В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис

— Ну нет, конечно. Что ты в самом деле. Но подписывая бумаги у начальства эту фактуру можно дополнительно и исключительно в устной форме, скажем так, прокомментировать… А кто будет комментировать? Правильно. Ну и очень важно «Во-вторых». Наш округ не монополист, ни на товар, ни на его цену. Не согласишься ты, развернулся продавец, да и поехал в соседний округ. Тем более, что это не так и далеко. А там его могут встретить с распростертыми объятиями, и продать товар по этой же самой, указанной в счет — фактуре, цене. Рынок. Не только спрос (а он низкий), но и предложение (а оно излишне высокое) определяет цену товара. В результате ты элементарно потерял серьезного покупателя (вместо того, чтобы его прикормить). Как любит говорить наш генерал: «Это неверный маркетинговый подход». Тут ведь как, за проданный по низкой цене товар (но все-таки проданный) тебя максимум могут пожурить (перед этим похвалив, поскольку для низкой цены у тебя имелись все основания). А вот если имущество придется отправлять на свалку…, тут и погоны снять могут, не взирая на чины, звания и заслуги.

Так что, завтра у тебя день свободный, а послезавтра приезжай и оплачивай товар в наш финотдел. Все экземпляры счет — фактуры я им передам. Если будут изменения — позвоню. Не позвонил, значит все нормально. Меня может не быть, сам понимаешь, служба. В фактуре я заполнил графу «доставка». Цену указал минимальную. Товара много и одной машины не хватит. Я записал две. Предусмотрена оплата и погрузки, и разгрузки, так что в каждой машине будет по два человека. Если ударно будут трудиться, можешь бойцам по небольшому презенту дать. У нас так принято. Здесь весь товар отберут по первому классу. Водителям дам твой телефон. Встретишь их на трассе. Ну, о делах все.

Мы сидели и попивали принесенный мной настоящий французский кальвадос. Вспоминали, как познакомились на охотничьей базе больше 25 лет назад (попали в одну комнату), как потом выяснили, что мы учились в одной школе, только с разницей в 8 лет. Наконец, перешли к нашему общему увлечению — охоте. Поспорили о качествах русских и русских пегих гончих, о новом гладкоствольном оружии, о… Нет, тут я подтянул к себе принесенный с собой довольно длинный, но относительно узкий специальный оружейный фирменный ящик.

— Посмотри. Бельгиец с сертификатом. 12 калибр. 1968 года, но в стволах — зеркало.

Что с Михалычем стало. Руки затряслись, губешки дрожат… Что делает с человеком страсть.

— Вот это да. Auguste Francotte. Великий Бельгийский оружейник…. Оружейной фирме больше 200 лет…Любоваться можно бесконечно… Золотой медальон, затыльник обтянут кожей, баланс по осевому болту…, — он продолжал говорить еще что-то, но было ясно, что он говорит уже не со мной.

Я дал ему еще немного времени полюбоваться оружием, но почувствовав, что я его теряю, закрыл крышку. Михалыч молча смотрел на закрытый ящик. Он даже в начале не отреагировал на мои слова:

— Бельгиец твой.

Затем как очнулся, посидел немного и замотал головой:

— Не говори ерунды. Что ты считаешь, я тебе помогаю из-за этого? Зря, ты так.

— Нет, ты меня не понял. Мухи, знаешь, отдельно, а борщ отдельно. Я благодарен тебе за помощь, но только благодарен. Вон Кальвадос притащил для совместного распития. Между нами другие отношения, чтобы иначе оплачивать взаимные услуги, — сказал я жестко, делая упор на слово взаимные. И, видя, как он смутился, добавил, но уже мягче:

— У меня просто может не оказаться времени приехать к тебе еще раз. Ты, наверное, уже понял, что я уезжаю. Уезжаю надолго. Может быть, навсегда. Я не могу тебе объяснить, почему я не могу взять это ружье с собой. Оно должно остаться. Я не могу его продать. Оно досталось мне в наследство от моего отца, и для меня продать его — это как продать память об отце. Я могу его только подарить. И хочу подарить его человеку, для которого оно не будет забавной игрушкой, но будет любимым оружием и предметом гордости перед другими друзьями — охотниками. У меня, кроме тебя, других кандидатур на это нет. Вот бумаги из разрешительной системы. Подпишешь здесь и здесь. В понедельник зайди к ним и все окончательно зарегистрируй. Скажешь — от меня. Я обо всем договорился.

