Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

— Не пойму я, — качаю я головой. — Чего знал-то? И зачем так грубо?

— Чурки Абрамовские подожгли нам точку. Там полыхает всё так, что восстановить не удастся уже. Ты мне за это заплатишь! Ты понял⁈

— Харэ-харэ, товарищ майор. Во-первых, я знать не знаю, где ваши точки находятся и что в них происходит. Тут я вообще не при делах. От слова абсолютно. Втыкаете? Во-вторых, я вам только что спрогнозировал ситуацию исходя из тех скудных данных, что вы мне предоставили. То есть ума много не надо, чтобы понять, что дальше произойдёт, а вы всем коллективом дотумкать не смогли. И, в-третьих, вы своего ушлёпка утихомирьте, а то не ровён час, к моменту, когда доклад надо будет наверх делать, уже ни одной живой точки не останется. Да и его самого тоже. Он же беззащитного человека так отделал, что того в Склиф увезли. Ну и чего удивляться, что ответочка прилетела?

— Ну, Брагин, ну сска…

— Хорош слюной брызгать, выпускайте меня, вам всё равно сейчас не до меня будет. А я пойду размышлять над вашими словами, но пока единственное, что я вижу, так это то, что лажаете вы капитально. Там поди ещё и охрана ваша ментовская была?

— Торшин, — зло бросает майор, — выводи этого умника отсюда. Брагин, жду от тебя положительного решения через два дня, иначе начну так долбить, что ты охереешь, понял меня? И не думай, что в Сибири сможешь отсидеться. Я за тобой бригаду хоть на край света пришлю.

— Я вас услышал, — многозначительно выдаю я ровно ничего не значащую фразу. — Там со мной ещё коллеги были. Их тоже нужно освободить.

— Они в курилке сидят давно, — сообщает Дольф. — Тебя ждут.

Лиды в номере не оказывается. Наверняка умчалась к своему Баксу. Бестолковая. Приходится говорить с нашим начальником службы безопасности из казино, чтобы он кого-то из резерва послал к ней домой на случай, если Ашотик не уймётся. Сейчас, после потери точки, он может закусить и наделать серьёзных дел.

Решив этот вопрос, возвращаюсь в номер. Блин, это что за денёк такой, ещё только шесть часов, а чувство, будто уже три дня прошло. Всё сейчас лягу и до утра не встану, хоть режьте меня. Но только я опускаюсь на кровать, раздаётся телефонный звонок.

— Брагин! — слышу я недовольный голос Злобина. — Тебя где носит⁈ Три часа тебе телефон обрываю.

— Да было приключение, Леонид Юрьевич. Увидеться бы надо.

— У тебя вообще приключение на приключении. Со мной потом увидишься, а сейчас давай быстро, немедленно звони Гурко, он ждёт звонка твоего. Я его уломал кое-как на встречу, а тебя нет. Подводишь, дорогой. Записывай телефон.

— Да я помню, если не менялся.

— Серьёзно?

— Ну да, а что, память молодая, хорошая. Все номера запоминаю.

На всякий случай мы сверяем номер и договариваемся созвониться завтра утром. Я набираю Гурко.

— Здравствуйте, Марк Борисович, это Брагин вас беспокоит. Мне Леонид Юрьевич сказал, что я могу вам позвонить.

— Я уж думал, что ты передумал. Так, смотри. У меня времени совсем нет, поэтому предлагаю поговорить за ужином, в нашей столовой. Знаешь где?

— Да-да, довелось как-то побывать.

— Хорошо. В девятнадцать часов подходи прямо туда, я распоряжусь, чтобы пропуск был выписан. У тебя будет всего полчаса.

— Да, спасибо огромное, мне хватит.

— Тогда до встречи. И Новицкую не забудь привести.

— Так точно, будет сделано.

Блин, почему нельзя заранее такие вещи решать⁈ Набираю Иркин номер и, разумеется, никто не отвечает. Твою ж дивизию! Бросаю трубку и через минуту набираю снова. И опять тот же результат. Так, спокойно. Всё хорошо, в крайнем случае пойду один. Надо вообще-то уже через десять минут выходить. Ёлки… Неужели попёрлась к этому козлищу? По идее, она так рано не уходит, сама же говорила…

Набираю ещё раз, жду до потери пульса и уже собираюсь положить трубку, как на том конце раздаётся голос:

— Центральный комитет ВЛКСМ…

И голос этот очень хорошо мне знаком!

— Ириш, это я.

