В царствование императора Николая Павловича (СИ) - Михайловский Александр Борисович

И еще. Я считаю, что мне в самое ближайшее время следует отправиться в прошлое, чтобы легализоваться там и начать создавать базу. Собственно говоря, здесь меня уже ничего не держит. Колька уже взрослый, Маша моя умерла, Царствие ей Небесное, — тут Сергеев достал платок, и шумно высморкался, заодно смахнув предательски набежавшую слезу, — с автомастерской пока вполне справится сын и племяш. А смотреть на нынешний наш бардак мне уже, если честно сказать, поднадоело.

Думаю, что с князем мы вполне поладим, он сведет меня с нужными людьми, и я смогу там сделать кое-что нужное для нашей последовательной амбаркации в прошлое.

— Так тому и быть, Иваныч, — сказал Шумилин, — давай, приходи завтра, познакомишься поближе с князем, переговоришь с ним. Думаю, вы друг другу понравитесь. С Ольгой я встречу и побеседую. Наверное, даже сегодня.

А у меня еще одно предложение. Забыли вы все о другой нашей задумке. Надо будет переговорить с Лешей, и предложить ему тоже перебираться в прошлое. Я слышал, что у него сейчас нелады с начальством, и работать в клинике стало совсем невмоготу. Пусть он отправляется в XIX век вслед за Виктором, и там займется врачебной практикой. Я думаю, что с его знаниями и опытом он станет кем-то вроде Парацельса и Авиценны в одном флаконе. Многие его будущие пациенты окажутся из тех, кто решает многие вопросы в империи. Думаю, что никто не будет возражать мне, что это очень важно?

— Есть одно маленькое "но", Шурик, — сказал Сергеев, — если мне память не изменяет, в то время право быть лечащим врачом имели только немцы. Для русских дорога была наглухо закрыта. Сам Николай Иванович Пирогов вынужден был заниматься медициной в Медико-хирургической академии, которая по сути своей была ведомственной, так как содержалась на деньги Военного министерства.

— Ну так мы сделает Леху немцем! — воскликнул Шумилин, — ты же помнишь, что он родился и вырос в ГДР, и разговорный немецкий язык знает в совершенстве. Придумаем ему какую-нибудь легенду поскладнее, и пусть он станет немцем, приехавшим в Россию за длинным рублем.

— Отлично, — сказал Антон, — разговор с Алексеем я беру на себя. Вроде все утрясли, ничего не забыли… А теперь, как говорили раньше на партсъездах: "Цели определены. Задачи поставлены. За работу, товарищи!"…

Как Шумилин и обещал друзьям, сразу же после конца совещания он отправился на Лиговку к Ольге Румянцевой, своей "кузине-белошвейке". По дороге он забежал в магазинчик на Владимирском, и купил небольшой тортик к чаю.

Ольга встретила его радушно. Помимо чисто коммерческих взаимоотношений их связывала дружба, правда, пока не доходившая до совместного возлежания в постели. Хозяйка дома тут же подхватила из его рук тортик, унесла его на кухню, и там загремела посудой и чайником.

Потом она вышла в комнату, и с любопытством стала наблюдать за тем, как Шумилин рассматривает развешенные на манекенах костюмы-новоделы.

— Что, нравится? — с гордостью спросила она, а потом поинтересовалась, — да, кстати, а как там мое шитье, пригодилось?

— Угу, — буркнул гость, вращая манекен, наряженный в гусарский мундир, — это ты кому красоту такую построила?

— Да есть тут один, реконструктор, — хихикнула Ольга. — Хочет выглядеть, как поручик Ржевский, только ни осанки у него, не выправки. В мундире смотрится, как клоун коверный. Шпоры носит, а к лошади не знает с какой стороны подойти. Правда, денег у него куры не клюют.

— Да, кстати, — сказал ей Шумилин, — я тут тебе подарочек принес, — и он достал из дипломата несколько литературных журналов, подаренных князем Одоевским.

— Ой, Саша, да это подлинный "Современник", а это "Отечественные записки"! — воскликнула удивленная Ольга, — спасибо тебе большое! И состояние у них замечательное, словно их только вчера напечатали, а не сто пятьдесят лет назад! Слушай, а может это репринтное издание?

— Нет, не репринтное, подлинное, — с усмешкой ответил ей Шумилин, — а вот ты еще на это взгляни, — и он протянул Ольге сборник сказок Одоевского с автографом князя.

