Мекленбургская принцесса (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

– Ты как-то неважно выглядишь, – встревожено спросила сестра. – Спишь плохо?

– Да не то чтобы плохо, – скривилась Шурка. – Просто сны какие-то дурацкие снятся.

– Какие сны?

– Да так просто и не объяснишь… Дома средневековые, люди в старинных нарядах, герцогини, принцы, служанки… и самое главное, реально так все. Кажется, протяни руку и потрогаешь.

– Не фига себе у тебя глюки!

– Сама в шоке.

– Ну, ладно, отдыхай. Может, сегодня обойдешься без своих видений.

– Хорошо бы, – откинулась на подушку Шурка и слабо улыбнулась. – Спокойно ночи!

– И тебе, родная!

1

Герцогство Померанское по германским меркам довольно велико и благополучно. В нем немало богатых городов и зажиточных деревень, а правят в тех землях герцоги из древней династии Грифичей. Правда, в последнее время этот некогда большой и сильный род начал угасать. У умершего в 1606 году герцога Богуслава XIII было одиннадцать детей, семеро из которых дожили до зрелого возраста. Однако на нем божье благоволение и закончилось, ибо из всех сыновей только один имел потомство – трагически погибший князь Дарлова Георг. А вот его старшие братья – Филип, Франц и Богуслав, несмотря на то, что долгое время были женаты, детей не имели. Правда был еще один, до сих пор неженатый, принц Ульрих и именно на этого молодого человека с надеждой смотрел весь род.

Но почему же вся надежда была лишь на принца Ульриха, если подрастал сын покойного Георга Дарловского? Все дело в том, что маленький Иоганн Альбрехт родился уже после смерти отца и потому носил прозвище Посмертный. И хотя княгиня Агнесса Магдалена родила его в положенный срок, кое-какие сомнения оставались, ведь несчастный случай с князем Георгом произошел вскоре после свадьбы. Говорили даже, что глава рода, герцог Штетинский Филип, нисколько не сомневался в незаконном происхождении малыша и даже пытался выгнать его с матерью из Померании. Однако потом он смягчился и передумал. Впрочем, Филип, которого за стойкость в вопросах веры все называли Набожным, скончался этой зимой, и на престол взошел его брат Франц. На торжества, посвященные коронации нового герцога, собрался весь род, включая его старшую сестру Клару Марию, вместе с мужем, герцогом Августом Брауншвейг-Вольфенбюттельским. Это был второй брак герцогини, но более известна она благодаря первому, с герцогом Сигизмундом Августом Мекленбург-Стрелицким, а их единственного сына звали Иоганн Альбрехт…. Да-да, Клара Мария была матерью русского царя!

Кроме того, на церемонию приехала ее невестка Катарина Шведская, вместе с сыном Карлом Густавом и дочерью Евгенией. Прибытие ее привело к некоторой неразберихе, поскольку никто не знал, как ее титуловать. В Стокгольме она была принцессой, в Мекленбурге – великой герцогиней, а в Москве была бы царицей, правда, там она еще не побывала, а, следовательно, не была коронована…

– Рад приветствовать ваше королевское высочество, – нашелся с этим лично выехавший ей навстречу герцог Франц, и сестра шведского короля, к его счастью, ничем не выдала своего неудовольствия.

– Ах, дорогой дядя, – улыбнулась она, выходя их кареты, – оставьте эти несносные церемонии для торжественных приемов…

– Надеюсь, вы не слишком устали с дороги? Право, я ожидал, что вы прибудете морем.

Легкая тень пробежала по лицу Катарины, но в следующую секунду она справилась с собой и обворожительно улыбнулась:

– Я куда больше люблю путешествовать посуху. Кстати, герцогиня Вольфенбюттельская уже здесь?

– Да, и вы скоро сможете увидеть ее, поскольку приготовленные для вашего королевского высочества апартаменты находятся рядом с покоями моей сестры.

– Чудесно.

Как только приехавшие дамы смогли привести себя в порядок, последовал торжественный обед, на который собрались все гости. Сестра короля и жена царя – величина немалая, и потому Катарине отвели самое почетное место рядом с герцогом, который весьма галантно ухаживал как за ней, так и за ее свекровью, расположившейся по другую сторону стола. Поначалу Грифичи чувствовали себя несколько натянуто, но их высокопоставленная гостья была мила, приветлива, и скоро все непринужденно болтали, как это водится между родственниками.

