Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot"

Когда машина скрылась за воротами базы, Фролов закурил и сказал:

— Теперь остается только ждать.

— И молиться, — добавил я.

Лазарь Селиверстович резко повернулся ко мне, но потом хмыкнул и бросил окурок под ноги.

— Да уж… Вот не думал, что доживу до того дня, когда чекисты будут просить Бога о помощи.

Но мы оба знали — времена изменились. И нам придется сражаться не только пулями и танками, но и верой. А пока… пока отец Евлампий вел свою «тихую войну» — войну за души тех, кто еще не знал, что грядет нечто хуже, чем танки и бомбы…

[1] ЗИС-101 — советский семиместный автомобиль высшего и представительского класса с кузовом «лимузин», выпускавшийся на Заводе им. Сталина (Москва) в 1936—1941 годах.

[2] Послание к Ефесянам 6:12 — Еф 6:12. Современный перевод: Потому что мы ведем бой не с людьми из плоти и крови, а с Началами, с Властями, со вселенскими повелителями этого мира тьмы, с духовными силами зла в небесном мире.

[3] В 1942 году патриархом Русской православной церкви был Сергий (Страгородский). Он занимал должность местоблюстителя патриаршего престола с 1937 года, а в 1943 году был избран патриархом Московским и всея Руси.

Глава 10

После отъезда батюшки сил у меня совершенно не сталось, а поправлять их с помощью магии не хотелось. Ведь усталость моя была большей степенью именно психологически-эмоционального плана, а не физического. Я просто выдохся. Мне, как и профессору Трефилову, была необходима хотя бы маленькая передышка, чтобы просто прийти в себя…

Поэтому, не придумав ничего лучшего я отправился спать. Мое спальное место содержалось сотрудниками НКВД, уже прикреплёнными к нашему новому ведомству, в образцовом порядке даже в моё отсутствие. Поэтому, предупредив Фролова чтобы меня не беспокоили, я сбросил новенькую форму и залез под одеяло, накрывшись им с головой.

Одеяло было прохладным, чуть влажноватым от осеннего тумана и тяжёлым, давящим на грудь, словно погребальный саван. В тот момент я не думал о страшном — лишь жаждал забыться в объятиях сна. Но как только веки сомкнулись, меня тут же настиг кошмар.

Я стоял в бесконечном коридоре особняка Пескоройки, но там всё было «иначе»: стены и потолок искривлены под немыслимыми углами, пол покрыт липкой чёрной кровью, а вместо огней горели бледные мерцающие огоньки, отбрасывающие тени, которые жили собственной жизнью на изуродованных стенах.

Я знал, что надо бежать, но ноги отчего-то, как бывает в кошмарных снах, совершенно не слушались. И тогда я услышал его…

— Ты устал, маленький человечек…

Уже знакомый многоголосый голос Раава шёл отовсюду — из стен, из теней, из самого моего сознания. Он звучал как шёпот тысячи голосов, слившихся в один, слишком близкий, слишком знакомый.

— Ты думаешь, что можешь от меня скрыться или убежать?

Из темноты вытянулись длинные костлявые пальцы и обвили моё запястье. Вместо кожи — чёрные чешуйки, горячие, как раскалённый металл. Они жгли, но я не мог вырваться.

— Ты устал, жалкий человечек, но даже сон тебя не спасёт. Ничто не спасёт…

Я попытался крикнуть, но губы не повиновались. Вместо этого тени поползли по мне, обволакивая, впитываясь в моё тело, вгрызаясь и ввинчиваясь прямо под кожу. Я чувствовал, как они проникают глубже, заполняют мои внутренности, лёгкие, голову… выжигая всё, даже разум.

— Ты думал, что можешь тягаться со мной, просто обладая «Гневом»?

И тогда я увидел его лицо — точнее, то, что выдавало себя за лицо. Пустые глазницы, полные движущегося мрака, рот без губ, растянутый в вечной гримасе голода.

— Я всегда буду рядом…

Я проснулся с диким воплем, обливаясь холодным потом. Одеяло сползло на пол, а сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Но самое страшное было в другом. В углу комнаты, там, где сливались тени, мелькнуло движение… В мгновение ока над моей рукой заискрил плотно скатанный шарик «небесного электричества» — шаровая молния, которой я приготовился попотчевать грёбаного ублюдка…

Но тени вдруг исчезли, а в углу появился мой первый боевой товарищ в этом мире, успевший не раз спасти мою жизнь (впрочем, как и я его) и доказать свою преданность — братишка Лихорук.