— А почему не хочешь передать дочери?

— Оружие живет, пока оно стреляет. И, кроме того, это ружье должно, понимаешь, должно остаться в России.

Он подошел и обнял меня, в его глазах блеснуло.

Екарный бабай. Не хватало, чтобы он еще прослезился.

Я сразу предложил по этому поводу выпить. Возражений не поступило. В общем, мы за разговором потихоньку прикончили мой запас, затем еще бутылку из его сейфа. Закончили поздно. Наконец, он вызвал дежурную машину, а для моего автомобиля — поднял водителя из роты обслуживания. Тот довез меня до дома и пересел в дежурку, которая ехала за нами. На ее переднем сидении сидел Михалыч, прижимая к груди ящик с бельгийцем. Я помахал ему рукой и нырнул в подъезд. Но, по-моему, он меня не увидел.

А может и видел. С утра боец принес мне от Михалыча отдарочек — десять зимних маскхалатов, прозванных за характерную расцветку «Кляксами», а к ним — по паре снайперских маскировочных костюмов, носящих характерные клички: одни — «Леший», другие — «Кикимора». Вещи классные. Вплотную будешь стоять, а человека не увидишь. Как он только понял, что я на войну иду? Кстати, надо не забыть купить касторового масла литров пять. Или десять. Говорят, это сильное слабительное. Неудобно как-то покупать будет такой объем. Что люди подумают. Ну, ёкарный бабай.

Мало вооружить, одеть и обуть воинов, надо еще подумать об их лечении и первой помощи на поле боя. Да и вообще глупо не воспользоваться успехами современной мне медицины. Я, конечно, не терапевт и не хирург, и вообще не имею медицинского образования, но в некоторых ситуациях приходится ориентироваться на имеющийся жизненный, использовать уже имеющиеся элементарные знания и умения, а на большее я и не замахиваюсь. Конечно же, каждым делом должны заниматься профессионалы, но в ХIII век скорую помощь не вызовешь.

Поэтому на досуге я занялся составлением списка того, что мне нужно будет в этой области закупить.

Прежде всего мне надо было подумать о помощи раненым.

Общеизвестно, что наибольшие потери среди бойцов возникают в бою от шока и большой потери крови.

Поэтому я решил начать с противошоковых препаратов. В настоящее время в магазинах для туристов, охотников и рыболовов продаются аптечки с громкими названиями «Спецназ», «Войсковая», «ГРУ», «Шквал» и прочее бла-бла-бла. В некоторых случаях имеющиеся в них противошоковые препараты действительно могут быть полезны, но когда речь идет об отрубленной руке или стопе, открытом переломе или глубоких проникающих рубленных и колотых ранах, то даже ибупрофен, который содержится в полковых аптечках министерства обороны, мягко говоря, нужными качествами не обладает.

Да простит меня Главное управление по контролю за оборотом наркотиков МВД России, но тут нужен хотя бы промедол, а лучше тромадол (имеющий, по сравнению с промедолом, более долгий срок воздействия, порядка 7 часов вместо 4). В недавнем прошлом именно они входили в виде соответствующих шприц-тюбиков (очень удобных в применении) в состав медицинских препаратов аптечки военнослужащих, принимающих участие в боевых действиях, но потом их отнесли к психотропным препаратам и из этих аптечек изъяли. Сегодня эти препараты (да еще в нужном мне объеме) без рецепта в аптеке не купишь. Но мне они необходимы, жизни людей важнее, а значит, мне тут надо будет здесь хорошенько подумать.

Большая (и стремительная) потеря крови так же часто является причиной смерти раненого. Если человек потерял больше 10 % крови — это уже становится опасным для его жизни, а смертельным считается, если он потеряет 50 % (правда бывали и исключения). Прежде всего здесь важно своевременно наложить жгут. Надо попытаться достать американский военный жгут-закрутку (я с таким при, скажем так, некоторых обстоятельствах сталкивался) — его можно накладывать одной рукой, и он гораздо удобнее в применении, чем обычный наш жгут. Записал в список и, как говорят врачи, соответствующие «медикаментозные препараты», особенно важные перед хирургическим вмешательством.