не подтвердили ему что прямо сейчас это единственный для нас обоих выход из ситуации.

— Договорились, — выпалил, наконец, Кропоткин, — иди погуляй полчасика пока я подготовлю пресс-конференцию.

— И договор, — добавил я, — без гарантий выполнения обязательств я выступать не буду.

— Рюриковичи всегда держат свое слово, — бросил Кропоткин, но спорить не стал, — будет тебе договор.

— Тогда, не буду вам мешать делать вашу работу, Алексей Алексеевич, — поднялся я с кресла.

— Ах да, — хлопнул себя по лбу Кропоткин, — Анну Руслановну отпустят в течение получаса.

— Отпустят? — удивился я.

Уж за кого, а за Звереву я не переживал. Целей для моего «Ока» вокруг и так было слишком много, а тело изрядно потрепано.

— Ну да, из царскосельской тюрьмы, — ответил Кропоткин, — ее задержали сразу по приезду. Ожидалось что Сомовы выдвинут обвинения.

— Не надо, — ответил я, когда обнаружил «Оком» где именно и в каком состоянии находится Зверева, — подержите ее там. Ей полезно.

— До утра? — уточнил Кропоткин.

— Хотя бы до конца пресс-конференции, — улыбнулся я.

Как закончим с поступлением, так и буду решать, как нам дальше взаимодействовать с моей телохранительницей. Старые правила, очевидно, больше не сработают.

Успешно завершив переговоры, я пошел осмотреться.

— Тридцать минут! — крикнул мне вслед Кропоткин и за закрывшейся дверью я услышал, как он принялся названивать своим аналитикам.

Неплохой все-таки мужик этот Алексей Алексеевич. Попадись мне любой из трех других Рюриковичей в здании, переговоры выдались бы куда тяжелее.

Но иллюзий на легкую жизнь я не питал. Пусть мой собеседник и был лишь четвертым сыном далеко не самого влиятельного в клане рода Кропоткиных, он произошедшего сегодня так не оставит.

Хоть сейчас Алексей Алексеевич и выглядел радостно из-за того, что смог выпутаться из тяжелой ситуации и сохранить свою жизнь, но как только эйфория пройдет, Кропоткин захочет отомстить и я буду к этому готов.

Не смотря на все риски, я не мог себе позволить упустить предоставленный безбашенностью Зверевой шанс поступить в царский лицей уже сегодня. Как никак, тридцать первое августа на дворе, а ждать следующего года или отправляться в разведывательное училище не было совершенно никакого желания.

Ибо с каждой минутой Царский лицей начинал нравиться мне все больше.

Глава 8

— Кого я вижу, — эхом разнесся по пустому серому коридору мужской голос, — Зверева в естественной среде обитания, — усмехнулся брюнет в приталенном коричневом костюме и дразнящим жестом провел по прутьям решетки.

Лежавшая на твердой заправленной постели девушка демонстративно проигнорировала раздражающего гостя, но тому такая реакция только понравилась.

— Чудесно выглядишь, Анюта. Изменилась. Новая прическа? Тебе идет, подходит к здешней обстановке, — оскалился в лисьей улыбке брюнет, — сколько лет мы не виделись? Девять?

— Восемь, — холодно поправила Зверева и скользнула по незваному визитеру глазами, — а ты выглядишь ушлепком, никаких изменений.

— А вот язычок все такой же острый, — ничуть не обиделся гость, подтянул к решетке металлический стул и опустился на него, оперев локти на спинку, — ну, рассказывай, чем живешь? Где пропадала?

— К чему этот цирк, Глеб? Ты и сам прекрасно знаешь кем я работаю, — бросила Зверева, нервно покручивая в руке золотое колечко.

— Подтирать задницу наследнику изгнанного из столицы рода это не работа, Анюта, — издевательским тоном подметил брюнет, — уж точно не для нашей гениальной Анны Зверевой. Куда делись твои амбиции, простолюдинка? Ради этого ты шла по головам аристократов?

— Чего ты хочешь, Глеб?

— Чего я хочу тебя не касается, — хлестко ответил брюнет, — важно чего хочет род Одоевских. Восемь лет назад мы сохранили твою поганую жизнь в обмен на то, что ты никогда больше не появишься в столице!

— А ну повтори, — медленно поднялась с кровати Зверева, — Вы сохранили мою жизнь?! ВЫ, стадо трусливых завистливых шавок, пытавшихся меня утопить?! — пылая холодной яростью шагнула вперед девушка.

— Э-э-э, — пулей отскочил подальше от решетки Глеб Одоевский, — тебя казнят за нападение на аристократа, тварь! В этот раз устав лицея тебя не прикроет! Ты тут никто!

— Полагаю, разговор окончен, — вклинился высокий старческий голос.

— Демьян Афанасьевич? — округлил глаза Одоевский и выпрямился по стойке смирно, — что вы тут делаете?

— Пришел навестить свою ученицу, — спокойно ответил старик, опираясь на зеленую трость с навершием в виде черепахи.

— Со всем уважением, Демьян Афанасьевич, бывшая ученица. Она давно закончила лицей.

— Ошибаешься, Глебушка, — сверкнул маленькими глазами старик, — у меня не бывает бывших учеников.

— Но-но... — замялся в нерешительности Глеб.

— Ох, милок, если вы еще не договорили, то я могу зайти попозже, — игриво сощурился старик.

— Нет-нет-нет, — взял себя в руки Одоевский, и, злобно покосившись на Звереву, вернул стул обратно к стене, — я уже собирался уходить.

— Вот и славно, — облегченно улыбнулся старик, — в моем возрасте ступеньки это целое испытание.

— Рад был повидаться, Анна Руслановна, — бросил Одоевский и не дожидаясь ответа направился к лестнице.

— Чтоб ты сдох по дороге, — фыркнула Зверева вслед.

Об полыхнувшую от Глеба волну подавленной ярости можно было обжечься.

Старик дождался пока за Одоевским захлопнется дверь, медленно подошел к решетке и встретился взглядом с потрепанной блондинкой в джинсах и блузке, которая ей явно была великовата.

— Рада вас видеть, Демьян Афанасьевич, — впервые за долгое время искренне улыбнулась Зверева.

— Взаимно, Аннушка, — ответил тем же старик и положив руку на прут, добавил, — отойди немного назад, дорогая.

Зверева послушно сделала два шага назад и по тюрьме разнесся оглушительный щелчок лопнувшего магического барьера.

— Я войду? — вежливо спросил разрешения Демьян Афанасьевич и отодвинул податливую решетку в сторону.

— Конечно, — разрешила девушка, все еще недоуменно поглядывая за спину старику.

Ее не покидало ощущение нереальности происходящего.

Казалось, что сейчас вот-вот ворвется охрана и встреча с единственным человеком которого Анна Руслановна Зверева была рада увидеть после долгой разлуки улетучится как сон.