— Брагин, я вот, как чувствовала. Кто ещё может так долго трубку держать? Мне пришлось с другого конца идти. Чего тебе, проверяешь? Не поехала, не поехала я.

— Ты даже не представляешь, как хорошо, что ты не поехала. Так, слушай внимательно. Сейчас ноги в руки и бегом на Старую площадь к комбинату питания. Мы идём ужинать с Гурко.

— Что⁈

Представляю, как у неё челюсть отваливается. Как в мультиках.

— Тебе идти десять-пятнадцать минут. Бросай всё и чеши.

— Это что ещё за «чеши»? И зачем это всё?

— Встречаемся без десяти семь. Я всё тебе расскажу, не переживай.

— Егор! Ну что такое! Нельзя заранее было сказать? Я теперь буду как нюшка немытая и нечёсаная! Ну кто так делает?

— Ириш, я сам буду как нюшка. Я только пять минут назад узнал, что у нас встреча. Всё, не бузи, давай, ноги в руки и вперёд!

— Убью, Егорка! Но любя!

— О, это уже кое-что. Всё, мне уже выбегать нужно.

Я беру охрану и выхожу из гостиницы. Если честно, эта охрана настоящая обуза. Нет, ребята молодцы, они прямо крутые, но, всё равно, пока позвонишь, пока поставишь задачу, пока подождёшь… Сам бы я уже на полпути был, а так мы только выходим. К тому же Игорь на протезе и заставлять его бежать вообще не дело. Он и так на ногах целый день. В общем, я оставляю его отдыхать и беру одного Пашу.

Когда приходим к столовой, Новицкая уже ждёт. Молодец. Вот, что значит комсомольская дисциплина. Я ей по-быстрому рассказываю, зачем мы здесь.

— Егор! Ну кто так делает! Ты ведь даже со мной не посоветовался. Ты что-то, я смотрю, вообще от рук отбился. Ведёшь себя, будто мой начальник. Очнись! Ты куда лезешь вообще, мальчик?

— Блин, Ирина Викторовна, самое время об амбициях вспомнить и ЧСВ поднадуть немножко, да?

— Чего поднадуть? — хмурится она.

— Чувство собственной важности, — качаю я головой. — Значит так, не хочешь, не ходи. Если тебя тема не интересует, нет проблем, я тебя вообще упоминать не буду. Желающие ей заниматься найдутся, а ты бегай, на звонки отвечай, или чего ты там в своём агитационном отделе делаешь? Речи пишешь? Если думаешь, что это твой потолок, пожалуйста. Для этого-то дела настоящий организатор нужен.

— Так, Брагин, ты меня на слабо не бери, ты понял? — злится она.

— Так идёшь ты или нет? Время.

— Не ори, пошли. Но говорить буду я.

— Будешь, когда Гурко спросит, а суть вопроса буду я излагать. Не обсуждается.

Она прикусывает губу и молча идёт за мной.

Имена наши в список включены. Нас пропускают и говорят куда пройти. Гурко уже сидит за столом.

— Здравствуйте, Марк Борисович.

— Привет, ребятки, — кивает он. — Присаживайтесь, вот меню, выбирайте, что будете. И давайте, рассказывайте, что у вас на сердце. Ирочка, вы как, обустроились уже на новом месте? Квартиру вам выделили?

— Да, спасибо, всё хорошо. Квартира временная пока, она другому человеку предназначена, но мне разрешили в ней пожить. Пока вопрос решается.

— А работа как? Вы в отделе агитации и пропаганды? Уже начали по предприятиям бегать?

— Ну, ещё не в полную силу, — улыбается она.

— Ничего, втянетесь. Это конечно, не горкомом руководить, понимаю, сам через подобное проходил, но опыт даже не самый приятный всегда на пользу идёт, вы уж мне старику поверьте. Ладно, давайте к делу.

— Марк Борисович, у нас вот какое дело, — начинаю я. — Мы дома у себя создали молодёжное военно-патриотическое объединение. Это Ирины Викторовны идея была, и замечательная идея, надо сказать. Суть в том, что мы привлекаем ветеранов Афганистана, уволенных со службы по состоянию здоровья.

— Ох, — чуть морщится Гурко. — Афганская тема не самая модная для открытого обсуждения.

— Да, это точно, — соглашаюсь я. — Но проблема уже обозначилась и нам этих людей, прошедших через горнило войны нужно социализировать, возвращать к мирной жизни и не оставлять без заботы со стороны государства. Иначе это к таким взрывам и недовольству приведёт, что говорить об этом придётся, да только может уже поздно быть. Вы только представьте!