Шаг вверх (СИ) - Земляной Андрей Борисович

Часы, доставшиеся Татьяне, были похожи, но всё-таки другими и по форме, и по оформлению, и надпись на них тоже была. Совершенно непонятно, когда Александр успел организовать гравировку на часах, но подарок получился сногсшибательный.

И не то, чтобы это было правилом, но всё же в Москве считалось признаком хорошего тона дарить женщине подарок в качестве благодарности за первую ночь. Чаще это были всякие безделушки и маленькие сувенирные изделия, чтобы не опошлять утро банальными деньгами. Так же считалось, что даме, после ночи проведённой с мужчиной прилично обратиться за помощью в сложной жизненной ситуации, и вообще числить его в списке своих защитников.

Весь этот круговорот жён, любовниц и подруг клубился примерно в одной середе, потому и выработались определённые правила. Но вот такое, чтобы сразу две дамы с одним любовником, случалось крайне редко, хотя конечно-же чего только не случалось под покровом ночи.

— Ну, что скажешь… сестричка? — Татьяна Шмыга, как более отвязная первой начала разговор.

— А что тут говорить… сестричка. — Людмила усмехнулась. — Любовник он конечно фантастический. Сложён как юный бог, неутомимый и ласковый… мечта, а не мужчина. Но думаю, что кроме этого нам не светит. Оженить парня не дадут. Со свету сживут, костьми лягут, но не дадут.

— Правильно мыслишь. — Татьяна кивнула. — Но и этого немало. Урвём своего бабьего счастья сколько дадут. А то и вспомнить к старости будет нечего.

Девушки громко расхохотались.

Проводив дам, Александр убрал со стола, вымыл посуду, и стал собираться. В субботу выходной, но это был один из немногих дней, когда он мог поработать в собственной мастерской.

Сначала он хотел сделать мастерскую дома, но по здравому размышлению оборудовал себе рабочее место в здании занимаемом НИИ новой техники и КБ Комитета по товарам народного потребления. Две большие комнаты на первом этаже здания со станками, и лабораторией где Александр работал над собственным проектом.

Когда он только узнал о существовании эффекта антигравитации, который давал церит при подаче на него электрического напряжения, в голове у Мечникова сразу возникла та самая картинка ховербайка с сидящей на нём девушкой. Ну и сама идея транспорта, которому не нужны были дороги, выглядела очень привлекательной.

Но вначале нужно было разобраться с антигравитационным эффектом.

Конечно на Земле существовали десятки институтов и сотни лабораторий где изучали церит, который был ничем иным как оксидом сто двадцать шестого элемента, называемого в СССР коммунием. а в Европе берлинием хотя выделен он был впервые именно в СССР. Стабильный сверхтрансуранид, имел весьма специфическую атомную решётку, которая позволяла ему взаимодействовать с эфирной энергией, переводя её в то, чем мог пользоваться человек, и перестраивая нервную систему, для этой работы. Но изучение коммуния только начиналось, и учёные небезосновательно считали, что металл преподнесёт ещё очень много сюрпризов.

Эффект антигравитации, как водится, был открыт случайно в ходе работ по изучению структуры металла, и сразу привлёк всеобщее внимание, но тема быстро потеряла остроту. Антигравитация, проявлялась только при подаче на пластину из чистого коммуния высокого напряжения, была слабой и годилась лишь для демонстрации эффекта в лабораторных условиях.

Чего только не перепробовал Александр. Токи высокой и сверхвысокой частоты, различные формы пластины, и даже проштудировал результаты Института Высоких Энергий, где коммуний облучали гамма-лучами.

Прорыв случился, когда Мечников поместил конус из тетраоксида коммуния в магнитное поле высокой частоты и коснулся пальцами. Конус сразу дал устойчивую антигравитацию показав упор в килограмм силы на сто эрстед. А если говорить на внятном русском языке, то дав отличную подъёмную силу в ответ на не очень сильное магнитное поле и магическую энергию человека.

