Гераклион (СИ) - Овсянникова Ирина Анатольевна "Эшли"

Выйдя на улицу, Лис увидел убежище во всей красе. Оно и вправду напоминало деревню. Повсюду были выстроены почти одинаковые маленькие деревянные домики с соломенными крышами. Подальше виднелось строение побольше и капитальнее, где, как пояснил Гирон, жили стражники и знахари. Еще на территории имелись загоны для скота и огороды, чтобы обеспечивать несчастных заболевших. Хозяйством занимались те, кому становилось лучше. Гирон предложил Лису, как только тот освоится, помогать ухаживать за животными, тем более он этим и занимался всю жизнь на ферме.

Потом знахарь ушел по своим делам, а Лис остался в одиночестве и в растерянности. Ему по-прежнему казалось, что все происходящее нереально. И, похоже, не только ему… Остальные обитатели убежища были заняты разными делами. Кто-то работал на огороде, кто-то занимался ремонтом, мастерил, таскал воду из колодца. Другие же просто сидели на траве с отсутствующим видом или разговаривали между собой. Они все казались потерянными… В основном, жителями убежища были молодые люди не старше двадцати пяти лет, по ощущениям Лиса. По крайней мере, пожилых он здесь не видел. И девушек, кажется, было намного меньше. Они почти все трудились в сооружении, представляющем собой длиннющий стол и навес — столовая. Девушки готовили еду в котелках над кострами.

Лис и сам чувствовал себя потерянным и несчастным. И вовсе не из-за загадочной заразы… Голова больше не болела, разум казался ясным, вот только с памятью беда… Поболтавшись немного, Лис решил осмотреть загоны с животными. В первом он обнаружил овец, белых и черных. На ферме, где раньше работал, тоже было много овец…

— Чего забыл здесь? — раздался грубый голос.

Обернувшись, Лис увидел высокого крепкого парня немного старше себя в замызганной рубахе, великоватой по размеру.

— Я… сегодня очнулся… — запинаясь, произнес Лис.

— Ясно… Ну, осматривайся, осваивайся…

Парень принялся накладывать животным еды, не переставая при этом разговаривать. Оказалось, что зовут его Таврос, и он почти ничего не помнит о своей жизни. Вроде был плотником… Но очень любит животных, поэтому почти всегда торчит в загонах.

— Тут хорошо, спокойно… И вылечили, главное. Да хранят боги короля!

Лис слушал внимательно, и окружающая ситуация становилась все более реальной и все менее походила на страшный сон. Вроде все просто… На жителей королевства Ангоя напал неведомый недуг, но знахари справились с ним, и теперь оставалось ждать, когда все поправятся и вернутся к прежней жизни… Вот только вопросы оставались…

— А зачем здесь стражники? — задумчиво спросил Лис. — Мы ведь не преступники…

— Ну, чтобы порядок поддерживать, — ответил Таврос, пожав плечами.

— А они разве не боятся заболеть?

— Не заболеют, — уверенно ответил новый знакомый. — Знахари постарались… Они ведь все равно, что маги.

Когда стемнело, стражники скомандовали всем возвращаться по своим жилищам. Лису не очень-то хотелось вновь встречаться с буйным соседом, но выбора не было. В лачуге горела единственная свеча, чуть-чуть разгоняя ночной мрак. Сосед все еще спал, и Лис очень тихо добрался до своей койки и принялся думать о жизни.

— Здравствуй!

Лис вздрогнул и снова почувствовал, как недавние страхи овладевают им, но все же ответил:

— Здравствуй.

— Я рад, что теперь не один.

Сердце Лиса наполнилось жалостью к этому парнишке.

— Как тебя зовут, спросил он, садясь в кровати и силясь рассмотреть в сумраке лицо собеседника.

— Здесь все зовут Блаженным. Я ничего не помню, даже имени…

— Сочувствую, — отозвался Лис.

Паренек ничего не ответил, и в комнате воцарилась тишина. Лис хотел было дальше предаваться невеселым размышлениям, как вдруг снова раздался голос соседа:

— А я тебя помню.

— Как это? — встрепенулся Лис. — Ты ведь говорил, что даже собственного имени не знаешь.

— А тебя знаю… Из той, прошлой жизни…

— Ты тоже работал на ферме? — спросил Лис, осознавая глупость своего вопроса.

— Нет… Из той, другой жизни…

Больше ни на какие вопросы Блаженный не реагировал. Он отвернулся и закрылся одеялом с головой. А Лису вновь стало тревожно… Он себя успокаивал тем, что мальчишка не в себе, и едва смог заснуть.