– Дорогой дядюшка, – спросила Катарина в перемену блюд, – а кто те дамы в конце стола?

– Какие именно? – переспросил он, занятый разговором с сестрой.

– Франц, тебя спросили о княгине Дарловской, – немного скрипучим голосом уточнила ничего не упускавшая Клара Мария.

– Княгиня Дарловская… – прикусила губу шведская принцесса.

– Да, это вдова моего брата Георга, княгиня Агнесса Магдалена, и ее приближенная – госпожа фон Нойбек.

– Никогда не слышала, – спокойно сказала Катарина и отвернулась, чтобы не видеть ехидной усмешки свекрови.

Герцог Померании почувствовал себя немного неловко и нервно спросил сестру:

– Клара, на чем мы остановились?

– Мы остановились на нашем беспутном братце Ульрихе, которому давно пора жениться.

– Ах, да… кстати, ты говорила, что у вас есть хорошая партия для него?

– Ничего подобного я не говорила! – возразила она, – это мой Август толковал тебе о принцессе Гедвиге.

– Да-да, принцесса Гедвига, – тут же подхватил, сидящий рядом с женой герцог Август, – весьма благовоспитанная и набожная девушка, которая вполне могла бы составить счастье…

– Лучше бы ты, Франц, побеспокоился об Анне, – прервала излияния мужа Клара Мария и требовательно посмотрела на брата, – бедняжке уже скоро двадцать восемь, а она все не замужем! Для мужчины это нормально, но для девицы, согласись – чересчур!

– Уж не хотите ли вы сказать, матушка, что она старая дева? – нахмурилась Катарина, вышедшая замуж примерно в этом же возрасте.

– Я хочу сказать, – как отрезала герцогиня, – что покойный Филип едва не испортил нашей сестре жизнь, чрезмерно изучая нравственность потенциальных женихов!

– Ты излишне драматизируешь, сестра, причем совершенно напрасно! Скоро состоится помолвка Анны с Эрнестом де Крой, и не пройдет и года, как она выйдет за него замуж!

– Очевидно, матушка полагает нравственность не слишком важным качеством для мужчин… – тихо сказала шведская принцесса, но свекровь все равно ее услышала.

– Вы не правы на мой счет, дитя мое, уж я-то прекрасно знаю, как может быть несчастна женщина, муж которой далек от нравственности. Однако я также знаю, что требовать нравственности от мужчины, находящегося вдали от жены – напрасный труд!

– Что вы хотите этим сказать? – ледяным тоном осведомилась Катарина.

– Я хочу сказать, милочка, что вам давно пора быть в Москве!

– Как вы можете так говорить, – возмутился сидевший подле принцессы прибывший в ее свите епископ Глюк, – разве вы не знаете, что ее высочество хотели заставить отречься от христианской веры!

Голос епископа стал проникновенным, будто он перед этим долго постился, готовясь к проповеди, а не объедался, пропустив мимо ушей половину разговора. Впрочем, жирные губы и прилипшая к подбородку крошка несколько портили впечатление от его велеречивости. Тем не менее, все услышавшие его замолкли, с недоумением наблюдая за приключившимся скандалом. Однако Клара Мария была не из тех, кого легко смутить.

– Да будет вам известно, святой отец, что страна, где мой сын стал государем, приняла христианство гораздо раньше той, в которой родились вы. А потому не смейте оскорблять его и его подданных в моем присутствии, ибо оскорбление величества есть совершенно непростительное преступление, и мы, слава богу, не паписты, епископы которых неподсудны светским властям!

Высказав все, что она думала, герцогиня поднялась и, поблагодарив за угощение, удалилась вместе с мужем в свои покои. Следом за ней зал покинула Катарина, а затем к выходу потянулись и другие. Похоже, вечер был безнадежно испорчен.

Пока собравшиеся на торжественный обед выясняли отношения, в саду собрались дети и сопровождавшие их няньки. Трудно сказать, отчего так получилось, но скоро два мальчика и две девочки, гуляющие по разным аллеям, оказались рядом и с интересом уставились друг на друга.