— Да где ты взял все это?! — удивленно сказала хозяйка. Потом она еще раз внимательно посмотрела на обложку, прочитала то, что на ней было написано, и глаза ее стали по девять копеек.

— Слу-у-у-шай, да ты что, в прошлом побывал… — изумленно пробормотала Ольга. — Я вообще-то подумывала о чем-то подобном еще когда ты у меня те костюмы заказывал… Ой, Сашка, да что ж теперь будет-то?!

— А ничего и не будет, — спокойно ответил ей Шумилин. — Ты права, Антоха – ты должна его помнить, и в самом деле изобрел машину времени. И испытал ее. Причем, успешно. Мы с ним позавчера побывали в 1840 году, а потом князь Одоевский нанес нам ответный визит. Вчера мы с их сиятельством гуляли по Питеру. Впечатлений у него было выше крыши. Обещал нас завтра навестить…

На кухне засвистел закипевший чайник. Ольга бегом бросилась туда, крикнув на ходу Александру. — Пошли пить чай, заодно мне расскажешь, как вы дошли до жизни такой…

После того, как торт был съеден, чай выпит, а Шумилин закончил свое повествование, воодушевленная донельзя Ольга немедленно потребовала, чтобы ее срочно отправили в прошлое. Хоть с князем вместе, хоть одну.

— Терпение мой друг, терпение, и ваша щетина превратится в золото, — попробовал пошутить Александр. Но Ольга была упряма, как все женщины.

— Ты должен обязательно познакомить меня с князем и его супругой, — твердила она. — Я хочу увидеть своими глазами то время…

— Вообще-то, Ольга, я для этого к тебе и пришел, — сказал Шумилин. — Дело в том, что мы: я, Антон, Виктор и, возможно, Алексей собираемся, если так можно выразиться, "эмигрировать" в XIXвек. И ты должна нам в этом помочь.

— Я, вообще-то, никогда не отказывала в помощи своим друзьям, — сказала Ольга, только, что я могу. Ну сшить костюмы, проконсультировать вас насчет одежды. И все, пожалуй…

— Ну скажем, и это для нас немало, — ответил ей Шумилин, — но к тебе есть другое предложение. Мы тут прикинули, что нам без финансов там делать нечего. А где деньги взять? Посему решили заняться межвременным "контрабасом", и ввозить туда парфюм и прочие женские штучки из нашего времени. Ну ты сама понимаешь, что мы, мужики, в этом ни в зуб ногой. Только на тебя вся надежда.

— А, вот ты о чем, — задумчиво проговорила Ольга, — идея, конечно, богатая, но не такая уж простая. Дело в том, что уже тогда в Петербурге были торговцы, которые имели свою клиентуру из дам высшего света, и вклиниться в их бизнес будет не так-то просто. Хотя…

— Что, "хотя", — поинтересовался Шумилин, — ты нащупала брешь, через которую мы начнем наступление на тамошних модниц?

— Ты говорил, что у князя есть супруга, не старая еще? — спросила Ольга, — если бы мне с ней переговорить кое о чем, а еще лучше, доставить ее в наше время…

— Ага, — сразу въехал в тему Шумилин, — женщина всегда поймет женщину, даже если их разделяет полтора столетия. Я обещаю тебе, что с княгиней Одоевской ты познакомишься в самое ближайшее время. Так что там у нас с парфюмом XIX века? С чего начнем?

Ольга уселась в кресле поудобнее, и начала посвящать Александра во все тонкости тогдашней моды.

— В первой половине XIX века, куда нам предстоит просунуть свой любопытный нос, у представительниц прекрасного пола наибольший интерес вызывали парфюмерные произведения, созданные на основе цветочных запахов с примесью амбры и мускуса. Не менее популярным было и розовое масло. Запах пачулей к тому времени стал приедаться.

Очень популярны были духи. Но помимо них для создания в помещениях приятного запаха жгли курительные свечи из ладана, стираксы, амбры, мускуса. Благовонные курительные порошки продавались в парфюмерных лавках под пышными названиями, типа, "Венский" или "Французский королевский". Чаще всего они состояли из смеси высушенных розовых лепестков, стираксы, фиалки, гвоздики. Также использовали и жидкие смеси – благовонные уксусы. Популярными были "лимонный", "бергамотовый", "розовый" и "лавандовый". Уксус капали на специальную курительницу с металлической пластиной, которая подогревалась свечкой. Ну что-то вроде наших нынешних аромаламп. Или этот уксус просто брызгали на угли камина.