Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
– О чем? – перебил я Андрея, начиная как-то даже увлекаться этой идеей.
– О чем мы уже говорили. Надо, чтобы он согласился поискать с «той стороны» точки сопряжения с твоей и, по возможности, с другими реальностями...
– А зачем бы это ему? – задал я вполне логичный вопрос.
– Затем, что мы теперь в состоянии помочь ему осуществить заветное желание. Даже – любое из них. Или, если угодно, – окончательно умереть, или – вернуться к полноценной жизни «по эту сторону заката». Как, устроит его такая плата? Я подумал, что скорее да.
– В общем, стулья против денег, – подвел резюме Шульгин. – От тебя требуется только проявить дипломатические способности, на которые мы, увы, не способны. Так как?
Я пожал плечами, не имея выбора. Действительно, задача не из самых трудных. Оставались детали.
– А для релаксации мне никакого средства не будет предложено? – поинтересовался я. – Мескалин, к примеру, или псилоцибин. Гашиш, в крайнем случае. Говорят, очень способствует.
– Указанные препараты хороши для вояжей в вымышленные миры, – ответствовал профессор, – в нашем же случае нет ничего лучше элементарной водки. Желаете?
Я прислушался к собственным ощущениям. Пожалуй, что нет. Вообразить Артура я могу без всякого допинга. Если же попытаться достигнуть кондиции Удолина... Я скорее не Артура, а зеленых чертиков увижу.
Но друзья-то мои, но они... вот уж никогда не мог представить себе Новикова медитирующим, распевающим буддийские мантры и вращающим молитвенную мельницу. Совершенно не стыкующиеся амплуа.
Да он, правда, ничем таким заниматься и не собирался. Они с Шульгиным просто слегка передвинули по навощенному паркету свои кресла, так что я действительно оказался если и не в круге, то в центре треугольника. Александр Иванович поворотом реостата притушил свет торшера до минимума, поудобнее устроился в кресле, скрестив руки на груди и опустив взгляд.
Андрей же счел нужным хоть кое-что мне пояснить.
– Есть предположение, что наш друг Артур пребывает где-то поблизости, раз сумел выйти с тобой на контакт. Скорее всего – в одной из ближайших ветвей Гиперсети. Что это такое – объяснять долго и не ко времени. Грубо говоря, это нечто вроде определенной ипостаси гипотетического Мирового Разума. Или – технократически выражаясь – Вселенского компьютера, который нас всех от скуки себе воображает и играет с нами в свои многомерные шахматы.
Мы сейчас попробуем ментальным образом в означенную сеть проникнуть. Ничего не бойся. Телесно ты останешься здесь. Как оно будет выглядеть в натуре – то место, куда ты, возможно, попадешь, – понятия не имею. Каждый раз и для каждого оно выглядит по-своему. Обычно – как-то соотносится с предыдущим жизненным опытом. Веди себя так, как вел бы в подлинном мире. Сосредоточься и... Ну просто будь самим собой.
Давай, приготовься – и поехали! – Новиков тоже откинул голову на изогнутую высокую спинку, смежил веки. Профессор что-то невнятно забормотал.
Все происходящее удивительно напоминало мне сеанс у сан-францисского ясновидца Премтинсуланона. И звучанием выпеваемым Удолиным мантр, и тем, что мне опять надо вызывать перед внутренним взором образ знакомого человека. Что ж... прошлый раз медитация, если это так называется, увенчалась успехом, какой результат будет теперь?
Я считал себя весьма устойчивым ко всякого рода гипнотическим воздействиям, сумел устоять даже против психической атаки «пришельцев с Антареса». Но сегодня я сопротивляться не собирался, решил просто систематизировать и анализировать ощущения, которые, возможно, предстоит испытать во время мистического сеанса.
Увы, анализировать оказалось нечего. Последнее, что удалось совершить осознанно, – это вызвать не перед закрытыми веками, а где-то на внутренней стороне лобной кости довольно ясное цветное изображение Артура. Отчего-то таким, как я увидел его в самый первый раз, а отнюдь не в последний.
И будто провалился, нет, скорее вознесся в воронку смерча, составленного из мириадов крупных сверкающих снежинок. Весь период сравнительно ясного сознания продолжался не более четырех-пяти секунд. Далее – тьма тишины.
Когда же она рассеялась я, к своему глубокому разочарованию, ничего подобного обрисованному Артуром райскому саду, цветам в капельках росы и утреннему солнцу на лазоревом небосклоне не увидел. Хотя и знал необъяснимым, но совершенно естественным для меня образом, что пребываю уже в потустороннем мире. Знал о сущности Великой Гиперсети, о ее структуре и предназначении и о своем в ней месте. Чувство, без всякой натяжки, удивительное. Как у студента, по совету бабушки положившего в ночь перед экзаменом под подушку учебник какой-нибудь совершенно неудобовоспринимаемой органической химии объемом в 1000 страниц, а на утро при всем своем здоровом скепсисе убедившегося, что знает его наизусть до последней запятой.
Что еще следует отметить – все эти мои вновь обретенные знания никаким образов не мешали мне воспринимать мир, в который я попал, как абсолютно реальный, подлинный, единственно возможный, и вести себя в нем начал не как актер, играющий «в предложенных обстоятельствах», а как человек, пусть и догадывающийся, что спит, но не имеющий возможности произвольно менять сюжет и «идеологию» выстроенного подсознанием сценария.
Просто сознание мое расщепилось таким образом, что одна его составляющая воспринимала только «вещный мир» и ничего не знала о другой, а другая, мистическая, знала и понимала все, но в дела первой не вмешивалась.
... Солнце садилось в дымной и пыльной мгле. Закат был жесток, холоден и тревожен. Черная зубчатая кромка близкого леса обрезала снизу необычное, красновато-лиловое полотнище неба. Его пересекали извилистыми лимонно-серыми полосами странные облака. Химический огонь заката, удаляясь от горизонта, постепенно угасал, через розовый, кремовый, зеленоватый цвета сливался с фиолетово-серой тьмой на востоке, где озерная глядь снова встречалась с топкими берегами. И только оттуда можно было не ждать опасности. А на западе и на юге пусть едва слышно, но зловеще погромыхивало.
