Аспект силы (СИ) - Котов Алексей

Сейчас, когда Данте беззвучно плакал, уткнувшись ей в грудь, Стефания еще более уверилась в том, что испытываемая к нему ранее привязанность никуда не ушла и она просто не может на него злиться. От избытка чувств Стефания крепко обняла этого пусть необычного, пусть с красными демоническими глазами, но ребенка и сама чуть не расплакалась — хотя, казалось бы, все слезы она давным-давно выплакала.

Несколько минут они простояли молча и крепко обнявшись, после чего Данте отстранился. На лице ни следа от того, что он только что плакал, алые глаза смотрят цепко и внимательно.

— Почему ты меня бросила? — вдруг спросил Данте.

— Что? — не веря в услышанное переспросила Стефания.

— Ты уехала даже не попрощавшись. Я конечно все понимаю, разрешение на воспитание своего ребенка, но я думал ты меня любишь, а ты…

Годы бесконечной, иссушающей и лишающей разума боли, все переживания, все душевные терзания и бессонные ночи в тяжелых раздумьях, двойственные метания уже в инкубаторе, когда Стефания узнала для кого именно придется быть мастером-наставником — после сказанного все это многократным эхом воспоминаний навалилось на девушку неподъемным грузом и она почувствовала, что теряет контроль.

— ¡Pequeña mierda! — негромко прошептала Стефания. — Ах ты неблагодарный маленький кусок дерьма, eres un jodido bastardo! — все повышая голос продолжила она говорить медленно и четко, непроизвольно мешая интер с испанским.

На негнущихся ногах, мелко дрожа от неконтролируемой ярости, Стефания обошла стол и взяла рабочий планшет мастера, взвесив его в руке — признав достаточно тяжелым и подходящим.

— Hijo de puta, дерьмо собачье, иди-ка ты к черту со своей траханной грязной семейкой! — продолжила Стефания, уже переходя на крик и бросила в Данте планшет. Он ловко увернулся, удивленный таким продолжением беседы, а после в него полетел стул, еще один, вслед за ним и стол — откуда только силы взялись. Причем полетел стол так, как будто его преторианец в боевом экзоскелете кинул, а не хрупкая девушка с дешевым стандартным биопротезом вместо руки. Впрочем, Данте легко увернулся и от стульев, и от протелевшего по кабинету стола и даже от пущенной следом тумбочки, просто сделав приставной шаг в сторону.

— ¡Eres un chusma hijo de perra! Куда ты побежал, а ну тащи сюда свою вонючую задницу, или я тебя сейчас достану! Иди сюда, я тебе сейчас яйца в жопу запихну, маленькая красноглазая тварь! — уже в неконтролируемой истерике кричала Стефания, а потом вдруг вспомнила, что от предыдущего наставника на стене остался висеть декоративный японский меч. — You fucking little asshole, dickhead cocksucker, это я, значит, тебя не любила⁈ Ах ты мерзкий тупой говноед, maldito pequeño bastardo, да из-за тебя меня на полосы как кусок хамона нашинковали, да я тебя сейчас прирежу, сраное ты наглое дерьмо, свинья неблагодарная! — сорвала со стены катану впавшая уже в неконтролируемое бешенство Стефания.

Данте, неожиданно, убегать не стал — остался на месте и даже наклонил голову, предупредительно показывая себе на шею. Пронзительно закричав — разумом понимая, что делает что-то страшное, но не в силах совладать с накатившей яростью Стефания широко размахнулась и рубанула мечом-катаной прямо в указанное место.

В последний момент, когда клинок летел в подставленную шею, девушка зажмурилась. Ощутив мягкое сопротивление рукояти после попадания в тело Стефания в моменте просветления разума поняла, что именно натворила и от шока пришедшего осознания просто упала в обморок.

Глава 13

Деймос

Спрятавшая лицо под маской Стефания дышала ровно и глубоко, скоро должна очнуться. Никогда бы не подумал, что она может так ругаться — интересно, это она в училище Истока изучила, или раньше? А я ведь даже не знаю, где и как она выросла.

