— Ну, вот ты взял, а я верну. У меня у курей от вашего музыкального исполнения — перья седые. Если перестанут нестись, я тебе Матвей…— Ольга Ивановна погрозила деду Моте пальцем, а потом исчезла за калиткой, удалившись к себе во двор, вместе с горном под мышкой.
Фразу она не закончила, но все присутствующие, кроме Семена, естественно, поняли, если куры после такого стресса откажутся выполнять свою прямую функцию, то без яиц останется на только соседка.
Меня же очень сильно волновал момент внезапных "дел" Светланочки Сергеевны. За каким чертом понесло ее? А главное, что ждать в итоге? Ясное дело, ничего хорошего. Но хоть бы понимать направление, откуда придет беда.
— Андрюх, ты чего, на пруд ходил? — Я толкнул братца в плечо.
Это был своеобразный повод к перемирию. Тем более, не считаю себя вообще виноватым. Да, не вопрос. Андрюха, взрослый человек и может решать все сам. Вот так, наверное, было бы правильно сказать. Но хрен там! Ни черта он не взрослый и ни черта он сам не решит. Или так нарешает, потом замудохаешься разгребать. Но несмотря на это, не было желания оставаться с братцем в состоянии ссоры.
— Что мне там делать? — Переросток выставил вперёд загипсованную ногу,— Топориком если только на дно. Так, обмылся из ведра.
— Хватит вам трындеть, — Влез Матвей Егорыч, — Завтра утром решающий момент, так сказать. Надо заниматься подготовкой. Какой у нас план? Андрюха не боец. Все. Потерян для нашего боевого отряда.
— С Наташкой сегодня поговорю. Прямо после тренировки. — Я сразу вспомнил девчонку и наше с ней расставание.
Когда вернулся от Клавкиного двора обратно, к председательскому, Светланочка Сергеевна уже выбралась из палисадника и внимательно слушала Наташку, которая, походу, в сто пятнадцатый раз извинялась за свое поведение, объясняя, что вышло недоразумение.
— А вы с Жориком … Вы вместе? Пара? Какие у вас отношения?— Вдруг очень неожиданно спросила госпожа Милославская.
Меня она ещё не заметила. Я подходил со спины, а на спине у нее глаз нет, слава богу.
Девчонка запнулась на полуслове. Она, в отличие, от маман, видела, я — практически рядом, и понимала, их разговор слышу прекрасно. Наташка покраснела. На улице было темно и плохо видно, но, зная ее, даже не сомневаюсь, обязательно покраснела. Тем более госпожа Милославская далека от такого понятия, как чувство такта. Долбанула сразу в лоб. Без подготовки.
— Друзья мы. Сказал же. — Бросил я, как можно равнодушнее.
Подошёл к этой парочке совсем близко. Они стояли перед воротами председательского дома. Хорошо, разборки в Клавкином дворе не заняли много времени. Задержись я подольше, маман обработала бы Наташку, однозначно.
— Все. Идём домой. Ночь на дворе. — Я подхватил Светланочку Сергеевну за локоток и потянул в сторону.
— Ну, подожди, сынок. Такая милая девушка. Дай поговорить немного. — Госпожа Милославская, видимо, шестым чувством определила, ни черта Наташка мне не просто друг. Друзья сцены ревности не закатывают, а потом полчаса не извиняются без перерыва. Тем более, было заметно, девчонке важно исправить ситуацию.
— Мама, окститесь. Днём поговорите, если получится. А то и вообще, ни к чему эти разговоры. Ваше общество это такая радость, что не каждый с ней справится. — Не знаю, с какого перепуга начал говорить с Милославской на "Вы".
— Но Жорик…— Завела опять свою песню маман.
— Все. Домой. — Я крепче ухватил Светланочку Сергеевну за руку, чтоб, не дай бог, не вырвалась, и потащил ее в сторону дядькиного двора.
Причем, реально потащил. Уже потом, минут через пять, она психанула, вырвала руку и сказала, что сама в состоянии идти.
Наташке успел сказать "до свидания, друг" и напомнить про завтрашнюю встречу, но без подробностей. Место, время, причина — это оставил при себе. Девчонка итак знает, а маман столь важная информация ни к чему. А то хватит ума явиться.
— Так …Наташка…— Матвей Егорыч почесал затылок. — Ну, с одной стороны, достойная замена. Она всяко сообразительнее… Голова у нее работает, это факт.
