Балаустион - Конарев Сергей

– Лих… – сын стратега запнулся, когда в нос ему ударил острый дух мочи.

– А-а, Леонтиск, зайди. Послушай-ка, какие песни поет наш друг Эвном.

– Некогда. Там, под окном, Полиад. Хочет что-то предложить. Зовет тебя.

Глаза Коршуна блеснули.

– Идем, господин Мелеагр, ты у нас мастер плести словеса, – похоже, Лих больше не сомневался в лояльности советника. – Феникс, справишься с охраной?

– Пусть только дернутся, мудаки, – грозно хмыкнул тот. – Порежу, как ягнят.

Когда они вышли, Клеобулида бросилась к ним, как белое привидение.

– Можно мне войти? Прошу вас!

– Я сказал тебе – НЕТ! – рявкнул Коршун и отвернулся. Девушка испуганно прижалась к стене.

По пути к спальне Лих небрежно бросил:

– Тебя, наверное, это заинтересует. Эвном-то, того… признался, что убил ваших с Эвполидом подружек-сестричек. Со своими дружками, Харилаем и Ипполитом, теми, что внизу. Ты, помнится, хотел отомстить за девиц?

Леонтиск застыл на месте, как будто громом пораженный, Лих, коротко глянув на него, скрылся в дверях спальни.

«Боги, боги, боги, не лишайте меня рассудка!» Тогда, в темнице Агиадов, Леотихид признался, что девушек захватили его люди. Зная похотливую натуру Эвнома, еще в агеле «прославившегося» грязными надругательствами над рабынями, Леонтиск мог поверить, что многочисленные следы насилия на телах Корониды и Софиллы – его рук дело. Его и его дружков.

Вспомнив белозубую улыбку своей красавицы-подружки, Леонтиск почувствовал прилив жгучей ярости. Лих прав – они с Галиартом дали зарок отомстить за сестер, поклялись именами богов и посмертием – клятвами, которые не нарушают. И вот перед смертью боги посылают им возможность исполнить клятву. Бессмертные хотят, чтобы возмездие постигло мерзавцев на земле, и оно их постигнет. Харилай, тупорылый кусок мяса, уже получил свое, – меч Тисамена раскроил ему ребра от подмышки на целую ладонь в глубину, и кровь из него хлестала, как из кабана. Сейчас он, наверное, уже сдох. Расплата ждет и двух остальных.

На какой-то миг Леонтиск испугался собственной решимости и предопределенности того, что должно свершиться. Он должен своими руками выпустить поганую кровь из этих падальщиков. И он это сделает. Сделает!

Сделает? А что, если красавчик Полиад явился именно за тем, чтобы забрать своих друзей-подчиненных? Конечно, Леонтиск далек был от мысли, что Лих согласится на это, но какая будет ставка? Полиад что-то говорил об их собственных жизнях… Леонтиск бросился к двери гостиной.

Он не ошибся – разговор шел именно о захваченных эврипонтидами «белых плащах».

– …геронты, представители отрядов и кто-нибудь из эфоров. Пусть они придут сюда утром и выслушают правдивое признание лафиропола Эпименида. После этого мы отпустим твоих людей, не причинив им вреда, – Мелеагр говорил это, упершись напряженными руками в подоконник. Леонтиск, впрочем, сомневался, что женоподобный советник, знавший о воинских упражнениях только понаслышке, сумеет увернуться от брошенного дротика.

Полиад расхохотался.

– Ты еще будешь ставить мне условия, подлец? Вы ворвались в дом уважаемого человека, захватили его семью, и хотите пытками принудить его делать какие-то признания? Ты что нас, за идиотов держишь?

– Ой, ради богов, не неси ты эту чушь, Полиад! – рявкнул Лих. – Для кого это все? Те, кто здесь находится, отлично все понимают.

– Послушай, ты, волк в птичьих перьях и прочее дурачье… – Полиад перестал улыбаться. – Вы вляпались в о-очень большое дерьмо, ребятки. Единственная возможность для вас остаться в живых – это немедленно – слышите? – немедленно сложить оружие и сдаться. Только в этом случае вашу судьбу, изменники, будут решать государь и сердобольные старцы из коллегии геронтов, а не эти злые парни с мечами, что стоят за моей спиной. Я понятно изъясняюсь?

– Что, действительно злые? – ехидно спросил Лих, в то время как остальные обменялись напряженными взглядами.

Тут в круг света шагнула рослая фигура с известной всей Спарте черной повязкой через пустую глазницу.

– Слушай, малыш, хватит чесать языком! За то время, пока ты тут кудахтаешь с этими тараканами, мы бы, клянусь свиньей, уже выколупали их из этой хибары, как улитку из раковины.

