Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

И действительно, как по мановению палочки, после слов графини вагон перестал дёргаться и скрежетать, последний раз сцепившись с другим вагоном, что шёл впереди и, получив удар от следующего за ним, затих и остановился. Только где-то вдали слышался какой-то непонятный шум и скрежет, а потом глухой раскатистый удар, а у них всё успокоилось.

— Я не тряпка! — вставая с пола и застёгивая на себе тёплую кофточку, сказала Женевьева, — не тряпка, поняла!

— Это ты на мать так орёшь⁈

— Да!!!

— Заткнись, я только что спасла тебе жизнь или, если не жизнь, то, как минимум, уберегла от травмы.

— Ну и что, это неправда!

Графиня поняла, что перегнула палку и пошла на попятную.

— Успокойся, дорогая, я перенервничала и испугалась, успокойся, пожалуйста! — она шагнула к дочери и порывисто обняла её, прижав к груди.

Усталость, страх, переживание — всё разом нахлынуло на неё и, выдавив горькие слёзы, она зарыдала.

— Ты чего, мама?

— Ничего, прости! Нам надо собираться и покинуть вагон. Сначала соберём самое ценное и документы. Остальные вещи пусть останутся здесь.

— Я поняла, да, конечно.

Девочка бросилась к вещам, а графиня, быстро смахнув непрошеную влагу с лица, начала складывать деньги и драгоценности в небольшой кожаный саквояж. Они управились довольно быстро, даже успели всё собрать раньше, чем к ним в дверь постучал кондуктор.

— Графиня, вы живы?

— Да! — шагнув к двери, Васильева быстро отщёлкнула замок и открыла дверь. За ней стоял взлохмаченный обер-кондуктор их вагона, без форменного убора, его глаза лихорадочно блестели.

— Крушение, наш поезд потерпел крушение!

— Откуда знаете?

— Я знаю, мадам, прекрасно знаю, уже имел случай в своей жизни. Кроме того, машинист успел дать условный сигнал бедствия по внутренней линии экстренного оповещения. Больше я ничего не знаю, вам необходимо срочно покинуть вагон и забрать всё самое ценное. За окном ночь, я остаюсь в вагоне оказывать помощь и охранять имущество от мародёров, — кондуктор показал на пристёгнутый к его поясу короткий палаш и револьвер в кобуре. — У вас есть оружие, Ваше Сиятельство? — обратился он к графине.

— Да, дамский револьвер системы Эклерка.

— Не забудьте захватить его с собой, не исключено, что на нас напали анархисты, это в их стиле — совершить диверсию, а потом ограбить поезд. Мы остановились в глухом месте, вокруг густые леса на сотни километров вокруг, до ближайшего населённого пункта около семидесяти километров, помощь придёт нескоро.

— Разве начальник поезда не имеет в своём распоряжении эфирный передатчик?

— Имеет, — согласился кондуктор, — но я не знаю, что с ним. В вагон-ресторан я ещё не успел дойти, мне важна судьба моих пассажиров, за вас я отвечаю своей головой.

— Я поняла, спасибо. С нами всё нормально, выполняйте свой служебный долг, господин обер-кондуктор и я, графиня Васильева, не забуду ваше участие…

— Благодарю Вас, Ваше Сиятельство! — склонил голову кондуктор и закрыл дверь.

— Ты всё слышала, дочь моя?

— Да, маман.

— Собралась?

— Да.

— Тогда идем на выход, и достань из нашего чемодана револьвер. Впрочем, постой, надо взять ещё продукты. Неизвестно, сколько мы проведём времени на открытом воздухе в ожидании помощи, и вообще, настоящий дворянин всегда пытается предусмотреть все варианты развития событий, исходя из самых худших. Запомни это, дорогая, кто пытается делать всё впопыхах, всегда проигрывает. А мы не может позволить себе подобного.

— Я знаю, маман. Я готова.

Графиня кивнула, раскрыла нужный чемодан с вещами, достала оттуда коробку с короткоствольным револьвером и быстро проверила его, отщёлкнув барабан.

Смазанный тонким слоем искусственного машинного масла, барабан издал сухой, но приятный щелчок и легко прокрутился, показав ряд пустых чёрных камор. Графиня раскрыла пачку с патронами и, быстро вложив четыре из них в чёрные дыры барабана, защёлкнула его и, не крутя барабан, поставила револьвер на предохранитель. Подумав, она бросила наполовину пустую коробку с патронами к остальным вещам в своей сумочке и перешла к еде.