Конечно пришлось повозится с электронной схемой и с формой самих антигравов, но в результате получилась вполне рабочая установка подвеса массы над поверхностью земли. Попутно выяснилось, что чем дальше она была от поверхности, тем хуже работала и требовала больше эфирной энергии, но в по подсчётам Александра можно было поднять груз на высоту в километр.

Дальше возникла проблема со стабилизацией массы, так как установка всё время норовила опрокинуться, а электроники, способной стабилизировать такую конструкцию ещё не существовало. Зато у Александра были новые скоростные двигатели на редкоземельных магнитах, и гироскопы которые могли стабилизировать положение куда большей массы.

Вопрос с заносом на повороте решился сложной системой включения антигравов смотревших в стороны, а само движение — с помощью тех же антигравов только толкавших ховер сзади. Да, их тяга расходовалась нерационально, но иначе пришлось бы городить воздушные винты, которые ещё и создают изрядный шум.

Корпус и шасси ему сделали на ЗИСе, сильно удивившись конструкции, но не задав ни единого вопроса, потому как на чертежах везде стояли грозные надписи, печати и подписи ответственных работников которые очень плохо разбирались в инженерном деле, но знали географию на «отлично», и помнили, что расстояние от Москвы до Магадана только кажется большим. А по сути, Магадан был виден из каждого окна, и чем выше находилось то окно, тем он ближе.

Накопители эфирной энергии и регуляторы истечения силы, ему сделали у Говоровой в лаборатории, и тоже не задавая ни единого вопроса, хотя, было видно, что Валерию буквально распирает от желания узнать всё до мелочей.

Работая в мастерской только по субботам, Александр потихоньку перенёс в кузов отдельные модули и блоки транспортного средства, получившего рабочее название «гравилёта». Электроника, собранная в НИИ кибернетики Глушкова, уверенно держала гравилёт в десяти сантиметрах над землёй, и мгновенно реагировала на попытки сдвинуть транспорт в сторону, импульсными включениями, так что создавалось впечатление что машина крепко стоит на земле.

Надев шлем, налокотники и наколенники, Александр со вздохом полез в седло машины.

— Может не надо? — Григорий с сомнением оглядел странный агрегат висевший над землёй, словно насмехаясь над законами физики.

— Надо, Гриша. Надо. — Александр вздохнул. — Ну а кого посадить? Я-то эту машину вдоль и поперёк знаю. А какой-нибудь летун сядет, да угробится нахрен. Погибнет и машину погубит. А столько в неё сил вложено, что просто ужас. Да ты не беспокойся. Я пока пару кругов по двору сделаю. Посмотрим, что она стоит в движении.

Несмотря на то, что Александр поднимался на гравилёте в цеху, полноценным полётом это назвать было нельзя. Поэтому он аккуратно и осторожно, поднял машину повыше, и повёл её вдоль забора. Потом суть осмелев, дал «змейку» над асфальтом, и попробовал чуть разогнаться и резко затормозить.

Машина при резком торможении ощутимо «клевала» корпусом, но куда меньше чем можно было ожидать от летающего транспорта. Пара тяжёлых гироскопов держала корпус от заваливания вбок, а маневровые гасили осевые и боковые колебания.

Теперь следовало подумать, как новинку показать. Сначала была мысль сделать сюрприз руководителям страны выкатив машины на парад двадцатого октября, в День Революции, но потом, по здравом размышлению, Александр отказался от этой идеи. На то они и руководители чтобы иметь собственные резоны, и соображения.

Александр медленно завёл машину в мастерскую, снял защиту, и пройдя к машине, набрал номер личного секретаря Лаврентия Берия.

— Николай Игнатьевич? Мечников беспокоит. Как у Лаврентия Павловича график на ближайшие дни, можно вклинится минут на пять? Хорошо жду. Неожиданно в трубке прозвучал негромкий щелчок, и раздался голос Генерального Секретаря.

— Александр Леонидович? Приветствую. У вас что-то срочное?

— Добрый день Лаврентий Павлович. Нет, скорее любопытное. Но совсем не срочное.