— Эй! — Тут же возмутился Андрюха. Он с мнением деда Моти о его умственных способностях явно был не согласен. Я — тактично промолчал.
— С другой стороны, наш одноногий покрепче будет. Тут сила играет тоже не последнюю роль. Как нам разделиться? — Матвей Егорыч глянул на пыхтящего братца, но отвечать ему не стал.
Да уж… Состав — просто огонь. Пацан двенадцати лет, девчонка, я и дед Мотя. Правда, последний со своим оригинальным подходом к делу, стоит пятерых. Но в данном случае не знаю, какая от этого выгода.
— Давайте так… Вы с Семёном испортите одну часть поля. Одну! Не все поле, не рядом с полем, не вокруг поля! А то знаю я Вас, Матвей Егорыч. Вы у нас натура увлекающаяся. Надо слегка повредить, чтоб играть было неудобно. Поняли? Слегка! Но заметно. Я вечером организую себе времяпрепровождение с этим судьей. Ну, а потом… Потом постараюсь максимально быстро довести Геннадия до нужной кондиции и мы с Наташкой отправимся за "минами". Думаю, туда, где колхозное стадо.
— Ага. Умно́…Один только вопрос…— Матвей Егорыч скептически усмехнулся. — Как ты будешь в ночи из-под колхозных коров дерьмо таскать? Есть варианты? У меня, например, никаких.
— Честно говоря, и у меня пока никаких. Надо с Наташкой поговорить. Может, она что-то придумает. Сами же говорите, голова у нее варит нормально.
— А мне что делать? — Переросток надулся ещё сильнее. Видимо, принять участие в спасении Зеленух ему очень хотелось.
— А тебе, Андрюха, будет самое ответственное задание. — Матвей Егорыч с серьёзным лицом поднялся с крыльца и подошёл к братцу. Положил ему руку на плечо. При этом взгляд у деда Моти был такой, будто он сейчас Переростку государственную тайну выдаст.
— Ты Андрюха, должен просто никуда не вляпаться за это время. Чтоб нам с тобой ещё проблем не добавилось. Справишься?
— Да ну вас! — Братец дёрнул плечом, скидывая руку Матвея Егорыча. — Вы решили, что от меня толку никакого? А я, между прочим, очень даже полезный.
— А зачем нам поле рыть? — Поинтересовался Семён.
Лишившись горна, он теперь внимательно слушал, о чем говорят старшие. Пацан был не в курсе дел и, естественно, ему наше обсуждение казалось очень странным.
— Там, Сенька, клад. — Выдал дед Мотя. — Серьезное дело, понимаешь ли. Никто об этом не знает, только мы. Так что, имей в виду. Ни слова. Понял? А то набегут дармоеды.
— Ого… — Младшенький завис.
Его взгляд затуманился, в глазах появился далекий призрак золотой лихорадки. Вот тебе и пионер.
— А что за клад, Матвей Егорыч? — На всякий случай уточнил Сенька.
— Самый настоящий. У нас давно, ещё до революции, было тут барское имение. И вот, когда пришли за барином большевики, он успел свое богатство зарыть. Дом стоял, как раз, где сейчас здание школы. А на месте футбольного поля в то время был амбар. Вот где-то там, в амбаре, и зарыл.
— И что? Прям за это время никогда, никто не искал? –С недоверием спросил Младшенький. Своим некрепким юным умом он все равно уловил отсутствие логики в рассказе деда.
— Так никто не знает. — Уверенно ответил Матвей Егорыч.
— А Вы? Вы-то знаете! — Сенька не отставал. Ему, видимо, хотелось понимать целесообразность вложения своих физических сил.
— Так! Знаешь, что? Причипился он со своими вопросами… Не хочешь, не копай. Обойдёмся сами. Только потом не приходи, когда нам грамоту будут вручать. И медаль.
— Какую медаль? — Оживился Сенька.
— Так заслуги перед страной и государством. Мы же клад найдем, сообщим, как положено. Нам выпишут грамоту. А ты останешься с носом. Понял? Все. Давай. Иди вон… не знаю… Эх, черт, и к пацанам тебя не отправишь… Мать запретила…
— Матвей Егорыч, я верю. Верю! Честно. Будем копать. — Сенька подскочил к деду Моте, вцепился в его руку и принялся ее трясти. — А много там богатства в этом кладе? Может на телевидение позовут…
