Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

— Понял, прошу вас, если вы готовы, выйти из вагона, а мы вынесем ваши вещи.

— Да, мы почти готовы, сейчас я разбужу дочь, она не выдержала тяжёлых событий этой ночи и теперь спит, и мы можем собираться.

— Бедняжка, но ничего, всё самое плохое уже позади.

— Да, поручик, а на чём же вы нас повезёте, на паровой дрезине?

— Нет, ну что вы! Вам подан дирижабль, я прилетел на нём.

— Гм, Женевьева, ты проснулась? — мать постучала в дверь купе.

— Да, маман, можно открыть дверь.

Женевьева, давно прислушивавшаяся к разговору, к тому времени успела встать и привести себя в порядок.

— Хорошо, — дверь тут же открылась, и мать вошла в купе, офицер деликатно остался в коридоре.

— Собирайся, дорогая, мы улетаем.

— Улетаем, куда?

— Домой. Нас ждёт дирижабль, отец специально послал его за нами.

Графиня обернулась назад

— Господин поручик, вот эти чемоданы можно забирать.

В купе тут же заглянул поручик Ястржебский и, увидев чемоданы, кивнул. Через несколько минут обе графини вышли из поезда, их вещи несли два унтер-офицера и сам поручик, которому доверили саквояж со всевозможными личными ценностями. Они быстро прошли мимо вагона, провожаемые любопытными взглядами, нигде не задерживаясь, только обер-кондуктор осмелился спросить, куда они идут.

— За нами приехали, любезный. Спасибо за выполнение вами своего служебного долга. Возьмите от меня небольшую награду, — и графиня сунула в руку кондуктору купюру в пять злотых.

Обер-кондуктор уважительно склонил голову, и купюра сразу же исчезла в кармане его форменного сюртука.

— Счастливо добраться! — сказал он напоследок, на что графиня изобразила вежливую улыбку и, отвернувшись, зашагала вслед за поручиком.

— А что, маман, мы больше никого не возьмём с собою?

— Нет, Женевьева, дирижабль прилетел только за нами, в нём недостаточно места, и это не нужно. Помощь уже пришла, всё, что от нас зависело, мы сделали, теперь это не наша забота. Смотри внимательно себе под ноги, не оступись, а то не хватало ещё, чтобы ты упала и подвернула ногу.

— Я смотрю.

Когда они вышли на поляну, над которой висел дирижабль, Женевьева от удивления разинула рот.

— Вот это да!!!

— Новейший дирижабль «Свинцовый Цеппелин», — тут же объяснил поручик, — специально для вас, мадемуазель.

Ничего не сказав в ответ, девушка полезла вслед за матерью по веревочной лестнице и вскоре скрылась внутри. В гондоле дирижабля всё оказалось строго, но очень изысканно. Деревянные панно из красного дерева по всем стенам, толстые стёкла иллюминаторов в медных рамах по кругу, шикарные шёлковые шторы по обеим сторонам от каждого из них. Роскошный диван и кожаные кресла для гостей и хозяев, красивые и крепкие стулья для команды.

Сама гондола оказалась разделена на три секции: секция управления, секция для именитых гостей и хозяев, и секция для техников и персонала, в которой находился и небольшой буфет. Там же имелись места для всех, кто оказался не задействован в качестве техперсонала.

Графиня с дочерью разместились в главном зале, где и находились до приземления в аэропорт Великого Новгорода. Поездка не заняла много времени, и уже к вечеру они благополучно прибыли на место. На лётном поле их ждал «Руссо-Балт» их семьи с личным шофёром, и отец. Увидев их, идущих по полю, он быстрым шагом пошёл им навстречу, не став скрывать своей радости.

Граф Владимир Михайлович Васильев, генерал-губернатор Новгородской области, кавалер ордена двуглавой совы и многих других орденов, высокий, сухопарый мужчина, с коротко стрижеными волосами, среди которых нет-нет, да пробивался седой, с жёстким и волевым лицом и умными, проницательными глазами, приблизившись, обнял дочь, пытаясь скрыть при этом своё волнение и переживание.

— Как вы добрались, Женевьева?

— Добрались замечательно, спасибо, папенька, я ещё ни разу не летала на дирижабле!

