Интервенция (СИ) - Алексин Иван

Косарь едва не простонал, вновь вспомнив ту свою роковую ошибку, совершённую под Костромой. И ведь уверен тогда был в своей правоте! Кердыбе и Пудовке поносные слова вслед кричал. Вот же дурак! Кердыба теперь московский дворянин и калужский воевода, а Иван Пудовка в жильцы вышел да полком командует. А ему бы на дыбе висеть под плетью ката, кабы Тимофей Михайлович не признал, да под свою защиту не взял. А ведь мог и поизгаляться над бывшим сотоварищем-неудачником или просто мимо пройти. Не ровня теперь, как-никак!

— Через две версты опять к реке выйдем, — оглянулся на Косаря Архип. — Место чистое; слева поле, справа река. Далеко всё видно. Там и на ночёвку встать можно будет.

Сотник кивнул соглашаясь. Хотя во главе обоза калужский воевода поставил именно его, во всём, что касалось дороги и ночлега, Косарь к десятнику прислушивался. Тот эти места значительно лучше знает. Да и кого попало Подопригора с царским приказом в Калугу не послал бы. Явно Архин на хорошем счету у воеводы, несмотря на свою молодость.

Вот только зачем Годунов всё это затеял, Фёдор не понимал. Встречал он этого Лисовского сначала в Орле, потом в Тушино. Обычный гонористый литвин, возведённый заискивающим перед шляхтой цариком в полковники. Высокомерный гордец и никуда не годный полководец. Во всяком случае, отправившись в самостоятельный поход, Лисовский прискакал в Тушино в сопровождении всего двух всадников, похоронив где-то восточнее Москвы всё своё войско. Ну, а потом, если верить дошедшим до Фёдора слухам, похоронил своё войско во второй раз, убегая уже из-под Пскова. А Кердыба ещё и про разгром под Тихвином поведал. Неудивительно, что Лисовский в Киевщине с трудом под свою руку три сотни всякого отребья набрал. Кто к такому в отряд пойдёт?

Резкий хлопок выстрела стеганул по ушам.

— То дозор сигнал подал, — мгновенно вскочил на коня Архип. — Засада впереди сотник!

— К бою! — тут же рявкнул во всё горло Косарь и тут же схватил за узду коня, заступая Архипу дорогу. — Ты куда собрался, десятник?

Обоз всколыхнулся, мгновенно выпав из монотонного, будничного ритма. Натянули вожжи возницы, притормаживая лошадей, гренадеры, потянули из гренадьер (специальная сумка) гранаты, выкладывая их прямо на лежащие в телегах мешки, стрельцы потянули мушкеты из-за спины.

— Там мои люди сражаются.

— Нет там никого. Перебили всех, кто ускакать не успел. Что им твой десяток? Здесь биться будем. Здесь и умрём, если твой воевода запоздает.

Архип прорычал что-то невнятно, смерив Косыря ненавидящим взглядом, но с коня слез, потянув из чехла пистоль. Рядом спешились ещё два всадника, присоединились к готовящимся к бою стрельцам.

Враг сумел удивить. Обычно при нападении на обоз, нападавшие перекрывали дорогу подрубленным деревом или заранее сооружённой засекой и, в зависимости от выбранной тактики, либо сразу бросались из леса на застигнутых врасплох обозников, стремясь как можно быстрее преодолеть отделяющее их от обоза расстояние и сойтись в рукопашном бою, либо сначала осыпали оказавшуюся на открытом месте охрану градом стрел и пуль и уже затем добивали выживших в рукопашной. Здесь же лисовчики, вопреки всем правилам, ударили в лоб, стремительно обтекая с обеих сторон замершие на дороге повозки и рубя всех, кто оказался на их пути.

Впрочем, добыча в этот раз Лисовскому попалась зубастая. Навстречу всадникам защёлкали пистолетные выстрелы, посыпался под копыта чеснок, громыхнули вразнобой мушкеты. Но наибольший эффект принесли первые гранаты, брошенные под копыта лошадей. Не самые сильные в общем-то разрывы ошеломили врага, сбыв наступательный порыв. Всадники закрутились на месте, пытаясь успокоить взбесившихся коней, не привычных ни к чему подобному, сдали назад, перегруппировываясь перед новой атакой.

— Эх, не достать их никак, — заскрипел зубами Косарь. Поддержать огнём сражающийся авангард, ему мешали свои же телеги с суетящимися вокруг воинами. — Не по своим же стрелять! — Поднявшийся рёв и выстрелы заставили его оглянуться назад в хвост обоза.

