Японская война 1904. Книга четвертая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Вот только армия — это не про зарабатывание денег, — Михаил поджал губы. — Дядя тоже жалеет этого Макарова. Ругает, но не хочет ничего предпринимать, давая ему возможность проявить себя, а тот… Опять, как под Квантуном, только гоняет солдат туда-сюда, и никакой пользы.

— Насчет пользы я бы поспорил, — Коковцов опять отвел взгляд, но все же высказался. — Если бы вся армия работала как корпус Макарова, то мы бы могли не тратить на нее деньги, а чуть ли не зарабатывать… А мы же помним слова господина Бонапарта о том, что нужно для войны.

— Опять вы про деньги, деньги и еще раз деньги, — Михаил махнул рукой, но, заметив недовольный взгляд брата, не стал продолжать.

Николай тоже молчал. В чем-то он был согласен с Михаилом — ему хотелось даже не столько победить, сколько показать всему Петербургу и миру свою решительность. Ради этого ведь изначально все и затевалось… Однако, кого бы из министров он ни приглашал к себе на беседу, все находили в деятельности Макарова что-то полезное по своему ведомству. Учитывая, что у него самого не всегда все было гладко с этими людьми, подобное единодушие выглядело подозрительно. Впрочем, желание рубить с плеча у него в итоге все же пропало.

Да, определенно надо было подождать. И точно еще раз обсудить все с Аликс, она всегда тоньше всех чувствовала, что будет лучше для него и для России.

Император Мацухито, более известный как Мейдзи Тэнно, ждал важного гостя. Вот за листами рисовой бумаги появилась тень, а после и ее хозяин сам без лишних церемоний вошел в личные покои своего повелителя. Когда-то… Мацухито помнил время, когда каждый гость, какое бы положение он ни занимал, припадал к земле перед владыкой Страны восходящего солнца. Это время прошло. С другой стороны, не стало поклонов, зато личной власти у императора Японии теперь было гораздо больше. И будет, особенно когда он победит Россию, и его страну окончательно признают одной из великих мировых держав.

— Ито, я рад, что, даже оставив свой пост, ты готов тратить время на своего императора, — Мацухито прищурился, давая Ито Хиробуми насладиться его словами.

Тот действительно заслужил признание. Первый премьер-министр Японии. Человек, который четырежды получал эту должность и лишь в 1901-м по собственному желанию ушел в отставку. Впрочем, и после этого Ито продолжал работать. Сначала пытался заключить договор с Россией, но общение с Витте так ни к чему и не привело. А потом он же, чтобы Япония не осталась одна, добыл сделку с Англией. Он был против войны, он был за союз с Россией и не стеснялся об этом говорить, но все равно сделал свое дело.

— Тэнно хэйка, — Ито склонил голову, использовав обращение к божественному императору.

Да, он никогда не стеснялся признавать чужую власть. И то, что чутье еще не покинуло старого лиса, придало Мацухито энтузиазма. Пора было переходить к тому, ради чего он позвал к себе одного из своих гэнро.

— Я хотел бы узнать твое мнение об этой войне…

— Она не нужна нам, не с Россией.

— Не о самой войне, а о том, как она складывается, — Мацухито поморщился. Он не любил обсуждать то, что уже не изменить.

— Что ж, — Ито еле заметно слонил голову. — Мы добились успеха на море, но…

— Адмирал Того уверен, что сможет разбить даже новый русский флот, — сразу оборвал своего старого советника император.

— Я буду с ним согласен, только когда падет Порт-Артур, — покачал головой Ито. — Пока там стоят корабли 1-й Тихоокеанской эскадры, русские смогут собрать силу не равную, а даже превосходящую нас. И пока у их адмиралов остается возможность укрыться в его гавани, они не будут принимать бой с ходу, так что план подловить их где-нибудь к востоку от Японии или в Цусимском проливе просто не сработает.

— Значит, Порт-Артур…

— Да, это ключ к будущей победе. И разве мы изначально не планировали взять Корею, Квантун и остановиться?

— Русские отступали. Мы могли сразиться сейчас на своих условиях или получили бы войну позже, когда они были бы готовы к ней гораздо лучше.

