Крепость на дюнах (СИ) - Романов Герман Иванович

— Так нам можно драться или нет, если бомбить аэродром будут, или город?! А если корабли топить начнут?!

Вопрос завис в полной тишине — собравшиеся под деревьями командиры эскадрилий и комиссар с начальником штаба полка пребывали в недоумении. Майор бросил взгляд на телефон, который разразился зуммером. Дежурный телефонист схватил трубку.

— Товарищ майор! Начальник гарнизона генерал Дедаев!

Георгий Николаевич схватил трубку, прижал ее к уху. Громко произнес, перебарывая волнение:

— Здесь командир 148-го ИАП майор Зайцев!

— Через пятнадцать минут подними в воздух несколько звеньев — нужно прикрыть военно-морскую базу от возможного налета вражеской авиации. По флоту объявлена «готовность № 1» — тебе понятно?! Я поднимаю по тревоге гарнизон, имею на то приказ от командования ПрибОВО — действовать будем по-боевому. ПВО откроет огонь по любому вражескому самолету! Отключим электричество по всему городу, погасим створные огни и маяк. Передай это своим летчикам, предупреди их!

— Я не имею приказа атаковать германские самолеты…

— У тебя есть приказ защищать базу, корабли и город! Вот и защищайте, товарищ майор, на то мой вам приказ! Его мотоциклист минут через десять привезет! Учтите, время дорого! В три часа пятьдесят минут ваши истребители должны начать взлет!

— Есть начать взлет, по получении письменного приказа от вас, товарищ генерал-майор!

Майор посмотрел на дежурного, взгляд прошелся по журналу — 3.15 — боевая тревога по приказу командования, 3.32 — приказ генерала Дедаева о приведении гарнизона и базы в полную боевую готовность.

— Связь с Ригой…

— Нет связи, товарищ майор, пропала. Выясняем неисправность!

— Так выясняйте быстрее! Дежурным звеньям готовность к взлету! Выруливать из стоянок! Моторы прогреты?! Капитан Крылов, поведете дежурную группу!

— Есть!

Командир 1-й эскадрильи отдал приказы посыльным, те устремились к стоявшим на отдалении самолетам, а сам капитан в летном комбинезоне уже пристегивал лямки парашюта у своей «чайки». Моторы истребителей взревели по всему аэродрому, так что майор не услышал подъехавшего мотоциклиста, благо до города были считанные километры.

— Вот приказ начальника гарнизона, товарищ майор!

Младший лейтенант с петлицами связиста передал пакет, майор расписался в получении, вскрыл, достал листок — внимательно пробежался по нему глазами. Все было оформлено правильно — передал приказ дежурному:

— Запиши в журнал!

Спросил, уточняя, у телефониста:

— Связь с Ригой есть?

— Никак нет, товарищ майор!

— Тогда запиши это, что связи нет! Самолетам на взлет немедленно!

Отдав приказ, Георгий Николаевич незаметно вздохнул — тяжелая ноша ответственности ощущалась на плечах, ее груз давил. Но теперь стало чуть легче — решение принято.

Первая тройка «чаек» уже начала разбег — через четверть минуты самолеты взмыли в воздух, покрытый тонкой, но уже прозрачной дымкой тумана. За ней последовали еще две — по одному звену от каждой эскадрильи, кроме четвертой. Звено из последней эскадрильи находилось в Паланге, и предназначалось для перехвата вражеских самолетов.

— Позвони в Палангу! Пусть готовятся к взлету!

Отдав приказ, майор посмотрел на часы — 3 часа 51 минута, а дата и так известна — началось 22 июня 1941 года…

Паланга

Комендант 41-го укрепрайона

дивизионный комиссар Николаев

— Отводи батальон, майор — примерно два часа у тебя еще есть. Оставь от каждой роты по полувзводу в прикрытие дотов, со станковыми пулеметами. И начинай отход до Швентойи. Стройбат и саперов я уже отправил. Приказ от генерала Фадеева ты получил?

— Так точно, товарищ дивизионный комиссар, он позвонил по телефону. Но будет лучше, если вы отдадите мне письменный приказ. Мало ли что будет, а вдруг ситуация изменится.

— Понимаю тебя, он у меня уже готов, — Николаев достал из полевой сумки заранее напечатанный приказ. Написал на листке бумаги время и размашисто расписался. Он знал, что в этом возникнет необходимость, поэтому подготовил их заранее — в штабе укрепрайона еще напечатали.

