Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

— Да самые простые: хлеб, яйца, молоко, сахар.

— Ну… — он достал телефон, что-то там поискал и сообщил: — Хлеб сорок-восемьдесят рублей, десяток яиц — от шестидесяти до ста двадцати; молоко — приблизительно семьдесят-сто десять за литр; сахар около восьмидесяти рублей за килограмм.

Во-первых, удивил разброс цен за одни и те же продукты, во-вторых — насколько изменился рубль. Получается, нынче на мою зарплату из прошлого я бы мог купить только хлеба, десяток яиц да литр молока. А сахар получается уже бы и не потянул.

Однако… Быстро прикинул, что миллион — это примерно пятнадцать тысяч буханок хлеба. Совсем другие масштабы.

— Продолжать? — деликатно поинтересовался Стас. Я слегка помедлил и кивнул, а он продолжил:

— Из транспорта: личный «Мерседес S-класса» в кузове седан, оформленный на вашу мать, и «Ауди А6» был приобретён в подарок для Юлии Дмитриевны. Общая стоимость активов порядка тридцати пяти миллионов. Учитывая, что «Ауди» попала в ДТП и его стоимость упала в четыре раза, фактически остаётся только «Мерседес» стоимостью около двадцати семи миллионов.

Он посмотрел на меня, явно ожидая реакции на такую потерю. Я же и бровью не повёл, но во мне проснулся профессиональный интерес:

— А почему «Мерседес» оформлен на мать?

— Таково было ваше предыдущее распоряжение, учитывая предстоящий бракоразводный процесс, — Стас слегка напрягся. — Вы пожелали оставить Юлии Сергеевне не более пятнадцати миллионов рублей. Оформление же имущества на вашу мать, Марину Давыдовну, позволило минимизировать активы, подлежащие разделу.

Чем больше он говорил, тем больше вопросов возникало.

— Ты занимаешься разводом? — спросил я.

— Не совсем, — Стас покачал головой, — разводом занимается ваш юрист Марк Валерьевич. Но я непосредственно веду с ним все финансовые вопросы по этому делу, как, в общем-то, и все остальные ваши финансовые вопросы.

Он немного помолчал, затем добавил:

— Если быть точным, мы с Марком готовим финальное предложение по разделу имущества. Юлия Сергеевна пока не соглашается на пятнадцать миллионов, но… — он натянуто улыбнулся, — у нас есть определённые рычаги давления.

— Отставить давление на девчонку, — нахмурился я. — «Мерседес» я уже ей отдал, и он останется у неё. Что ещё она хочет?

— Квартиру в Москве, — снова увёл взгляд к потолку Стас. — И сумму в размере пятидесяти миллионов рублей.

Я задумался. С одной стороны, слишком до хрена получается для одной хищной лисы. С другой, Марочкин не слабо так её обидел и, по всей видимости, просит она куда меньше, чем он имеет. Но с третьей стороны, деньги эти явно нажиты незаконно, а значит, не принадлежат ни Марочкину, ни ей. Дилемма, однако.

— Видите ли, Евгений Михайлович, ситуация довольно непростая. Ваш отец заработал состояние не совсем законными методами. При жизни он вёл дела через подставные компании и номинальных владельцев. Напрямую заниматься бизнесом ему запрещала должность, как и вам сейчас. Формально, де-юре, вам принадлежит только унаследованный дом. Всё остальное наследство юридически оформлено на других: недвижимость на вашу мать, бизнес на Геннадия Петровича, офшоры на номинальных директоров.

Я вопросительно вскинул брови. Стас нервно закивал, снова застучал пальцами по столу. Я молчал и ждал, пока он соберётся с мыслями.

— Де-факто же, — он вздохнул, — вы сохраняете полный контроль: ни одна крупная сделка не проходит без вашего одобрения, ни один счёт не разблокируется без вашего кода доступа. Ваши номиналы понимают: их благополучие зависит от вашей воли.