— И это еще одна причина, почему нам не стоило влезать в эту войну, — снова не выдержал Ито. — Как можно надеяться победить, когда нам приходится идти на такие ухищрения, чтобы достичь только части их силы? С новыми кредитами мы еще сможем какое-то время продолжать, и, пока армия будет расти тысяч до двухсот, наши силы будут равны. Но потом русские перевезут сюда триста тысяч солдат, четыреста…

— Мы выставим столько же.

— Да, я видел планы мобилизации. Это действительно возможно, но… Что будет со страной, если хотя бы половина, да хотя бы четверть от такой армии не вернется домой? А если нас разгромят? Потеряв сразу несколько поколений, Япония может уже никогда от этого не оправиться.

— Мы победим, — Мацухито понял, что успел отвыкнуть от старого Хиробуми, который пусть вежливо, но всегда говорил, что думает. В последние годы с ним никто так жестко не разговаривал, не боясь спорить с тем, что уже давно, кажется, было принято за бесспорную истину.

— Мы сделаем все, чтобы победить, — ну вот опять Ито поправил своего императора. — И вы, и я, и каждый из наших солдат, но… Исход войны будет зависеть не от нас, а от того, пойдет ли Россия до конца. Так нам уже один раз не повезло, когда у них нашелся тот удачливый генерал.

Мацухито снова поморщился. Неудача под Ляояном была обидна еще и потому, что ему пришлось лично просить о новых кредитах. А еще он подготовил такое насмешливое письмо с цитатами из трудов Куропаткина, которое бы красиво дополнило поражение русского главнокомандующего. Увы, все его едкие мысли так и остались лишь на страницах черновиков.

— Я бы не хотел говорить об удаче, — Мацухито перешел к своему изначальному вопросу. — В последние недели к нашей войне начали проявлять повышенный интерес Франция с Германией. Точно ли угроза Англии удержит их от вмешательства — неизвестно, но… Недавно в Ляояне была полностью вырезана вся наша агентура. Кто-то перехватил все контакты и несколько дней водил за нос как нас, так и русских, пока и его тоже не уничтожили. Так что вы думаете, останется ли эта война только нашим с Россией делом или же стоит готовиться к чему-то большему?

Император выдохнул, закончив такую длинную речь, и с удивлением отметил, что на этот раз Ито совершенно не спешит с ответом. А ведь казалось, они у него были готовы на совершенно любой случай!

— Так что вы думаете? — повторил Мацухито.

— Я думаю, что наша судьба в еще большей опасности, и теперь нам точно нельзя проигрывать. Репутация, деньги, территории — я бы больше не обращал на это внимание. Если разразится буря, то все это потеряет какое-либо значение. Только армия, только люди, только сила и… Я хотел бы попросить своего тэнно снова призвать меня на службу. Думаю, если выйти на контакт с моими старыми друзьями из России и детьми еще более старых врагов из Японии, я смогу принести пользу.

— Тогда, — решительно кивнул Муцухито, — я рассчитываю на вас, Хиробуми.

После того, как Склифосовский на старости лет уехал лечиться в свое имение, покинув столицу, как многие думали, уже навсегда, Эрнст фон Бергман стал ведущим авторитетом для российской и в чем-то даже мировой медицины. По крайней мере, он лично в этом не сомневался, как и многие его ученики, которые защитили уже сотни работ на основе его трудов по лечению коленных суставов или асептике…

Вот только благостная картина мира, к которой он почти привык, в последние месяцы начала трещать по швам. А все из-за врачей, которые по ранению возвращались из армии и пытались начинать свою практику, полные каких-то безумных идей. И ладно бы их пациенты умирали, как у большинства энтузиастов, но нет. Многие, кого сам фон Бергман был готов записать в трупы, шли на поправку. Антисептика вместо асептики, переливания крови вместо обильного питья — все это с каждым днем вызывало все меньше смешков и больше интереса.

Вот и сам Эрнст не выдержал и пригласил к себе в помощники молодого врача Гордова, успевшего послужить у самого Слащева, над недавней статьей которого он успел немало поиздеваться.