— Ятебе так скажу, майор. Если через два часа немцы не начнут обстрел, то тревога окажется ложной, и утром вы вернетесь в Палангу. Если же германцы перейдут границу — то убережешь свой батальон от напрасных потерь — все ваши казармы, окопы и пулеметные точки давно ими отмечены, и обстрел артиллерией будет мощный. Выскочишь, прикрывшись заслоном, которому не поздоровиться, как и пограничникам. Но дело свое они знают и задержат, пусть на немного, неприятеля. А умирать бойцам по присяге положено, ее исполнять надобно. Так что выдвигайся до Швентойи — там примем бой, если он начнется — на выгодной позиции, и где немцам их артиллерия помощь оказать не сможет. Ее ведь вперед выдвигать придется, а для этого время им нужно будет.

— Есть выдвигать батальон! Разрешите выполнять!

— Иди, майор, но уходите скрытно, немцы не должны встревожиться. Пусть удар, если они его нанесут, в пустоту придется. Ты уж постарайся все сделать тихо. Выдвигайся, время терять нельзя, не мешкай и скрытно уходи, твоим бойцам переход на пятнадцать верст.

— Так точно, товарищ дивизионный комиссар, тихо уйдем!

Майор быстро исчез в легкой туманной дымке, привычной для прибрежной полосы. На нее и рассчитывал Серафим Петрович — разглядеть передвижения колон для немцев будет затруднительно. Да и курортный литовский городок словно вымер — на границе царила зловещая тишина, от немцев не долетали звуки, будто все там притихли.

Час тому назад отъехали последние автомашины, забравшие детей из лагерей и семьи комсостава и совработников. Причем сделали за эту самую короткую ночь в году по два рейса. Первый до Руцавы, где оставили первую часть эвакуированных из Паланги, которых на станции давно поджидал эшелон. А теперь все грузовики и автобусы двинулись на Ницу, а от нее до Либавы уже рукой подать.

Из города Серафим Петрович выводил весь гарнизон — первым вышел 350-й строительный батальон со 2-м артиллерийским дивизионом 30-го легкого артполка. Затем на нескольких грузовиках выехало управление строительного участка № 62 — четыре десятка военнослужащих и вольнонаемных, их путь был до Барты, а оттуда до Риги. Опытных специалистов ставить в строй не было смысла — а вот пользу на новом строительстве на тыловых рубежах они могут принести немалую.

Следом за ними ушли саперы 94-го осапб 10-й стрелковой дивизии, погрузив разнообразное имущество в полуторки и построившись в колонну. Остался только взвод для прикрытия — они должны были заминировать мосты, и подорвать их, когда начнется обстрел. И вот теперь последними уходили пехотинцы 62-го стрелкового полка.

— Ладно, сделал все, что было в моих силах, а что не смог, то не моя вина здесь, не моя.

Николаев закурил папиросу, обдумывая ситуацию. Строительный участок у Рудачей опустел — еще с вечера грузовики вывезли два саперных батальона, оставив для прикрытия по взводу от каждого, да невооруженную строительную роту.

На тракторах утащили почти все тяжелые орудия, оставив три 152 мм гаубицы, и выгрузив из двух полуторок ящики со снарядами — ровно пятьдесят старых фугасных гранат и шрапнелей, да к ним пороховые заряды по счету. Личный состав дивизиона ушел к Кретинге, остались только расчеты — по десятку человек на каждую гаубицу.

Однако отправленный туда майор Завьялов, заместитель начарта 41-го УРа, проявил редкостную распорядительность с инициативой — нашел среди ночи два трактора с грузовиком, собрал с жителей полтора десятка подвод. Упряжь для одной орудийной запряжки выпросил у командира артдивизиона, нашли и лошадей. Так что теперь два орудия направились прямиком до Либавы, а третье заняло огневую позицию впереди Швентойи, на дороге — все же полсотни сорокакилограммовых снарядов шестидюймовки должны были нанести противнику серьезный ущерб.

Для прикрытия Рудачей была отправлена стрелковая рота с грузовиком винтовок и патронов. Командир получил приказ взять всех под свою команду, вооружить строителей. И постараться хоть на час задержать немцев, если те перейдут границу и займут Кретингу. А затем под прикрытием броневиков разведывательного батальона 67-й дивизии отступать на Руцаву, где Николаев намеревался дать немцам решительный бой.