Видимо, поняв, что я не слишком понимаю, он пустился в ещё более подробные объяснения:

— Офшорные счета и криптовалюта находятся под управлением номинальных директоров, но ключи шифрования и коды доступа у вас. Я, как ваш финансовый координатор, провожу операции только по вашему письменному распоряжению. Зарубежная недвижимость оформлена на вашу мать, но в её брачном договоре и завещании прописано: при её смерти активы переходят в доверительное управление на ваших условиях. Без вашего согласия ни один объект не может быть продан или заложен. Бизнес в Жданогорске юридически принадлежит Геннадию Петровичу, но в уставах компаний закреплено: любые изменения в руководстве или крупные сделки требуют одобрения «консультанта» — это кодовое обозначение для вас. Таким образом, хотя формально вы не собственник, ни один актив не может быть использован без вашего прямого участия.

Чем больше он говорил, тем больше я увязал в этих серых схемах и непонятных для меня законах и терминах.

— Так, — оборвал я его. — Просто озвучь, сколько всего у меня денег.

— Общая сумма эквивалентна ста пятидесяти миллионам долларов.

— В рублях, пожалуйста.

— В рублях… — Стас на мгновение зажмурился, производя мысленные расчёты, — на текущий момент ориентировочно двенадцать миллиардов сто сорок один миллион четыреста восемьдесят тысяч рублей. Указанная сумма является оценочной в связи с высокой волатильностью криптовалютного портфеля, колебаниями котировок ценных бумаг и изменчивостью курса евро.

Он откашлялся и поправил галстук.

— Так же ежегодно ваши активы приносят чистый доход порядка пятисот тысяч долларов. Простите, сорок миллионов пятьсот шестьдесят пять тысяч рублей. И здесь я не учитываю вашу официальную зарплату главы города в сто пятьдесят тысяч, — Стас сделал многозначительную паузу, — а также административные операции. — Последние слова он произнёс почти шёпотом, явно намекая на неофициальные схемы и взятки.

Я слушал, и создавалось впечатление, будто мы вели разговор о далёком, неизведанном космосе. А озвученные им суммы относятся не к рублям, а к количеству звёзд в небе. Но одно я точно уяснил: семейство Марочкиных умудрилось за несколько десятков лет своровать и приумножить не один вагон рублей.

— Давай-ка вернёмся к разводу, — перебил я, чувствуя, как голова идёт кругом от этой паутины чужих денег и схем. — С остальным разберёмся позже. Что полагалось Юле по закону, если бы мы честно разводились и не прятали деньги под матрас?

Стас сделал паузу, снял очки и принялся тщательно протирать стёкла носовым платком.

— Безусловно, — Стас тут же переключился, приняв деловой тон. — Итак, официально вашими признаются только средства от ликвидированного перед назначением на пост главы бизнеса — около шестидесяти восьми миллионов на счетах, — а также приобретённые в браке квартира, дача и автомобили. Именно на это имущество и претендует Юлия Дмитриевна. Вы изначально планировали переоформить и эти активы на мать. Но, при должном подходе, Юлия может оспорить такие сделки как фиктивные, совершённые в преддверии развода. Но области у неё ничего не выйдет, здесь все судьи наши.

Теперь он надел очки, а платком принялся вытирать лоб:

— Но если её адвокатам удастся перевести дело в федеральный суд, там уже другие правила игры, — сказал он, понизив голос. — Как бы не пришлось заплатить за суды больше, чем она хочет. Во время прошлого нашего разговора вы заверили, что у Юлии Дмитриевны не хватит на это мозгов. Но я же считаю правильным снова вас предупредить о возможных рисках, во время разбирательства могут возникнуть вопросы не только к разделу имущества, но и к происхождению средств, за счёт которых было приобретено это «совместное» имущество.

— Просто отдайте ей всё, что она просит, — скривился я. — И карту ей разблокируйте.

— Понял. С картой — будет сделано в течение двух часов, — кивнул Стас. — Что-то ещё?

— Без машины я остался. Раз уж ты банкуешь, неплохо бы мне что-то подобрать. Желательно отечественное.

Стас на мгновение замер. Затем он медленно поправил очки, поднял на меня взгляд и резко его отвел.

— Отечественное? — переспросил он, будто проверяя, не ослышался ли. — Евгений Михайлович, простите, но вы же всегда предпочитали немецкий автопром.

— А теперь передумал, — голосом, не терпящим возражений, ответил я.

— Я вас понял, могу предложить Аурус, сейчас все правительство на него пересело. Но учитывая бракоразводный процесс, приобретать такое дорогое имущество пока что не рекомендую.