Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич

Шумная компания молодых людей ворвалась в таверну веселым гомоном и смехом, разгоняя сгустившуюся в дальних углах тьму. Четверо оборванцев и один – словно паж… не паж, скорее всего – приказчик. И как только угораздило этого красивого юношу связаться с такой нищей компанией? Хотя… они заплатили щедро, и сам хозяин, смуглый, как мавр, старый седобородый грек Феодорос, радушно поставил на стол свое самое лучшее вино.

– Пейте, мои дорогие, кушайте! Сейчас пожарим мясо, а еще есть бобовая похлебка с шафраном и луком, салат из свеклы и жареных воробьев, гороховая запеканка с маслом, свежайшие булочки и разные вкусные заедки. Что будете, мои господа?

– Все!

Аманда едва не подавилась вином, вдруг почувствовав на себя чей-то недобрый взгляд… и, кроме взгляда, еще ощутила нечто такое, что может опознать только ведьма. Некое зло находилось позади, рядом… и это зло не являлось ни человеком, ни зверем… Но, верно, выглядело, как человек.

Девушка резко обернулась… Темная тень в монашеской рясе с накинутым на голову капюшоном исчезла в залитом солнцем пролете распахнутых настежь дверей. Ушла, сгинула. И точно так же сгинуло ощущение зла. Лишь порыв ветра принес с порога шелуху от тыквенных семечек…

Впрочем, Аманду это уже не волновало.

– Эй, кабатчик! – разухарился Альваро Беззубый. – А ну, давай-ка нам еще вина. Того самого, красного, словно кровь.

– Прекрасное вино, – поставив на стол опустевший кубок, оценил князь. – Очень вкусное.

– Жаль, его не смогла попробовать сеньора Мария.

– Занемогла, чего уж.

– Ваш эликсир храбрости сотворил с моим сыном чудеса! Нет, в самом деле.

Почтенный негоциант господин Мигель Микачу жил на широкую ногу: добротный двухэтажный дом, сложенный из красно-коричневых кирпичей, крытая поливной черепицей крыша, просторный очаг, устланные ворсистыми мавританскими коврами лестницы, хлопочущая прислуга.

– Моя жена давно умерла, видите ли, – рассказывал сеньор Ми-качу. – Да я вам об этом, кажется, уже говорил. Дочерей выдал замуж, остался один сын, Лупано – мой наследник, моя надежда, продолжатель рода… Он говорит, вы учите его кулачным боям? Похвально, похвально – мужчина должен уметь постоять за себя и свою женщину, даже без оружия, даже, если он не кабальеро, а простой человек, такой, как я. А Лупано… о, он уже начнет с чего-то! Две сукновальные мельницы на реке Карденер я уже отписал ему. Есть с чего начинать – неплохо, а?

– Неплохо, – подцепив двузубой серебряной вилкой – неслыханная роскошь для простого купца! – паштет из синичек, согласно кивнул гость. – Только еще лучше будет построить рядом и бумажную мельницу.

– Бумажную?

– Ну да – бумагу делать, не хуже, чем где-нибудь в Италии или в Аугсбурге! Тут же печатный двор открыть… станки, знаете ли.

– Да-да, я слыхал об этом, – весело подтвердил купец. – Есть у нас одна вещь… А ну-ка, сынок, принеси.

Встав из-за стола, Лупано поклонился и поднялся на второй этаж, в опочивальни, откуда принес картинку с изображением Богородицы в окружении ангелов, отличную картинку с золотым обрезом и надписью – «Отпечатано в Аугсбурге в мастерской Г. Фуггера».

Увидав это, князь улыбнулся, словно бы получил привет от близкого друга. Еще бы, удачливый банкир и предприниматель Ганс Фуггер был его основным партнером во всех финансовых делах, с помощью которых Егор – великий князь Руси и император Георг Заозерский – намеревался намертво привязать к своей империи всю Испанию, от Наварры и Басконии до Гранады. Правда, сначала все равно придется повоевать – от этой средневековой традиции уж никуда не денешься, ну а потом… Потом запоют свои романсы финансы, да еще как запоют, привязав пиренейские области покрепче любых цепей! Впрочем, недаром говорят, что золотые цепи – самые прочные. Единая валюта в имперской Европе уже была – золотой флорин, он же гульден, цехин, дукат – и все монетные дворы принадлежали финансовой группе «Ганс Фуггер и князь Георг», так что, если бы не традиция помахать мечами, так Егор и не поехал бы никогда в Испанию, ни с воском, ни без. Просто сидел бы себе, словно паук, да плел финансовые сети. Увы, средневековье этого пока что не позволяло, властно требуя первым делом показать силу! Хрястнуть изо всех сил по столу кулаком в латной перчатке… ну, а потом можно и за жизнь поговорить. Вполне мирно.