— Вот и с другой стороны налетели, — зло прокомментировал увиденное Архип. — Этак они нас быстро сомнут. Как бы Яким Остапович с подмогой не опоздал.

— Телеги! Телеги поперёк дороги разворачивай! — яростно проревел сотник, — Иначе всех посекут! Все ко мне за телеги отступаем!

Возницы споро развернули телеги, перекрыв ими узкую ленту дороги в двух местах, быстро обрубили постромки, втянув лошадей в образовавшийся между телегами промежуток, стрельцы, стремясь хоть как-то обезопасить фланги, густо разбросали перед лесом чеснок и встали за телегами, положив тяжёлые мушкеты поверх мешков.

Косарь, окинув взглядом собравшихся под его командой защитников, мысленно простонал, от души матеря проклятого литвина. Шесть десятков. Всего шесть из сотни стрельцов, что за ним пошли, осталось. И три десятка гренадеров к ним впридачу. Остальных, с двух сторон зажатого в тиски обоза, лисовчики добивают. А он им даже помочь не в силах! Только и остаётся, что дожидаться, когда и до них очередь дойдёт.

Ну, ничего. У каждого из его воинов мушкет и два заряженных пистоля имеется. Кердыба, поручив ему это дело, не только не испугался с обозом сотню бывших мятежных стрельцов послать, но и новейшие колесцовые мушкеты с пистолями им выдал. Понадеялся на старого друга, дав ему шанс, царскую милость уже сейчас вернуть. Вот он теперь этими самыми мушкетами да пистолями Лисовского и порадует.

Но лисовчики, подавив сопротивление в начале и конце обоза, сразу в бой не полезли, выпустив вперёд средних лет шляхтича в тёмно-зелёном жупане.

— Бросай оружие, московиты! — проревел он, гарцуя на своём коне. — Кто сразу сдастся, отпущу. Мне добро на телегах нужно, а не ваши поганые жизни.

— Кому другому бреши, пёс! — зло крикнул в ответ Косарь. — Я тебя знаю. Ты даже младенцам глотки режешь. Никого не отпускаешь.

— Вот тебя я обязательно отпущу! — взревел Лисовский. — Только кожу с живого сначала сдеру, а потом иди, куда хочешь.

Рванувших вперёд всадников, встретили дружным залпом и отбросив став ненужными мушкеты (нет времени перезарядить), потянулись к пистолям. Дали ещё залп, окончательно обнулив видимость в клубах едкого дыма и замерли, сжимая в руках по сабле и второму пистолю и вслушиваясь в разрывы гранат. В то, что так просто не остановить, никто не сомневался. Жалобное ржание лошадей с левого фланга. Часть лисовчиков всё же попробовала обойти телеги со стороны леса, нарвавшись на чеснок. Хищно засвистели стрелы, выбивая песок из мешков-обманок. Затрубил горн, протяжным эхо разносясь над лесом.

— Наши! — зло рассмеялся Архип, с силой ткнув Фёдора локтем в бок. — Яким Остапович на выручку подоспел!

— Дай то Бог, — выдохнул сотник, устало смахивая пот со лба. В то, что ушлый воевода подоспеет вовремя, у него были сильные сомнения. — Теперь не упустить бы воров.

Беспокоился Косарь не зря. Если отряд лисовчиков в хвосте обоза уже посекли, буквально раздавив значительно превосходящей по численности конницей, то в авангарде Лисовский, успев собрать вокруг себя до полусотни всадников, прорвавшись сквозь вражеский заслон, уходил в сторону леса.

— Неужели уйдёт⁈ — с досадой простонал Косарь.

— Не уйдёт! — горячо возразил ему Архип. — Не отпустит его воевода!

Навстречу беглецам из леса вывалилось около сотни всадников во главе с самим Якимом, ринулись наперерез, задорно махая саблями.

Схлестнулись. Подопригора повернул коня навстречу Лисовскому. И сразу стало понятно; бывший казак литвину в сабельном бое не соперник. Клинки бойцов пару раз встретились, со звоном отскакивая друг от друга и, в следующий миг, воевода охнул, дёрнув коня в сторону. Лисовский дёрнулся было следом, но тут же зарычал, пропустив удар от одного из воинов, зарубил того ответным выпадом, выстрелом в упор выбил из седла ещё одного бородача и, всё же прорвавшись к лесу, скрылся среди деревьев с неполным десятком оставшихся лисовчиков.