Впервые об этом только сейчас задумался, надо же. Если Стефа никогда не говорила о семье, даже в контексте, значит она не из аспектов и скорее всего воспитывалась в одном из инкубаторов сразу с яслей и это ее специфический словарный запас объясняет. Дело раскрыто.

Пока Стефа была в беспамятстве, я привел кабинет в порядок. Повреждений не было, мебель из металлопластика — как и все в инкубаторе, только заметная отметина на стене осталась, куда планшет углом врезался. Хорошо их противоударными делают, видимо в Ордене Истока знают толк в воспитании подрастающего поколения.

— Данте, — прошептала очнувшаяся Стефания, приподнимаясь на диване и в ужасе вскидывая руки к груди. — Данте, ты жив? Я же тебя зарезала, я же тебе голову отрубила…

— Стефа, если выбирать между этой катаной и палкой сальчичона, я бы выбрал колбасу, она смертоубийственнее.

На самом деле после того как демонстративно подставился для удара, летящий мне в шею клинок я остановил рукой — поймав особым образом, что внешне выглядело это так, словно принял удар ладонью. Мастер меча Николай учил, что подобные действия впечатляют и ошеломляют противника, являясь сильной психологической атакой и возможностью бескровно закончить поединок. Но зря щегольнул умением, похоже Стефания этого просто не увидела, потому что потеряла сознание раньше.

— Данте, милый, я столько всего наговорила, прости меня пожалуйста!

Голос у Стефы дрожит, но слышать его очень странно — губы венецианской маски не шевелятся, из живых черт только пронзительный взгляд зеленых глаз.

Присев рядом, я взял ее за руки.

— Довольно неожиданно было все это слышать, но, если ты мне объяснишь детали, может быть извиняться не придется. Расскажи свою версию — мне сказали, что ты воспользовалась правом перевода получив разрешение аспекта на рождение-воспитание, после чего ушла, даже не удосужившись со мной попрощаться.

Очень тяжело общаться с человеком в маске, когда не видишь ни тени его эмоций на лице. Но я держал Стефу за руки и почувствовал, как она едва ощутимо вздрогнула. Еще стало понятно, что руки разные — нет, размером одинаковые, но даже через ткань шелковых перчаток чувствуется, что одна неживая, биопротез.

— Я не ушла. Меня выгнали.

— За что?

Стефания молчала, отвернувшись так, что глаз я больше не вижу.

— Стефа, если ты мне не расскажешь, рано или поздно я узнаю все сам. Понимаю, что тебе может быть сложно говорить об этом, и в другой ситуации настаивать бы не стал. Но, если ты не заметила — я сейчас лишен прав патриция и стал плебеем, в статусе аутсайдера находясь в отряде инкубатора, насколько понимаю выполняющим роль отстойника. Поэтому думаю, нам нужно быть честными друг с другом и как можно скорее миновать стадию «кто виноват», разобравшись в произошедшем, чтобы перейти к стадии «что делать».

Маска чуть-чуть дернулась, очень похоже, что Стефа зажмурилась.

— Мне понравилась твоя откровенность совсем недавно, давай ты сейчас так же не будешь сдерживаться, только расскажешь мне все без недавней экспрессии.

— Когда ты сказал своей матери, что вырастешь и возьмешь меня в жены, она разъярилась и подвергла меня экзекуции, а после вышвырнула из замка загнав в долговую кабалу без права оправдания. Пять лет я работала на самой низшей ступени, отдавая все деньги на погашение долга и обезболивающие, но недавно люди протектора забрали меня из архивариума и отправили в Академию на переподготовку, где всего за две недели я получила десятый золотой ранг ремесла, перепрыгнув сразу через четыре ступени.

— Две недели назад тебя забрали?

— Да.

— Четырнадцать дней? Точное количество, это важно.

— Пятнадцать.

Люди Рамиро забрали Стефу пятнадцать дней назад. Я же в инкубаторе всего одиннадцать дней — значит решение о моем здесь появлении было принято еще задолго до того, как мама утром пришла ко мне в спальню с пистолетом. Почему она тогда кричала, что за мной идут из-за того, что я с новой подружкой Эмми «шнырялся»? Мама не знала истинную причину моего грядущего низвержения? Или наоборот, мама знала настоящую причину, а упоминание Эрменгарды только предлог?