Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём

Внезапно из-за бани кто-то выскочил.

— О-о-о-й! — Пискнула Света, когда Симонов потянул ее за локоток, а потом впился ей в талию руками.

— А чего это мы тут гуляем? — Разулыбался он сально, а потом потянулся к Свете за поцелуем.

— Тихо-тихо-тихо! Увидят же! — Зашептала торопливо Света.

— Да кто увидит⁈ Вся застава в нарядах! А кто не в нарядах, так на конюшне горбатится!

Он попытался снова поцеловать Свету, но та отстранилась, выпуталась из объятий танкиста.

— Светка, ты чего?.. — Недоуменно поднял брови Сергей.

— Слушай, Сережа… тут такое дело…

— Какое?

— В общем… В общем, Пуганьков, видать, стал о чем-то догадываться. Надо нам с тобой свидания наши прекратить.

— Как это… Прекратить? — Нахмурился Симонов.

— Так это. На время.

— Да плюнь ты на этого Пуганькова! Плюнь, разведись, и дело с концом! Мне служить осталось чуть-чуть совсем! Дембельнусь — махнем вместе на Алтай, домой ко мне! Я тебе, как обещал, Байкал покажу!

— Погоди ты… Байкал никуда не уплывет… — Отступила на шаг Света, — Ты же знаешь, нельзя мне, что б люди чего болтали… Я девушка уважаемая и…

— А плевать мне, что люди болтают…

Симонов снова попытался заключить Свету в объятья, но та ловко ускользнула, защитилась от танкиста тазиком.

— Прекращай, Сергей, — посерьезнела она, — прекращай, тебе говорят!

— Играешься со мной? — Разулыбался он снова, — я люблю, когда ты играешься…

Симонов пошел к ней, но Света чуть не взвизгнула:

— Сергей! Хватит! Хватит, говорю! Ни то закричу!

Симонов, удивленно замер, по-дурацки заморгал.

— Светка, да че на тебя нашло?

— Все! Все, Сережа. Поигрались и хватит, — отрезала она, — говорю же, муж у меня что-то там себе думает. Далеко зашли наши шалости.

— Светка… Так я ж тебя это… Люблю…

Ожесточившееся лицо Светы смягчилось.

— Глупышка ты, Сережа. Ну какая любовь? Сам подумай? Я с юга, ты с Сибири. У меня муж, офицер, а ты кто? Какой у нас был разговор, после первого нашего с тобой свидания?

— Какой? — Раскрыл рот Симонов.

— Что все это не всерьез. Вот какой. Подружили и хватит.

Симонов помрачнел.

— Подружили, значит… Все на Шамабаде знают, что Пуганьков — олень последний. Что ты его не боишься…

Тон танкиста похолодел, и Света даже испугалась.

— Признавайся, Светка, — разозлился Симонов, — ты себе нового «дружка» нашла? На Ваську Уткина положила глаз?

— Что ты несешь, Сережа? — Чувствуя, как страх стискивает горло, проговорила Света.

— Я видел, как ты его щупала. Как глазки ему строила…

Танкист пошел на Свету, и та попятилась, но чуть не запуталась в дровах, валявшихся под дровником, и едва удержала равновесие.

— Новый у тебя друг, да?

— Сережа… Я закричу… Сейчас закричи…

Она уперлась попой в шершавые дрова, потом прижалась к ним спиной, защищаясь тазиком. Симонов не останавливался.

— Мозги мне компостировала… Сука…

— Закричу…

Симонов дернулся, и ей показалось, что танкист ее сейчас ударит. Света съежилась, зажмурила глаза. Когда открыла, увидела лицо Сергея совсем рядом со своим. Он зажал ее у бани.

— Городская, а деревенские рожи нравятся, да? — Сказал он мрачно.

— Н-ненадо, Сергей… Я закричу… Сделаешь мне что-нибудь, и Миша тебя застрелит.

Симонов гневно выдохнул. Отступил.

— Застрелит. Тряпка эта? — Он поджал губы. — Ну, Светка… Зря ты со мной играла во все эти игрушки… Завтра вся застава узнает…

— Если узнает, тебя первого же с позором в какую-нибудь глушь переведут, — осмелела Света.

Симонов замолчал, уставившись ей в глаза. Молчал он долго. Потом проговорил:

— Нашла себе новенького ухажера, да? Я надоел? Или разонравился, когда меня Селихов, падлюка такая, опозорил на футболе?

Света не ответила.

— Ну ладно… — Выдохнул он. — Ладно-ладно. Ты у меня еще попляшешь, сука гулящая.

