Меч Тамерлана (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

И все же это не волк, а молодой щенок — ни разу не проливавший своей и чужой крови. Пусти такого в бой — и с разбега залетит в ловчий капкан русов, сложив голову в жаркой сече!

— Не дури. Рати московские пришли на помощь Андрею Полоцкому, мне о том доподлинно известно. Но неужто после битв с Мамаем и Тохтамышем они столь скудны воями?

Последний вопрос Корибут задал самому себе — и действительно, противостоящее ему войско не очень-то и велико… Навскидку две — две с половиной тысячи воев самое большое.

Ну, если не считать малого отряда легкой конницы…

— Сколько бы не осталось — все наши! Брат — пусти меня в бой, позволь проявить себя в сече! Позволь заслужить рыцарские шпоры — обещаю, я не подведу!

Каригайло обратился к старшему брату с таким сердечным жаром, с такой искренней мольбой, что Корибут невольно усмехнулся — и с братской лаской потрепал вихры отрока, пока еще не прикрытого шеломом.

— Обещаю, сегодня тебе представится возможность проявить себя. Но не спеши в самое пекло, русы дерутся крепко… Пусть татары и ляхи начнут бой — их крови мне не жалко!

Каригайло невольно усмехнулся, несмотря отказ старшего брата. Да, поляки выступили союзниками литовских князей — но разве они настоящие союзники и друзья⁈ Сколько литовской крови было пролито в битвах с ляхами в Червонной Руси, на Волыни? Да и сейчас они пришли на помощь только за добрый кусок пограничной земли с прибыльными солеварнями… Так что пусть теперь заплатят за нее собственной кровью!

А еще князь Мстиславля с неожиданным для себя почтением посмотрел на Корибута, осознав, насколько тонко тот сыграл на гоноре ляхов на прошедшем военном совете… Поляки, понесшие довольно чувствительные потери под Вщижем, на сей раз в пекло не рвались — предпочитая доверить внутренние литовские разборки литовским же рыцарям. Тем более, что прямо приказать панам вступить в бой первыми Корибут не мог — ляхи именно союзники, а не вассалы князя Новгород-Северского!

Но есть у буйных, храбрых в сече шляхтичей уязвимое место — рыцарская гордость и бесконечная жажда личной славы. Вот вчера Корибут и начал исподволь подзуживать союзников — тевтонцы де сумели победить Витовта и кичаться ныне своей победой! Однако же Кейстут собрал сыну всякий сброд — в то время как лучшие русские воины встали под стяги Андрея Полоцкого. Что там бой под Вщижем, если у крестоносцев есть победа под Троками, слава победителей Витовта? Но решающий бой — это бой с князьями Полоцка и Смоленска. И тот, кто одолеет их, покроет себя бессмертной славой!

Далее Корибут начал вслух обсуждать будущую битву с литовскими вассалами, расставляя их хоругви в первую линию — при этом словно не замечая ляхов, словно их вовсе нет. И панам стало не по себе — сеча под Вщижем, получается, особого значения не имеет, а главную победу теперь добудут литвины⁈

Слово за слово — и ляхи вступили в спор с Корибутом, поначалу деланно упирающимся и нежелающим уступить шляхтичам даже одно из крыльев войска… Но, когда спор достиг своего апогея и едва ли не перерос в драку, князь Новгород-Северский в сердцах воскликнул:

— Да становитесь вы вперед хоть всеми хоругвями — коли действительно так храбры не только на словах, но и способны подтвердить их делом!

Разгоряченные паны в сердцах согласились с «предложением» Корибута. И хотя после почуяли себя дураками, а все же менять хоть что-то было слишком поздно… Ибо отказываться от своего слова польским рыцарям было «невместно» — тем самым они потеряли бы лицо! Так что сегодня князь Новгород-Северский выдвинул ляхов в первую боевую линию — прикрыв ее, впрочем, отрядом татарских наемников. Нехай отрабатывают серебро! А вот литовцев и русов, поддержавших именно его выступление, Корибут решил до поры сохранить от сечи…

— А все же, брат — у Андрея не так и много рыцарей. Неужто мы дадим полякам забрать себе всю славу? Ведь нас в два раза больше! И вдруг ляхи сами разгромят полоцкую рать⁈ Но тогда, вернувшись в Краков, они заявят, что победили в Литве всех, с кем довелось сражаться, посадив Ягайло на трон! А вдруг после они соберут еще большую рать — и пойдут добывать великое княжение уже для себя?