— П-педа, п-пратиш-шка Ш-шума… — выдохнул злобный дух, распластавшись на полу.

Я, мгновенно определив, что он максимально истощен магически, пустил в его сторону по нашей связующей нити поток силы. Похоже, что-то произошло что-то не совсем хорошее, пока я спал и видел кошмары, каким-то образом насланные на меня чертовым демоном.

Мой одноглазый братишка слегка «посвежел», что смог самостоятельно усесться на полу. Я продолжал наполнять силой его резерв. За размер собственных запасов я пока не переживал — в бороде Черномора после уничтожения такого неимоверного количества противников, запасов хватало с лихвой.

— Что случилось, дружище? — поинтересовался я между делом.

— Мать С-смеих-ха — её х-хто-то с-сап-прал…

— Как забрал? — не понял я, вспоминая титанических размеров змею («по совместительству» еще и мать злыдня), запертую в ловушке — временной аномалии, совершенно случайно обнаруженного мной могильника.

— Лих-хорук пыталс-с-ся… Лих-хорук п-пилс-ся с-с-с пох-хитителем ис-с пос-следних-х с-сил. Но он п-пыл с-сильнее… Он уп-пил тф-фоего тоф-фариш-ша ф-федьмака…

— Тома? — вскинулся я, вспоминая, что именно Том Бомбадил руководил работами в древнем могильнике.

— Да, он… — Кивнул одноглазый дух. — Тот пыталс-ся помош-шь Лих-хоруку… Мне ш-шаль, п-пратиш-шка Ш-шума… — Виновато повесил голову на грудь злыдень. — Но ф-фрах-х пыл намнох-хо с-сильнее с-слыдня и тоф-фриш-ша Тома…

— Остался еще хоть кто-нибудь в живых? — Холодея, спросил я. Ведь в том кургане, насколько я знал, работало много людей — в основном ученых историков и археологов.

— Нет… — Мотнул лысой уродливой головой злобный дух. — Он вс-сех-х уп-пил…

— Твою же мать! — в сердцах выругался я.

— А моя Мать С-смеих-ха ис-с-с-сес-сла… — повторил Лихрук, слегка не разобравшись в моих ругательствах. — С-слыдень не понимает, как такое мош-шет п-пыть…

— Разберёмся, братишка! — Я поднялся с кровати, быстро оделся — выспаться, похоже, сегодня (и черт его знает еще сколько) не вариант. Пришлось взбодрить себя изрядной толикой силы, чтобы меня хотя не вырубало на ходу. — А сейчас исчезни, старичок, — распорядился я, и Лихорук мгновенно растворился в воздухе, — только будь где-нибудь поблизости.

— Х-хорош-шо, п-ратиш-шка Ш-шума! — отозвался злыдень по мыслесвязи, а я отправился на поиски Фролова, чтобы подкинуть нашему Контролёру еще проблем.

Фролова я нашёл в его кабинете, окружённого со всех сторон стопками каких-то документов и бумаг. Они горами высились на столе, стояли целыми пирамидами на полу, так что и ступить было некуда. Когда я вошел, он посмотрел на меня взглядом человека, тоже не спавшего несколько ночей и который уже успел выпить три цистерны крепчайшего кофе.

— Товарищ Чума… — Он тяжело вздохнул, потирая глаза кулаками. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас нужна твоя помощь! В этом кургане…

— Подожди, Лазарь Селивёрстович… — Остановил я его порыв, опускаясь на свободный от бумаг стул напротив и коротко изложив суть дела.

Фролов слушал молча, но с каждой секундой его лицо становилось все мрачнее. Когда я закончил, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, будто стараясь не взорваться.

— Ты хочешь сказать, — после нескольких глубоких вдохов он открыл глаза, — что некто, предположительно демонической природы, похитил из кургана Мать Змеиху — древнее существо, запертое во временной аномалии, убил нашего союзника — товарища Тома Бомбадила и всю исследовательскую группу…

— Именно так, товарищ Контролёр.

— И ты думаешь, что это…

Я провёл рукой по лицу. В голове мелькали обрывки кошмара — это многоголосие, эти пальцы с чёрными чешуйками, эти… Нет, перепутать невозможно!