И то ли еще будет, когда я доберусь до Инкоу. Если наш план сработает, то японцев и всех остальных невольных зрителей будет ждать большой сюрприз!
Глава 9
Я видел карты Инкоу, я слышал, и не раз, детали операции Хорунженкова, но вживую это все-таки выглядело немного по-другому. Не так, как я рисовал себе в голове… Петля Ляохэ и выросшие на ней словно на ветке старые китайские деревни. Слева направо. Сначала совсем небольшая, всего на 8 домов, Кизаугоу. Потом чуть больше, уже на 10 домов каждая, Дугуаньшунь и Хоуюфань, между которыми чуть вдали расположилась железнодорожная станция. Следом Нюдхятун, уже в два раза больше, и, наконец, Чентуйцзы, плавно переходящая в окраины самого Инкоу.
Когда враг не ждал нашего появления, можно было действовать быстро, сейчас же японский генерал не стал отсиживаться в городе и выдвинул свои позиции вперед, перекрывая всю береговую линию. Очень разумно. Запрись японцы в Инкоу, и это сразу развязало бы мне руки, а так придется действовать последовательно.
— Что думаете? — спросил я своих офицеров, подъехавших ко мне на наблюдательную позицию.
— Если бы у нас был кавалерийский налет, — первым заговорил Врангель, — то я бы бил в стык между Дугуаньшунь и Хоуюфань, прямо по станции. Смотрите, перед ними лес, под прикрытием которого можно было бы подойти поближе. Стык позиций — очевидно, слабое место. Ну и, прорвавшись до железной дороги и складов, можно сразу пожечь очень много японских припасов. А если повезет, и они ринутся ее отбивать, то уже мы сможем поработать от обороны и замахнуться на что-то большее.
Я мысленно кивнул… В моей истории по такой вот схеме и пытался действовать Мищенко, когда Куропаткин впервые за всю войну решил отправить кавалерию в крупный рейд по тылам противника. Тогда японцы отбились, не хватило казакам запала и опыта на пехотную операцию, но да у нас возможностей-то побольше будет.
— … но так как у нас не налет, — продолжал тем временем Врангель, — то ничего лучше нашего изначального плана в голову и не приходит.
— Нам бы, конечно, еще натурные испытания провести, — задумался Афанасьев. — С другой стороны, взрыватели точно работают, пороха у нас достаточно… Если штурмовики зачистят фланги, то мы свое дело сделаем.
Я посмотрел на Шереметева с Мелеховым. Они только сосредоточенно кивнули — вот и хорошо. Пусть реальность и добавила деталей, но каких-то проблем для главного плана никто не видел. Можно было начинать.
— Не торопитесь, — подчеркнул я в последний раз. — Помните, главное, сделать не быстро. Главное, сделать вовремя!
Я крепко пожал руки каждому из своих офицеров, и те разъехались по своим частям. В 6:30 утра с первыми лучами солнца заработали две тяжелые батареи, сведенные в единый кулак. Мы били из-за пределов дальности легких полевых пушек Арисаки. Стоящие в бухте корабли могли бы нас накрыть, но вот попасть по тем, кого не видишь, да без наводчика — совсем не просто. А тем временем наши 40-килограммовые снаряды один за другим перекапывали японские позиции на их левом фланге в Кизаугоу.
Через полчаса от 8 старых фанз просто не осталось и следа: если там и были оборудованы какие-то позиции, то мы сровняли их вместе с защитниками. Через два часа казалось, что на месте деревни нет ничего кроме чистого поля.
— Шереметев спрашивает… — передал Чернов. — Может, штурманем?
— Отставить шутки, — я покачал головой.
Сейчас было не время для штурмов, сейчас было время копать. И под прикрытием обстрела сразу четыре железнодорожные роты, сменяя друг друга, километр за километром возводили насыпь для будущей дороги. Насыпь не в том смысле, что мы неожиданно решили именно сейчас построить тут что-то на века. Сама-то дорога, как и обычно, пойдет прямо по полю, а вот гора земли между ней и японцами поможет прикрыть ее от случайного обстрела. Да и линию будущей атаки будет сложнее просчитать.
