Теперь я не Адвокат (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Я открыл дверь и осторожно заглянул внутрь.

Широкие резиновые конвейерные ленты, по которым в огромный чан ехали куски мяса. Внутри они превращались в фарш и продолжали движение в другие железные емкости, где и происходила дальнейшая обработка (я в технологии приготовления колбас не специалист).

Пол из зеленого кафеля, разбитый, грязный. Не настолько, как в коридоре, но все-таки. Лампы светят, но очень странно — ярко, но недалеко, за границей световых пятен клубится темнота. Около стен деревянные полки с кусками туш. Три огромных гомункула в серых робах снимают их с полок и кладут на конвейер. Безостановочно, не смотря по сторонам и не оглядываясь. Движения механические, неживые.

А рядом стоит надсмотрщик — маленький мужичок с надменной физиономией. В руке у него цирковой хлыст, им он периодически стегает гомункулов.

— Вот как это происходит, — тихо сказал я себе и закрыл дверь.

Теперь пойду в другую сторону.

Эта часть коридора еще хуже. Грязи и разбросанных вещей в десять раз больше. За одной из дверей — шорохи. Я прислушался. Вздыхают, вроде, по-человечески, но не совсем. Стало ясно, кто там находится, хотя следы гомункула шли мимо, дальше по коридору. Осторожно открыл дверь.

Вонь жуткая. Большая комната разделена на две части: в первой стол и несколько стульев, а в другой, за решеткой наподобие полицейской камеры для задержанных (так называемого «обезьянника»), гомункулы.

Человек десять, хотя людьми их назвать нельзя. Кто-то стоял, вцепившись в решетку, кто-то лежал на полу, а кто-то, словно заведенный, расхаживал взад-вперед. Запах — непередаваемый. Один из гомункулов, возможно, умер этой ночью, потому лежал не шевелясь, с остекленевшими глазами, в скрюченной позе.

На меня гомункулы не отреагировали никак. Ничего удивительного, я — одно из высших существ, которые выводят их на работу, кормят и бьют хлыстами. Зажал нос и вышел. На секунду гомункулов стало безумно жаль, но я мотнул головой, отбросив минутные сомнения. Этот мир мне не изменить, поэтому нечего растрачивать себя.

Следы моего гомункула провели меня еще метров двадцать и свернули в другую комнату. Из нее не доносилось ни звука. Тишина. Странная.

Странной выглядела даже дверь — железная, прочная, такие ставят в отделах полиции на комнаты, где хранятся секретные бумаги. Но здесь она зачем? Настолько непохожая на другие хлипкие деревянные конструкции, которые можно выбить даже не ногой, а просто надавив ладонью.

И петли для замка — огромные, приваренные железные кольца. Замок в них, наверное, вставлялся соответствующий. Вот только сейчас замка нет. Никакого. Ни большого, ни маленького. Забыл кто-то его повесить. Ну что же, надо зайти.

…Комната, похожая на ту, с гомункулами, в которой я только что был, но гораздо меньше. За решеткой — пространство два на два метра, не уверен, что гомункул там сможет лечь, а у дальней стены — стол и два стула, один из них сломан.

И еще кое-что — толстенный железный столб, проходящий от пола до потолка, и к нему присоединена железная цепь, второй конец которой заканчивается наручниками и лежит в клетке. Цепь короткая. Гомункул, которому оденут эти наручники, не сможет далеко отойти от решетки и будет стоять вплотную рядом с ней. Но для чего все это?

Ответ находился в ящике стола.

Там лежал тонкий, черный шнур — электрический удлинитель, огромный электрошокер (я таких жутких еще не видел, видимо, эта модель сделана специально для гомункулов), и моя старая майка, в которой я разок потренировался в спортзале и потом беспечно забыл во втором ящике для вещей.

У меня там два ящика, в одном лежит спортивная форма, кроссовки и прочее, а второй даже не помню когда открывал.

Я негромко выругался.