– Ясон Циклоп. Лохаг Трехсот, – простонал вполголоса Галиарт, побледнев и отступив от окна.

Мелеагр выпучил глаза и тихо выругался, и даже Лих, слегка изменившись в лице, пробормотал:

– Хм, и правда злые.

Леонтиск тоже почувствовал, как холод пополз по спине. Вот что имел в виду Аркесил, когда кричал о номаргах! Тогда они просто не обратили на это внимания – не до того было. Проклятье! Если Триста начнут штурмовать дом, у отряда Лиха не будет даже шанса геройски погибнуть – их передавят, как блох. Шутка ли – номарги, первые воины Спарты!

Полиад поднял голову.

– Ты слышал, птенец, что сказал дядька с мечом? Шутки в сторону. Приказываю выбросить оружие из окна, освободить двери и выйти на улицу. И спаси вас боги, если вы сделали что-то моим ребятам…

– Ты тоже слышал меня, девственник! – перебил его Коршун, уже оправившийся от потрясения. – В самом начале я сказал тебе, что если вы пойдете в атаку на дом, я лично перережу глотки всем твоим ублюдкам!

– Да пусть режет, – хмыкнул гиппагрет, недоуменно глядя на лохага. – Ты что, баба, что ли?

Галиарт в ужасе закатил глаза. Леонтиск едва удержался от соблазна последовать его примеру.

Время пустилось вскачь.

– Кишка у тебя тонка! – крикнул в ответ Полиад, не слушая номарга. – Убивать связанных? Ха, не сможешь!

– Не смогу? – Лих прищурил глаза. На его щеках вспыхнули знакомые Леонтиску пунцовые пятна. – Плохо ты меня знаешь, Красавчик! Эй, Леонтиск, приволоки кого-нибудь из «белых», живо!

Спорить времени не было. Афинянин опрометью бросился вон из спальни, пронесся по коридору мимо съежившейся у стены Клеобулиды, ворвался в кабинет.

– Ты! – заорал на Ификрата. – Встать!

Эвнома он оставит себе, что бы ни случилось.

– Ты чего? – Феникс, перепугавшись, вскочил на ноги.

Побледневший «белый плащ», проехав спиной по стене, неуклюже поднялся, помогая себе связанными за спиной руками.

– Выходи! Бегом!

Через половину минуты они были уже в гостиной. Коршун, с побелевшими от бешенства глазами, схватил парня за шею и подтащил к окну.

– Значит, говоришь, не смогу, красавица? – от его вопля звенело в ушах. – Клянусь богами, сейчас ты увидишь, что я могу!

В руке Лиха блеснул кинжал, устремившись к горлу пленника.

– Погоди, что ты делаешь! – зашептал Мелеагр, схватив его за руку. – Проси передышки… подумать…

Лих ничего не слышал, его трясло от дикой злобы. Леонтиск бросился к окну.

– Полиад, дай нам полчаса! Все обдумать, принять решение… Сейчас многие из нас слишком возбуждены, чтобы здраво оценить обстановку. Полчаса, слышишь?

– Давай, давай, афинянин! – Галиарт прижал кулаки ко рту.

– Малыш, ты что, их слушать будешь? – грозно зарычал гиппагрет, нависая над Полиадом. Тот молчал, нервно кусая губы.

– Ну все, конец! – заорал Лих. – Смерть!

– Не надо, ребята, вы чего? Вы чего, не надо, ребята! – бормотал, заикаясь, перепуганный насмерть Ификрат.

– Ему, ему говори, своему лохагу! – Леонтиск тряхнул пленника за плечо. – Скажи ему, что мы не шутим.

– Мы всех убьем! – надрывался Лих.

– Пусть режут, малыш, – уговаривал Полиада Циклоп. – Что такого?

– Они – мои воины, – сглотнул Полиад.

– Вот именно – воины. Разве солдат боится смерти? Тьфу ты, вот позорище, клянусь свиньей!

– Командир, не надо! – перекрывая этот гам, громко взвыл пленный. – Не нападайте, дайте им полчаса! Пожалуйста! Они не шутят, они всех нас убьют. Пожалуйста, командир!

Порыв ветра зашелестел ветвями деревьев. Тихо лязгнул металл.

– Ладно, – Полиад тяжело вздохнул. – Будь по-вашему. Но если вы надеетесь, протянув время, что-то выиграть, то зря.

«А вот тут ты ошибаешься, ублюдок. Выиграем, еще как», – злорадно подумал про себя Леонтиск, но следующие слова Полиада заставили его понять, что ошибается он.