2. Подозрения

Ночь была тревожной. Лис то и дело просыпался, прислушивался к тяжелому дыханию соседа, никак не мог отделаться от давящего тревожного ощущения. Проснувшись утром, обнаружил Блаженного у окна. Он чертил пальцем на пленке неведомые узоры и что-то шептал едва слышно. Вид у мальчишки был совсем несчастный и нездоровый. Худющий, лохматый, угрюмый… В больших голубых глазах плескается обреченность.

Лис хотел подняться, но почувствовал головокружение. С трудом удалось прийти в себя. Кажется, еще очень рано. Он ведь привык вставать с первыми лучами солнца. На ферме всегда было много работы, а если Лис что-то не успевал, то хозяин кричал и бранился… Лис помнил это, но в то же время ему казалось, что эти воспоминания из какой-то другой, неведомой жизни. Что там вчера паренек говорил про другую жизнь?

— Доброе утро! — сказал Лис, похлопав соседа по плечу.

Тот лишь бросил на него затравленный взгляд.

— Как себя чувствуешь?

— Плохо… Мне всегда плохо, — тихо проговорил Блаженный. — Я думаю, что это от снадобья. Просил лекарей помочь, но они не слушают. Для них главное — убить заразу, а то, что происходит с нами… Всем наплевать…

— Ты обязательно все вспомнишь, я уверен.

Лису захотелось поддержать паренька, вселить хоть немного уверенности. Хотя, признаться, он и сам был не в лучшем состоянии.

— Я очень хочу вспомнить, — зашептал Блаженный. — Иногда мне кажется, что получается, но… потом приходит пустота. Я сам не понимаю, что делаю…

— Как вчера? Ты кричал и лез драться к стражникам.

— Не знаю, что было со мной… Не помню…

— А что говорил мне, помнишь? О том, что знаешь меня…

— Тебя Лис зовут, ты новенький здесь… Так лекарь сказал…

— И все?

Блаженный не ответил, вновь уставившись в окно. Сквозь пленку мало что можно было разглядеть… Наверное, зря Лис напридумывал себе невесть что. Мальчишка правда не в себе, как и все в этом убежище, в сущности.

— Я хочу уйти отсюда, — вновь подал голос сосед. — Мне здесь плохо, страшно…

Он вдруг схватил Лиса за руку и шепнул едва слышно:

— Здесь творится что-то странное!

Лис только успел почувствовать, как мурашки побежали по спине. Но поговорить не удалось, потому что дверь скрипнула, и вошел Гирон в сопровождении двух стражников. Видимо, опасался, что Блаженный вновь устроит истерику. Увидев гостей, паренек сел на свою койку и съежился, словно ожидая чего-то крайне неприятного.

Лекарь тем временем расставлял бутыльки с зельями. Он смешал несколько все в той же миске и протянул Лису.

— Скоро станешь, как новенький, — ободряюще произнес он.

Лис хотел выпить резко пахнущую маслянистую жидкость, но вопросы как обычно не давали ему покоя.

— А долго нужно лечиться? Когда я смогу вернуться домой?

— Это серьезный недуг, друг мой. Ты ведь не хочешь, чтобы он вернулся? Лучше радуйся, что король был так милостив к своим подданным. Тело излечить куда проще, чем разум.

Разум и вправду подводил Лиса. Когда Гирон о чем-то рассказывал, в его голове возникали образы, воспоминания, но они были очень отрывистыми, тусклыми и никак не складывались в общую картину. Лис то и дело натыкался на неприступную стену, силясь отыскать в недрах памяти хоть какие-то подробности…

— Ты обязательно поправишься… Только надо постараться.

Лекарь улыбнулся и кивнул на миску, призывая Лиса выпить снадобье. У парня привычно прошел по спине неприятный холодок. Гирон вроде бы производил впечатление доброго и отзывчивого, но отчего-то пугал. Лис залпом выпил содержимое миски и закашлялся так, что слезы брызнули из глаз. Однако тело наполнилось приятной энергией.

А Гирон тем временем перешел к другому пациенту. Блаженный весь сжался перед ним, словно кролик перед удавом. Лекарь тихо говорил что-то успокаивающее, а стражники застывшими статуями стояли рядом, положив руки, затянутые перчатками, на эфесы мечей. Лис подумал, что такая обстановка не очень-то способствует выздоровлению… Гирон приготовил для мальчишки большую дозу снадобья, чем для Лиса. Блаженный кинул тревожный взгляд на стражников и выпил. Миска выпала из его рук, и через секунду он заснул, уронив голову на подушку.