Ну что, остались вопросы? Гомункула кто-то сажал на цепь, надевал мою майку и пытал его электрошокером. Гомункулы соображают слабо, однако нос у них чувствительный, почти как у собак. Запомнил запах того, кто его мучил. Это что же с ним надо было делать, чтоб довести до такого состояния? Более беззлобной твари ведь не сыскать. Хотя белые пятна в этой истории все-таки остались. Как гомункул нашел мой дом? Кто-то привел его туда, по-другому никак. И еще…

Во втором ящике лежало нечто, напоминающее шапочку, которую надевают на голову пациентам для снятия энцефалограммы. Но ее гомункулу никто делать не будет точно. Значит, она для чего-то другого. И для чего же? Уж не для внушения ли ему каких-то мыслей?

Я читал о подобных опытах. Лет пять назад их часто проводили на собаках и других существах, публикации о достижениях науки шли безостановочно, но потом резко прекратились. Почему — не знаю. Засекретили разработки?

Положил вещи на место. Забирать их смысла никакого. Украденное к уголовному делу не присоединишь. Выйдя за дверь, направился к выходу, но услышал шум за следующей дверью. Опять гомункулы? Обругав себя за излишнее любопытство, заглянул и туда.

Нет, там другие существа. В комнате с вынутыми из окна стеклами находился вольер с немыми собаками. Пять штук. Здоровенные, черные. Увидев меня, оскалились, бросились к решетке и начали ее грызть. Молча, не лая и не рыча. Зрелище даже не страшное, а какое-то сюрреалистическое.

Все, на сегодня с меня хватит, решил я и отправился назад. Много чего узнал, достаточно испытывать судьбу. Сейчас через забор и домой, надо поспать хоть пару часов.

Собака — похоже, та, что получила пинок — ждала на улице, и как только я вышел из двери, бросилась, желая вцепиться мне в горло.

Я успел отпрыгнуть, и она, промахнувшись, врезалась в стену, но быстро развернулась в мою сторону. Пистолет защелкал у меня в руке, отчетливо фиксируя, как пули выбивают кровавые капли из тела зверя. Несколько выстрелов — и все закончилось. Собака неподвижно растянулась на земле.

Мертва. Мертвее мертвого. Теперь убегать? Но не хочется, чтобы ее нашли. «Вальтер» ни в какую базу данных об огнестрельном оружии не входит, но тем не менее.

Колебался я недолго. Подняв тушку собаки (какая же она тяжелая!), отнес ее в комнату с вольером. В решетке на уровне моей груди было проделано закрытое сейчас окно. Потянул задвижку, решетка откинулась на петлях, и я бросил тушу внутрь.

Собаки набросились на нее, как стая пираний. Они с остервенением вгрызались в тушу, и было слышно, как хрустят кости. Почувствовав, что меня тошнит, я выбежал наружу. Скорее всего, ее съедят дочиста.

Уже дойдя до забора, я понял, что кое-чего все-таки не сделал. Не узнал, кто сейчас находится на мясокомбинате. Понятно, что документов мне не покажут, но что-то все-таки я увидеть мог.

На стоянке заметил несколько автомобилей. Парочка — неплохих, подходящих для людей с достатком работника мясокомбината (на таких предприятиях платят неплохо), и один — раздолбанный «жигуленок», как раз для сторожа, основного подозреваемого в том, что гомункул оказался на воле.

Пока неизвестно, действовал он один или с кем-то, но в том, что этот человек виноват, сомневаться не приходится. Я записал номера всех машин, а потом, наконец-то, выбравшись отсюда, сел в тойоту и, едва перешагнув порог своего дома, понял, какой сегодня выдался тяжелый день, и как я устал. Сон пришел мгновенно.

А на утро я был в офисе в то же время, как обычно. Когда работа затягивается в ночь, редко даю себе возможность поспать — день тогда становится совсем пропащим. А так — выпить кофе, выйти на улицу подышать воздухом, и все будет нормально.

Я созвонился с Викой. Выяснил, что у нее все нормально, она уже на работе, сейчас у нее начинается судебное заседание, и оно будет длиться до самого вечера. Жаль, конечно, но делать нечего. Левшин со своими проблемами свалился, как снег на голову, а не прийти на суд адвокат не может — подведет человека и получит пятно на репутации. Значит, пока работаю без Вики. Перво-наперво надо будет узнать имена владельцев автомобилей на стоянке мясокомбината.

Но телефон зазвонил раньше, чем я взял его в руки. Хм… Номер неизвестный.