Нерушимый (СИ) - Ратманов Денис

Больше медалей никому не дали, выразили благодарность и пообещали выписать премию в размере заработной платы. Когда я подумал, что все закончилось, генерал нашел меня взглядом и сказал:

— Наша милиция на службе народа. Но что бы мы делали без поддержки бдительных граждан? Сейчас среди нас находится молодой человек, который совершил настоящий подвиг и не просто предотвратил преступление, а спас жизни. — Он взял какую-то грамоту. — От имени Коммунистической партии Советского Союза и всего советского народа объявляется благодарность гражданину Нерушимому Александру Михайловичу! — Я встал. — За мужество и отвагу!

Ноги приросли к месту. Вот так поворот! Я сглотнул слюну и под щелчки фотоаппаратов подошел к генералу, который пожал мне руку да так и замер с грамотой и какой-то коробкой, позволяя себя сфотографировать.

Вручил мне грамоту, затем протянул коробку и сказал:

— От имени коллектива ГУ МВД и себя лично, Вавилова Валентина Сергеевича, имею честь вручить этот памятный подарок. Телефон «Енисей», экспериментальная модель легендарного НИИ «Аргон», со встроенным голосовым помощником, большим объемом памяти и системой, обеспечивающей максимальной защитой персональные данные.

Генерал снова пожал мне руку, мы улыбнулись журналистам, я сел на место и принялся вскрывать подарок, пока генерал пел оды великолепной работе коллег. Качественный тяжелый аппарат, чехол-книжка и сим-карта прилагаются. Интересно, пойму ли я программное обеспечение? Доступа к западным технологиям в нашей стране нет, возможно программирование в этом мире пошло своим путем — с упором на надежность, а не на интерфейс. А может, и нет — промышленный шпионаж никто не отменял.

Но изучить игрушку мне не дали, налетели журналисты и началось! Меня забрасывали вопросами, а я, играя роль сельского детдомовского юноши, поначалу в меру тупил, экал, запинался и так вошел в роль, что аж покраснел от неловкости.

— Расскажите о вашем подвиге еще раз, Александр!

— Да нечего особо… Э… В общем, оказался в нужное время в нужном месте… Поступил, как любой бы на моем месте.

Вперед выдвинулась бойкая шатенка лет тридцати, которую я уже видел на предыдущей пресс-конференции. На ее бейдже было написано: «Марина Полинович, “Лиловский вестник”».

— Саша, расскажи нашим читателям, не было ли тебе страшно?

— Было очень страшно, Марина, — признался я. — Но… э… в этом же и состоит храбрость, да? Нужно уметь преодолевать свой страх.

— Каким ты видишь свое будущее? — задала Марина Полинович еще один вопрос.

Я развел руками:

— Вам честно ответить?

Журналистская братия аж взвыла и затрясла микрофонами:

— Да, Саша, давай честно, по-нашему, по-советски!

— Что ж, юлить не буду. Я, товарищи журналисты, ничего не помню! И даже не помню, почему не помню! Может быть, тот Саша, что все помнил, видел свое будущее иначе, но у меня все просто: для начала хочу найти работу, чтобы приносить пользу обществу, потом заняться спортом. Мечта у меня — играть в футбол на высшем уровне.

— Как это — ничего не помнит? — вскрикнула какая-то женщина с задних рядов. — Ай, беда какая!

— Гордятся ли вами родители? — спросила старуха-тарань, которую я тоже помнил с прошлой встречи. Бабушка, видимо, уже забыла, что я детдомовский. Ей что-то сказали, и она всплеснула руками: — Что? Сирота? Какая трагедия!

— Кем вы мечтаете работать? Не знаете? А не хотите в правоохранительные органы?

Вопросы сыпались тем больше, чем больше я отвечал, а я вошел во вкус и стал говорить все более уверенно. Местные журналисты, видимо, не сталкивались с подобной раскованностью и совсем забыли про сопевшего рядом генерала:

— Есть ли у тебя, Саша, любимая?

— Что ты думаешь о миграционном кризисе во Франции?

— Поддерживаешь ли угнетаемый народ Зимбабве?

Мое слишком частое «не знаю» их не останавливало.

