Роксана. Детство (СИ) - Колч Агаша

За стол… ну да, пригласила. А иначе-то как?

… Когда Глафира вчера вернулась, домовой выставил всё, что на ужин приготовил, и куда-то в тень спрятался.

— Акимушка — дружочек, — позвала я его, — а ты чего с нами не садишься?

— Дык… невместно это, — начал было мужичок, но поняв, что мы с опекуншей не отступимся, пристроился с краю с тарелочкой чуть больше блюдца.

Когда же мы за чаем принялись нахваливали его варенья, выставленные из тайной кладовочки, он полностью освоился и окончательно перестал смущаться.

— Так как иначе, если вместе живём? Ты хранитель этого дома, и относиться к тебе с пренебрежением нельзя. Иначе гармонии не будет, — объяснила я свой взгляд на наше добрососедство.

— Вот и славно, вот и ладно! — обрадовался Аким. — А сейчас спи, голубка, отдыхай. Завтра клады достану.

Чем мне нравится быть любимой внучкой, так это тем, что спать дают вволю. После ночных переговоров с домовым разоспалась чуть ли не до обеда. А когда с помощью Глафиры совершила утренний туалет, переоделась и покрутила головой с туго заплетённой косой, вдруг подумала, что все мои смутные воспоминания — лишь сон мой. Ну откуда у нашего Акимки могут быть богатства? И в объяснения его смешные не верилось. Неужели царские службы настолько «мышей не ловят», что преступники могут неправедные деньги прятать?

— Трофим приходил, — рассказывала бабушка, расчёсывая волосы, — доложил, что возвращаются к работе. Они, кажется, ещё какой-то подвал нашли и решили его тоже льдом заполнить, чтобы запаса больше было — а то скоро ледоход начнётся. Тимка прибегал, рассказал, что у Зорьки тёлочка родилась. Марфа просила передать, что пару дней не покажется у нас — телёнок слабенький, выхаживать надо.

Я кивала, показывая, что всё слышу и запоминаю, а у самой из головы сон не шёл. Клады в избе! Если это правда, то как развернуться можно! Это же… начала было мечтать я, но тут же мысленно ударила себя по загребущим ручонкам. Деньги на улучшение избы даются, а всё хотелки потом, если останется что-то.

— Аким, — позвала я притихшего домового. Наверное, уже жалеет о том, что поддался порыву и выдал свою тайну.

— Ась? — мужичок материализовался рядом.

— Ты не думай, я слово своё помню, — протянула ему правую руку. — Хочешь, могу и клятву магическую дать.

— Да незачем, — начал было домовой, но я заметила, что слова о клятве ему понравились.

— Ба, нам помощь твоя нужна, — отвлекла я Глафиру от рукоделия.

Все три непогодных дня опекунша моя подбирала пряжу и спицы. На тетрадном листке точками, крестиками и наклонными палочками рисовала схему узора для вязания. Потом опробовала её на разных спицах и нитках. Очень ответственно подходила к такому примитивному, на мой взгляд, действию.

Вот и сейчас она сосредоточенно считает петли, даже отрывать от дела совестно. Но надо.

— Что хочешь, птичка моя? — Глафира присела рядом, приобняла за плечи, поцеловала в макушку.

Я головой к ней склонилась, ухом потёрлась. Хорошо… Не помню, в какой момент перестала терпеть эти прикосновения, а стала с удовольствием принимать душевное тепло, которым окутывала меня бабушка.

И пусть эта аристократка невесть в каком поколении ни грамма не похожа на бабушку из моей прежней жизни, но эмоции, адресованные мне, у них очень схожи. Безусловная любовь. Меня любят просто так. За то, что я есть.

— Ба, я хочу принести Акиму магическую клятву и призываю тебя свидетелем, — солидно объявила я.

— И что же такое важное ты хочешь пообещать? — хоть лицо у Глафиры и было сосредоточенным, но в глазах плескалось веселье. Не верит в серьёзность моего намерения.

— Я, Верхосвятская Роксана Петровна, клянусь домовому Акиму в том, что сдержу данное ему слово и перестрою нашу убогую избу в достойный дом. До момента окончания строительства не потрачу ни единой мышки из выданных им денег на сторонние нужды. Да будет так!