С этими словами танкист плюнул, обернулся и торопливо пошел прочь, к складу.

Света облегченно обмякла. Уронила тазик себе под ноги.

— Давно из-за меня мальчишки не дрались, — проговорила она, тяжело дыша.

Вечером после отбоя, я, как и обещал Уткину, пошел к ленинской комнате. Васю я в последний раз видел за ужином. Потом он помогал Гии на кухне, ведь Таран не спешил в первый же день наваливать на Уткина тяжелую работу.

Теперь пришло время мне с ним поговорить.

Топая по темному коридору заставы, я услышал впереди какое-то копошение. Там, в самом конце, замаячили тени. Потом зазвучали приглушенные голоса:

— Ты че, боров, лезешь, куда не просят?

— Кто первый кинется, — мычал в ответ низким своим баском Уткин, — заломаю…

Я ускорил шаг. Тени, явно заметив меня, вдруг переполошились. Отпрянули по разные стены коридора.

Когда я приблизился, увидел в полутьме Уткина, сжимающего кулаки. У противоположной стены стояли четверо танкистов.

— Селихов? — Прозвучал вдруг тихий голос Симонова, — явился, не запылился. Ты, что ли, в каждую бочку затычка?

— Разошлись. Быстро, — приказал я строго.

Танкисты стояли неподвижно. В темноте мне сложно было рассмотреть их лица. Симонов, которого я узнал по голосу, выступил вперед.

— Чего это ты раскомандовался? Я по званию старший.

— Бери в охапку свой экипаж, и выметайтесь отсюда.

Симонов шагнул ко мне. Танкисты напряглись. Вася, с необычной для его комплекции быстротой метнулся ко мне, встал рядом. От его резкого движения танкисты аж вздрогнули.

— Кто Сашу тронет, все кости пересчитаю, — низким, немного гортанным голосом проговорил Уткин.

— Двое против одного? — Хмыкнул Симонов. — Расклад не в вашу пользу.

Потом Сергей глянул на меня. Его глаза блеснули в темноте.

— Один на один мы с тобой уже выходили. Теперь попробуем в командном зачете.

— Ох и короткая же у тебя память, Сережа, — сказал я, глядя на него исподлобья. — Забыл уже, чем тогда дело кончилось? Видать, пара напомнить.

Глава 9

— Напомнить… — прошипел Сергей, — ну, напомни…

С этими словами Симонов пошел на меня.

Я даже не пошевелился. Внешне совершенно спокойный, я, тем не менее, был начеку. Оставался готовым в любой момент среагировать на выпад танкиста, каким бы этот выпад ни был.

Уткин же, поднял свои тяжелые кулаки так, будто бы собирался боксировать.

Все закончилось неожиданным для меня образом.

— Тихо ты! — Вдруг схватил Симонова один из танкистов.

— Чего⁈ — Опешил Сергей и повел плечом, стараясь сбросить руки товарища, — ты че творишь⁈

Внезапно и второй танкист подступил к старшему сержанту с другого бока.

— Вы че⁈ — Удивился Симонов.

— Тихо, Сережа. Давай вот только без этого, — проговорил один из его друзей.

По голосу я узнал сержанта Фролова.

— Пустите! Пустите! — Стал рваться Симонов, — я ему щас рожу бить буду! Рожу бить!

— Серега, не нарывайся! Не помнишь, что тогда, в прошлый раз было⁈ — Прозвучал голос и второго танкиста, остановившего Симонова.

Этот принадлежал Максиму Малышеву.

Танкисты принялись оттягивать рвущегося ко мне, словно зверь, Симоного.

— Пустите! Пустите меня, говорю! Я щас Селихова отделаю так, что он месяц с койки не встанет!

— Пустите его, — внезапно для всех окружающих, сказал я.

Танкисты, даже сам Симонов, застыли без движения. Все уставились на меня.

— Пустите-пустите, чего вы?

Экипаж переглянулся.

— Давай посмотрим, как я месяц с койки не встану. Мне даже самому интересно стало.

Танкисты медленно убрали руки от, казалось бы, успокоившегося Симонова. Он резко отмахнулся от товарищей. Остолбенел, уставившись на меня.

— Давай, чего встал? — Кивнул ему я, — нападай.

Сергей глубоко задышал. Заозирался, ища поддержки. Тем не менее другие танкисты не спешили ему на выручку. Они просто топтались за спиной Симонова.

В глазах самого старшего сержанта заблестел явный страх соваться ко мне один на один. Он глянул на Фролова.