К вечеру Егор уже изрядно накушался, хотя вовсе и не собирался напиваться, просто опрокидывал кубки один за другим, не считая – под добрую беседу-то, в приятной домашней обстановке, почему бы и нет? Впрочем, слабый винный хмель прошел быстро, улетучился, едва князь добрался до постоялого двора Хуана Мавра, где его ждала принесенная Амандою новость: на подворье обители Святого Бернарда прибыла, наконец, большая группа паломников из Таррагоны.

– Ой, их там так много, так много, – радостно тараторила девушка. – Наверное, они уже завтра уйдут к Моренетте, и мы, верно, с ними… Жаль!

Радостные нотки в голосе юной ведьмы вдруг сменились грустью, а веселый до того взгляд потух, став каким-то озабоченным и унылым.

– Жалко оставлять здесь всех… – честно призналась девчонка. – Лупано, парней… я так к ним привыкла.

– Это за несколько-то дней?! – взбивая набитую соломой подушку, князь ухмыльнулся. – Однако.

– Ну и пусть, – Аманда упрямо насупилась. – А мне почему-то кажется, что я очень давно всех знаю… Ой, сеньор Жоржу! – девушка дернулась, словно бы вспомнила вдруг что-то чрезвычайно важное, о чем давно хотела рассказать. – Я встретила нынче в таверне зло! Я почувствовала.

– Да, в тавернах обычно много зла, девочка, – расхохотался Егор. – Зеленый змий называется. Я вот тоже сегодня с ним пытался бороться…

– Какой еще змий? – ведьма недовольно повела плечом. – Вовсе не змий, а… я даже не знаю, как сказать… Я просто ощутила нечто – это был не человек и не зверь.

– Так кто же?

– Не знаю! Я же говорю – нечто. Не могу точнее сказать, а только чувствую, словно бы плыл в воздухе запах крови, такой тошнотворный, сладковатый, тягучий… Ужас! Скорей бы к Моренетте – там бы я помолилась, расспросила бы обо всем Смуглянку! Ой… а, может, и парни с нами пойдут, а? Они же теперь за вами, сеньор, в огонь и в воду.

– Ага, ага, – слабо отмахнулся Вожников. – Беспризорников нам еще и не хватало для полного счастья. Сами – бродяги… Тем более я еще толком не знаю – можно ли им доверять? Вот ты что на это скажешь?

– Думаю, можно, – с неожиданной решительностью отозвалась девчонка. – Зла в них нету. Если б было – я бы чувствовала.

– Хорошо, если так.

Беглецы явились на подворье утром, едва только забрезжил рассвет, и оранжево-золотистое солнце еще скрывалось за городскими стенами, освещая лишь шпили церквей да верхушки крепостных башен. В нежном палево-голубом небе медленно таяли узкие вытянутые, словно борозды, облака – алые, багрово-бежевые, золотые. Пахло цветущими яблонями и сиренью, после прошедшего ночью дождя улицы парили, исходя дрожащим маревом нового дня.

– Ты иди, найди нужных людей, – оставшись за углом, Вожников все же послал в монастырь Аманду, памятуя об устроенном не так уж и давно погроме. В этой обители кулаки князя должны были хорошо помнить, уж по крайней мере – настоятель, отец Себастьян, и его «дубинщики»-монахи. Не надо лишний раз провоцировать, нужно по-тихому, незаметно, как сейчас и делала юная ведьма, исполняя указание своего наставника и друга… или даже больше, чем друга? Хотя нет… Егор все ж таки считал себя больше другом Аманды, нежели любовником… хотя и последнее тоже присутствовало, но уже не так и часто. Просто, используя девушку в своих целях, князь в то же время остро ощущал свою ответственность перед ней и не знал, куда от этой ответственности деваться… да, честно говоря, и не очень хотел.

– Ну, так что там? – едва девчонка подошла, справился молодой человек.

– Договорилась! – Аманда задорно улыбнулась, показав жемчужно-белые зубки. – Как вы и наказывали, сеньор Жоржу, я сразу же передала старшему – зовут его отец Хубер – поклон от брата Гонсало.