Пламя в очаге взметнулось, фиксируя мою клятву. Опекунша охнула:

— Ксаночка, зачем же ты на себя-то взяла? Сказала бы мне… — она прижала к груди сцепленные в замок руки, и глаза у неё стали несчастными.

М-да… кажется, я далеко не всё знаю о клятвах магических.

— Всё будет хорошо, родная, — потянулась я к женщине, обняла её за шею и чмокнула в щёку. — Всё будет хорошо.

Тем временем на стол тяжело бухнулся туго набитый кожаный кошель размером чуть меньше моей головы. Следом жестяная банка из-под чая. Поржавела местами, но видны ещё яркие краски сари на индийских танцовщицах, украшавших упаковку. И баночка эта немалая, видно, что полна и тяжела. Последней крынка в тряпице появилась. По донцу осколок треугольный вывалился, и из него вытекли золотистым ручейком орланы. Один к одному.

— … — едва сдержала я возглас, который мог очень удивить не только Глафиру, но и Акима.

— Да тут терем возвести можно, а не домик деревенский, — пролепетала опекунша.

— Так я и не против, — радостно улыбнулся мужичок. — Чем больше дом, тем крепче домовой. А чем я сильнее буду, тем вам лучше станет.

А меня одолела жаба. Большая такая, зелёная. И это зловредное земноводное душило меня со всей силы.

— Ну нет! Я, конечно, поклялась, но даже под страхом смерти не смогу казённый, а значит, по сути ничейный дом на такую сумму реконструировать, — наконец-то смогла выдохнуть я, слегка отпихнув жабу. — Аким, ты же не будешь против, если мы часть этого богатства потратим на то, чтобы выкупить избу и прилегающий к ней участок? Жаль будет, если после нас опять заселят каких-нибудь нерях и они засрут труды наши.

Ох, опять я на эмоциях высказалась. Такие словечки святой Роксаной не оправдаешь. Но, к моему удивлению, и бабушка, и домовой со мной согласились.

Кивнули и принялись пересчитывать сумму вклада… тьфу ты… клада!

Деньги, имеющие хождение в государстве:

Орлан — золотая монета размером как российские 10 рублей. Содержит 100 зубров.

Зубр — серебряная монета размером как российские 2 рубля. Содержит 100 рысей.

Рысь — большая медная монета размером как российские 5 рублей. Содержит 100 мышей.

Мышь — малая медная монета размером как советские 2 копейки.

Монеты так называют по изображениям на реверсе (обратная сторона). На аверсе (лицевая сторона) всех монет изображён шестикрылый серафим.

Глава 17

— Роксаночка, что же ты такое пишешь?

Глафира, которая по сути своей никогда не сердилась на внучку, скорбно поджала губы, а брови над переносицей свела домиком. Обозначив своё недовольство, она возвышалась надо мной, стоя у стола.

Я составляла список важнейших дел на ближайшее будущее. Когда открыла тетрадь и взяла в руки карандаш, хотела было для скорости писать на родном русском, а не вот эти иероглифы выводить. Но понимая, что опекунша обязательно сунет свой прекрасный аристократичный нос в мои записи, сцепив зубы, принялась писать на местном.

Правда, упростила написание по собственному пониманию. Отправила все вспомогательные знаки к чертям собачьим и писала по простому принципу — звук равняется букве. Для прочей грамотности пользовалась правилами, зазубренными в школе.

Протянула бабушке тетрадку:

— Сама прочитай.

Первые слова дались княгине с трудом. Непривычно. Но потом глаза по строчкам побежали бойко.

— Ба, читай вслух, — попросила я.

Глафира присела рядом и зачитала с начала текста:

— Список важнейших дел. Первое. Решить вопрос с землёй: приусадебный участок (сад, огород, палисад, двор), поле под посадки. Обратиться к старосте или уряднику. Второе. Люди. Найти хозяйственного человека, который мог бы взять на себя руководство полевыми работами. Спросить у Марфы. Строители для реконструкции избы: проектировщик, специалисты. Узнать, есть ли реклама артелей. Третье. Наладить информационную связь с Большой землёй (газеты, письма). Лавочник или почтовое отделение. Четвёртое. Легализовать клады. Урядник.