Еды оставалось немного: пара плиток бельгийского шоколада Эксвисс Нуар, несколько уже засохших кусков анатолийского зефира, да большая пачка галетного печенья. Вполне достаточно для того, чтобы продержаться до вечера, а там и помощь придёт, а если не придёт, то всё равно, они смогут продержаться и без еды, не такие уж они и неженки. Она дочь генерала и многое повидала в своей жизни. А когда вышла замуж… впрочем, вышла она весьма удачно и поэтому не о чём не жалела.

Собравшись, дамы вышли из купе, захлопнув дверь и закрыв её на ключ. В соседних купе пассажиры тоже собирались, то и дело хлопали дверями, выходили в общий коридор и сразу направлялись к выходу. Все суетились, из купе, в котором ехал какой-то купец второй гильдии, слышался женский плач и бестолковые причитания.

Не обращая внимания на других, мать и дочь поспешили к выходу. Он оказался свободен и, спустившись по лесенке, они по очереди спрыгнули на землю, сразу отойдя в сторону. Здесь уже стояла небольшая кучка других пассажиров их вагона.

Нервная дама, видимо, из внезапно разбогатевших разночинцев «выносила» мозг мужу, высокому и худому, как щепка, чиновнику девятого класса. Она громко причитала, картинно заламывая руки, будто играла какую-то одну, только ей известную роль.

— Ах, Алекс, что же это такое, как так может быть, что случилось вообще, почему нас нагло выгнали из вагона⁈ Я протестую!

— Дорогая, не надо так нервничать, — успокаивал её не менее испуганный супруг, — всё сейчас прояснится. Я уверен, мы скоро обо всём узнаем и поедем дальше. Это временные трудности, возможно, наш паровоз сломался, и за нами прилетит пассажирский дирижабль и заберёт всех с собой.

— Ах, что ты говоришь, Алекс⁈ Какой дирижабль? Нас слишком много, он всех не заберёт.

— Всех не заберёт, — покладисто согласился с ней муж, — но пассажиров первого класса, несомненно. Он обязательно заберёт нас, Клава.

— Ах, хотелось бы верить.

Графиня, слышавшая этот разговор, еле слышно хмыкнула. Жена чиновника, довольно симпатичная блондинка, с невыразительными пустыми глазами, вызывала у неё чувство неприятия своей показной глупостью. Женевьева же оказалась более критичной.

— Она дура, маман?

— Тише… Женевьева, веди себя прилично в любых обстоятельствах, и не осуждай других так откровенно — это дурной тон!

— Фи, — фыркнула дочь, — дурной тон так себя вести на людях.

— Это их дело, как себя вести, не уподобляйся убогим на манеры и ум.

— Я не уподобляюсь, маман, просто она меня бесит.

Поняв, что дочь раздражена и испуганна, поэтому готова наговорить кучу гадостей, графиня увела её подальше от этой дурной манерами парочки. Действительно, слушать, только с ума сходить.

В это время из вагона продолжали выходить оставшиеся в нём пассажиры, пока полностью не покинули его. В вагоне остался только один кондуктор. Никто из пассажиров не пострадал, убедившись в этом, обер-кондуктор застыл на входе, всматриваясь вперёд, туда, где полыхал огонь, пожирая то ли паровоз, то ли другой вагон, и откуда доносились крики и мольбы о помощи. Он не мог уйти со своего поста, а стоявшие возле вагона пассажиры не имели желания идти и разбираться, что случилось. Лишь один мужчина отделился от толпы и решительно направился в сторону паровоза.

Вышедшие из вагона пассажиры довольно долго стояли, прислушиваясь к звукам, что долетали от головы поезда. Звуки не сулили ничего хорошего. Мимо них пробежало несколько человек, в том числе, и те мальчишки, что привлекли их внимание в вагоне-ресторане. Женевьева хмыкнула, потом вопросительно посмотрела на мать, но графиня не успела заметить их, и девушка вновь отвернулась, не став задавать вопрос, вертевшийся у неё на языке. И вдруг появился тот пассажир, что ушёл к паровозу, он возвращался обратно. Он оказался офицером.

— Господа, первый вагон и паровоз сошли с рельсов и лежат под откосом, полностью разбитые. Возможно, это диверсия, а возможно — несчастный случай. Все, кто может помочь, прошу вас идти к голове поезда и принять меры к спасению потерпевших крушение. Кроме того, нужны эфирные светильники и люди, умеющие оказывать медицинскую помощь. Я, штабс-капитан Ипполит Васин, прошу всех вас принять посильное участие. Доктор Серов уже оказывает на месте крушения медицинскую помощь и ему нужны люди, обладающие даром. Все, кто обладает хоть каким-либо даром, прошу прийти на помощь. Это наш долг, господа, перед гражданами нашей страны.