— Да, пришлось отправить за вами личный дирижабль, положенный мне, как генерал-губернатору, но дело того стоило. Узнав о крушении поезда, я не находил себе места всю ночь! — тут отец прервался, чтобы приобнять жену и, коснувшись губами её руки, повёл своих дам к автомобилю.

— Столько волнений, столько волнений. Боже, Наталья, ты вся в крови, тебя ранило? Почему мне о том никто не сказал?

— Успокойся, дорогой, я не пострадала, я просто оказывала помощь другим, выполняя свой гражданский долг.

— Да⁈ Ты умничка у меня! Не сомневался в тебе, но что же там случилось, в конце концов?

— Поезд сошёл с рельсов, а почему так произошло, я не знаю, дорогой. Очень много жертв, кажется, пятеро погибших и человек тридцать раненых. Я оказывала им помощь, но не смогла всем, меня подменили.

— Да? Я сегодня же всё узнаю. Предварительные итоги расследования уже должны стать известны. Хорошо, если это просто несчастный случай, а ведь может оказаться и диверсия.

— Что же тут хорошего?

— Дорогая, я неправильно выразился. Конечно, ничего хорошего тут нет. Это трагедия, но меня интересует вопрос — это несчастная случайность или преступный умысел? Вот в чём вопрос…

— Да-да, но для меня плохо всё.

— Согласен, не будем об этом. Раз ты проявила себя с самой лучшей стороны, то, пожалуй, я имею полное право наградить тебя.

— Перестань, я не заслужила никакой особой награды. К тому же, что это за радость, если награду выхлопотал тебе муж?

— Не обязательно я, возможно, что ходатайство подаст тот доктор, которому ты помогла лечить раненых.

— Вот если он подаст, и мне её присвоят, то я её приму, а если нет, то и думать о том нечего. Доктор Серов, к слову, не из тех, кто поддастся влиянию и силе. Он настоящий доктор и честный человек, имей это в виду, и всё, я больше не хочу об этом говорить. Женевьева вся перенервничала, мы провели много времени на ногах и не спали почти сутки. Я хочу поскорее домой, окунуться в домашнюю атмосферу. Я это заслужила!

— Да-да, дорогая, конечно. Садитесь быстрее в машину, и мы поедем домой.

Роскошная машина, своим кузовом и внутренней отделкой больше походившая на дорогую карету, называлась на гасконский манер «Ландоле». Она приняла в себя новых пассажиров, водитель тронул ногой сцепление, передвинул рычаг с нейтрали на первую скорость, и дал газу. Машина, оснащённая небольшим эфирным мотором, слегка рыкнула и, не оставляя после себя ни копоти, как всякие паромобили, ни пар с копотью, как ещё худшие паровозы, покатила вперёд, постепенно увеличивая скорость.

Подобных машин выпускалось ещё критически мало, но новейшие достижения в сфере добычи и переработки эфира сулили бурное развитие этой отрасли. Конечно, вытеснить паромобили и другие машины, работающие на паре, у них бы не получилось, потому как слишком дорого, но определённый прорыв, несомненно, ожидался. Так думал и сам граф Васильев, и многие другие, в тех кругах, где он вращался.

Да что уж тут говорить, весь просвещённый мир так думал, и лихорадочно готовился к новой эпохе, отдавая все силы на подготовку и создание научной базы, а в связи с этим и подготовке новых инженерных кадров. Кадры решают всё! — этот призыв оказывался совсем не пустым пропагандистским лозунгом.

Автомобиль довольно быстро выкатился за пределы лётного поля, миновал здание небольшого, но уютного аэропорта, и покатил по бетонной дороге, шурша по ней мягкими каучуковыми шинами. Мимо неслись деревья густого леса, что начинался сразу за зданием аэропорта, чуть позже деревья сменили различные хозяйственные постройки, которые, в свою очередь, уступили место домам пригорода Великого Новгорода.

Примерно через час, миновав пригороды, роскошный автомобиль въехал на улицы города и покатил к одному из его центральных проспектов. Вывернув на него, он промчался мимо многоэтажных доходных домов, тянущихся вперемешку с частными особняками и официальными учреждениями, и вкатил в небольшой проулок, что начинался сразу за зданием главпочтамта.

Здесь ехать пришлось меньше минуты, и вскоре автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился перед воротами особняка графа Васильева. Бело-розовый двухэтажный особняк прятался за узорчатой решёткой, состоящей из двухметровых железных кольев.