Генерал Вавилов от этого малость подохренел и начальственным рыком прекратил бардак, ударом кулака о стол закончив пресс-конференцию.

Глава 8. Ты заходи, если что

Закончилось все в три часа дня. Генерал укатил на скромном черном «жуке» со значком «волги», журналисты попробовали этим воспользоваться и снова налетели с вопросами, но отстали, когда майор Джабарова показала, что умеет сердиться не слабее генерала Вавилова.

Интересно, приехал ли кто-нибудь из Москвы? Вряд ли. Не успели бы за сутки, этим нужно долго раскачиваться.

Я понимал, что это минутная слава: перед Новым годом людям нужен подвиг и нечто положительное, а потом меня забудут, но все равно душа переполнялась радостью. Усевшись в машину Ирины Тимуровны, я занялся подарком.

Ну что про него можно сказать… Телефон, конечно, не самый изящный. Такой хорошо использовать как пресс-папье. При должной сноровке можно, наверное, и голову им пробить. Словом, тяжелый агрегат в то ли титановом, то ли алюминиевом корпусе. С тачскрином, но с отдельной выдвижной панелью, где расположились дублирующие кнопки. Ага, логично — в наши морозы тачскрин подведет, а кнопочки — нет.

Я нашел кнопку «пуск» и приятно удивился: включился телефон моментально. Следом он сам подрубился к Комсети, и сразу после этого мой «Енисей» показал очень крутой демонстрационный ролик, из которого я узнал о навороченных функциях аппарата. Честно, некоторых я не видел даже в моем мире, и мне не терпелось начать пользоваться телефоном. Оставалось всего ничего — пройти короткую, как пообещала майор Джабарова, регистрацию.

Процедура регистрации, правда, затянулась, а потом и вовсе я обломался. Сначала пришлось вводить все паспортные данные, а после выяснилось, что у меня нет прописки, а без нее я не могу использовать средство связи. И никаких объяснений почему!

Мысленно ругнувшись, я обратился к Ирине Тимуровне:

— А сколько может стоить такой телефон? Дорогой, наверное, товарищ майор? Экспериментальная модель все-таки.

— Таких еще нет в продаже, а когда появится, будет стоит тысяч пять, — ответила она. — А если пойдешь к фарцовщикам, можно сбагрить втрое дороже. Они такой эксклюзив с руками оторвут!

Понять бы еще, какой тут курс, это много или мало, хватит ли на кроссовки, трусы и носки? По идее, должно.

Заметив мою растерянность, майорша сказала:

— У меня зарплата чуть больше пяти тысяч. Так что не сомневайся, подарок хороший, дорогой. Хочешь, куплю за пять?

Что-то в ее голосе прозвучало такое, что заставило устыдиться вопроса. Это все равно что боевого товарища продать. Предать благосклонность Фортуны, что ли. Пусть останется символом второго шанса и удачи, а я пронесу его через всю жизнь. Даже когда поломается, не выброшу.

— У меня самого необходимого нет, — признался я. — Даже еды купить не на что. Но выкручусь. А телефон не продам!

Майорша посмотрела с уважением, кивнула:

— Понимаю, одобряю. С жильем вопрос я тебе помогла решить, по крайней мере на время, а вот со всем остальным справишься сам, Саша. Парень ты рукастый, так что не пропадешь. И вот еще что. На улице Ленина, в доме тридцать два, есть социальная столовая. Она бесплатная, специально для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. А у тебя как раз такая.

— Есть и такие люди? — удивился я и уточнил: — Я имею в виду, в нашей стране. Понятно, что на загнивающем Западе…

— Саш… — устало вздохнула Джабарова. — Не ерничай, ну? Ты же умный парень, должен понимать, что люди есть люди. Партия, конечно, пытается, ковать из наших людей гвозди, но давай начистоту: слаб человек. Есть лентяи и тунеядцы, есть такие, кто не хочет перековываться, кто не желает работать, а желает сидеть на шее у государства. Еще есть бывшие фарцовщики. Бывает, они банкротятся, а на хорошую работу их никто не возьмет. Так что же, голодать советскому гражданину? Даже в капиталистических странах научились обеспечивать неимущих самым хотя бы минимально необходимым, а мы что? У нас и пункты временного размещения есть для таких граждан.