В итоге весь день так и проработали только артиллеристы и нестроевые части. Мелехов и Шереметев, готовые отразить контратаку японцев, так и не дождались своего шанса и немного ворчали. Я же был доволен. Почти… Все-таки после разговора с Пикаром я теперь не мог не думать о цене каждого из снарядов, что мы выпускали. Выстрел из пушки Канэ стоил примерно 150 рублей — зарплата поручика за месяц. Русские снаряды были раза в три дешевле, но все равно… Дорого!
Нас пока выручало то, что мы пользовались трофейными запасами, которые неплохо пополнили во время бегства японцев от Ляояна. Да и половина пушек у нас были трофейными, так что все выходило один к одному, но… Мысли о своем оружейном заводике так и лезли в голову. Если на японцев, которые тоже оказались не готовы к совершенно новым цифрам расхода снарядов в 20 веке, наших сил еще хватит, то что будет потом? Те же европейцы, которых походя разбил мой мобильный отряд, пока совсем себя не показали, но я не тешил себя иллюзиями. Война — это не только люди, не только тактика и стратегия, но еще и экономика. Снаряды для фронта, еда для тыла — и тут наши западные соседи могли развернуться быстрее, больше и эффективнее, чем мы.
— Сколько? — отвлекшись от мыслей о будущем, я заглянул к Мелехову, который как раз закончил принимать последние доклады от железнодорожных рот.
— Три километра двести, — ответил полковник. — Если бы делали насыпь поменьше, то могли бы ускориться хоть в два раза.
— Меньше нельзя, — я покачал головой. — Вы же были на тестовых стрельбах с Афанасьевым… Сейчас нам может навредить разве что точное попадание из главного калибра японского крейсера. 203 миллиметра «армстронговской» пушки — против такого разве что полноценные укрепления строить и балками укреплять. Вот только таких пушек у «Асамы» лишь две, а 6-дюймовок — четырнадцать, и вот от их выстрелов мы должны быть прикрыты.
— Да я понимаю! — только и махнул рукой Мелехов. — Просто хочется поскорее добраться до японцев. А то вдруг догадаются.
— А даже если и догадаются, — я улыбнулся, — что они сделают?
— Уйдут! — удивил меня Мелехов. — Сбегут ведь гады, а этот «Асама»… Мне наши моряки про него все рассказали. Как именно он начал войну, когда со стаей миноносцев зажал нашего «Варяга» с «Корейцем» в Чемульпо. Вот было бы хорошо наконец ему отомстить.
Я только кивнул. И действительно, мы столкнулись с тем самым «Асамой», и его уничтожение было бы очень символично, чтобы подчеркнуть перелом в войне. Вот только это совсем не повод торопиться и губить людей. Иногда начинаю думать, что главная задача генерала с талантливыми офицерами под его началом — это держать голову в холоде и не давать им принимать поспешные решения.
В итоге на следующий день мы занимались тем же самым. И через день тоже… А потом японцы не выдержали. Ночью незаметно для нас собрали аж шесть рот и кинули их вперед, стараясь добраться до растущей каждый день линии укреплений и все там разрушить. Вот только пока это была только гора земли, и разрушать там было нечего, а еще… Пусть японский командир и сумел тайно собрать и подвести силы для ночной атаки, но мы все равно были готовы.
Слишком очевидно было такое решение. Так что первая растерянность быстро сменилась решимостью, и идущих вперед солдат встретили сначала гранаты, а потом, когда они бросились назад, их еще и накрыли подлетевшие под прикрытием насыпи тачанки вернувшегося в строй поручика Зубцовского. Славная получилась охота, а утром снова, словно ничего и не случилось, заработали пушки и заспешили вперед нестроевые чины.
Японцы попробовали сменить тактику, усилив участие флота. Накрыть наши пушки на дальней линии железной дороги у них не получалось, а вот пострелять по строителям — вполне. Пришлось замедлиться: все работы с поверхности ушли в окопы и траншеи. В итоге за четвертый день мы сделали меньше километра насыпи вместо трех, но… Это решение тоже было слишком ожидаемо, и японская предсказуемость, ведущая их строго в рамках нашего плана, сегодня подняла настроение всем моим офицерам.