Князь Новгород-Северский удивленно посмотрел на Каригайло — он не ожидая от отрока столь глубоких рассуждений! И ведь действительно, младшой прав — хотя бы отчасти прав… Немного подумав, Корибут ответил:

— С Андреем Полоцким справится будет не так-то просто — силы русичей и ляхов примерно равны. Панов ждет кровавая сеча — а вот когда дружины Полоцка и Смоленка устанут от боя, ударим и мы, опрокинув врага! И тогда шляхтичи не смогут забрать себе всей славы…

Немного обождав, старший брат продолжил:

— Кроме того чую, что Андрей не всю свою рать вывел. Слышал про сечу Димитрия Московского с Мамаем на Дону? Там русы схитрили, заманили татар под удар из засады… Вдруг и сегодня они замыслили какую подлость? Ведь старшие братья также сражались на Куликовом поле…

Каригайло согласно кивнул, признавая правильность рассуждений Корибута — после чего указал рукой на поле грядущей сечи. Не столь, кстати и большое — слева оно стиснутое рекой, а справа поросшими густым лесом оврагами, явно непроходимыми для конных. Вроде бы и негде спрятать засадный полк…

— Гляди-ка — Андрей начинает битву!

Князь Новгород-Северский хмуро кивнул — действительно, начинает… Глухо прогремел в отдалении рог полоцкого князя — и легкие всадники (не иначе рязанские?) вдруг сорвались вперед бодрой рысью, смело сближаясь с татарами. На предельных дистанциях боя они принялись посылать в наемников Корибута срезни; степняки ответили стрельбой из тугих составных луков… Но это не остановило рязанцев, растянувшихся редкой цепочкой. Прикрывшись калканами, русы сблизились с погаными примерно на сотню шагов — а после вдруг перешли на галоп! Сбиваясь на скаку в клинья и нацелив на татар копья… Корибут впервые увидел, чтобы легкие всадники атаковали именно в копье — но рязанцы сумели его удивить.

Татарские всадники, не ожидавшие столь резкой атаки, немного промедлили — а, развернув лошадей, не успели набрать должной скорости. И чуть меньше двух сотен рязанцев (татарские срезни поранили или спешили примерно дюжину всадников) обратили наемников вспять! Выбив копьями больше полусотни поганых — всех, до кого успели дотянуться…

Уцелевшие татары сумели разогнаться и оторвались, оттянувшись на фланги польских хоругвей. Но рязанцы за ними не последовали, нет. Вновь растянувшись в линию, они принялись обстреливать уже польских рыцарей — всего с полусотни шагов! И ведь бьют русы бронебойными срезнями с гранеными наконечниками, метя в отборных панцирников. Иначе как еще объяснить, что падают защищенные кольчужными нагрудниками жеребцы-дестриэ⁈

Конечно, ляхи подобного не стерпели… Над рядами польского рыцарства запел боевой рог пана Владислава Модзелевского, командующего союзными хоругвями — и шляхтичи неудержимо ринулись вперед!

Боевые жеребцы-дестриэ на разгоне набирают огромную скорость, явно превосходящую бег степных кобыл; последние берут именно выносливостью. Как кажется, рязанцы сильно рискнули — смертельно рискнули, забравшись волку в пасть… Разве смогут они теперь уйти от разъяренных ляхов, спешащих в сечу⁈

Но сердце Корибута учащенно забилось, когда он увидел неторопливо двинувшихся вперед русичей — дружинников Андрея Полоцкого. Не иначе тот идет на помощь легким всадникам? Однако же не спешит старший брат — бережет коней для разгона.

А вот ляхам с лошадьми не везет — казалось бы, чего им стоило догнать наглецов-рязанцев⁈ Но те принялись рассыпать что-то прямо на скаку, ныряя в седельные сумки — и жеребцы настигающих их польских рыцарей вдруг начали оступаться, теряя скорость. А то и падать наземь со всадниками, с разбега! Отчаянный крик покалеченных рыцарей, угодивших под копыта дестриэ, неприятно резанул слух Новгород-Северского князя.

— Что это? Что русы кидают за собой⁈

Корибут зло дернул щекой:

— Репьи железные, что одним шипом всегда вверх торчат! Они замедляют ляхов — чтобы после протаранить замерших на месте рыцарей!