Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр"

— Взрослый уже, — хмуро глянул из-под бровей подросток, — не мальчик, капралом войну закончил в Луизианском добровольческом, отделением командовал.

Несмотря на юный возраст (всё говорило о том, что ему не больше тринадцати), мальчишкой он и правда не выглядел. Юный, но вполне состоявшийся мужчина, никакой безуминки в глазах, характерной для воевавших детей.

— В Береговую Охрану? Хм… скажу сразу — патрульным тебя не возьму — мелок больно.

— Я в штыковую не раз ходил, — равнодушно ответил тот, — да и на саблях приходилось. А стреляю и подавно так, как немногие умеют, можете проверить.

— Верю, — серьёзно кивнул Алекс, в мальчишке чувствовался бывалый вояка, — но это я вижу, что ты парень непростой, а кто другой? Щегол как есть. На кулачках против взрослого ты пока слабоват… слабоват я говорю — убить-то может и сможешь, но это я понимаю, а болван какой задиристый да хмельной? Полезем судно проверять или в облаве народ хватать, так ты ж магнитом для неприятностей будешь!

— Не нужен? Что ж, мистер, извините, — Парнишка встал со стула и направился к двери.

— Этого я не говорил, — неторопливо ответил Фокадана, — сказал только, что патрульным тебя не возьму.

— Кем же, мистер? Прислугой из жалости? Спасибо, не нужно.

— Жалость? — Алекс хмыкнул, пытаясь скрыть смущение. Он хотел предложить Риану опеку, но раз так уж вышло… — мне в штабе людей не хватает.

Келли недоверчиво прищурил глаз.

— Не офицером, знамо дело. На побегушках сперва — нужен шустрый парень, способный оценить обстановку как опытный военный и при этом не вызвать подозрений. Мозги у тебя точно есть, раз капралом стал… во сколько, кстати?

— В одиннадцать.

— Силён! — Вырвалось у попаданца, — мозги есть, характер тоже. А как покажешь себя, так и поглядим — может и повыше должность найдётся.

— Идёт, мистер, — согласился подросток, — а что с жалованием? Патрульные-то знаю, сколько получают, а на побегушках-то иначе наверное?

— Два доллара в неделю. Мало, понимаю. Зато жить будешь при штабе, питание казённое, одежду выдам. Фонды у нас есть, кое-какие мелочи из конфиската себе оставляем.

— Как у техасских рейнджеров? — Понимающе хмыкнул Риан.

— Поменьше, заметно поменьше, — отзеркалил ухмылку Алекс, — но у нас и объёмы другие, так что к жалованию неплохой приварок выходит. Ты пока мелковат чином, чтоб деньгами его получать, но одежду-обувку найдём, да и питаемся мы так, как не во всяком пансионате.

Пару недель спустя взятый по большому счёту из жалости, Риан Келли стал незаменимым. Тыбиком[5] он оказался посредственным, пусть и небезнадёжным, зато на удивление легко ориентировался в бумагах, показывая неплохое, пусть и несколько своеобразное домашнее образование.

— Отец адвокатом служил, — нехотя объяснил он, — мать померла, когда я совсем маленький был, у отца в кабинете постоянно сидел. Вот и…

Риан пожал плечами, отводя взгляд.

— Мда… с бумагами умеешь? Вот что, числиться пока будешь на побегушках, а прикреплю я тебя к архиву. Форсет Бакли давно о помощнике просил, вот там и будешь работать.

Подросток кивнул важно, прекрасно понимая, что работа с документами — это ого какие перспективы! А романтика мальчика на побегушках и почти агента может идти к дьяволу в зад!

Келли устроился в архивах, работая с бумагами и занимаясь самообразованием. Один из немногих сотрудников Береговой Охраны, он пережил чуму Нового Орлеана. Оставаться в городе после пережитого Риан не пожелал, несмотря на обещанное повышение до начальника архивной службы.

— Не знаю, сэр, — с тоской ответил подросток на вопрос бывшего начальника, — здесь оставаться не хочу, город будто мертвечиной пропах.

Выглядящий в те дни немногим лучше мертвеца, Фокадан скривил рот в гримасе.

— Понимаю. Сам… учится пойдёшь? Парень ты умный, толк выйдет.

— В долг только если, сэр.

— В долг, — согласился попаданец равнодушно, — отдашь когда сможешь и чем сможешь. Не получится мне, ИРА. Не к спеху — голодать, зарабатывая чахотку и язву, ради этого не стоит.

Подросток с рекомендательными письмами отправился в Атланту и откровенно говоря, попаданец быстро о нём забыл. А вот Келли о своём благодетеле — нет.

Окончив колледж в девятнадцать[6], ирландец посчитал лучшим способом отдать долг, работая непосредственно на Фокадана.

— Математическая статистика, сэр, — объявил Келли, явившись в калифорнийский дом Фокадана с багажом, — окончил с отличием, буду вашим секретарём. Вот бумаги от колледжа, а вот рекомендательные письма от ячейки ИРА в Атланте.

Спорить с самоназначенным секретарём попаданец тогда не стал, спешил. Бросил только:

— Поживи пока, потом решим.

Вернувшись через неделю, обнаружил разобранные документы, в кои-то веки приведённые в порядок. Слуги, несколько разбаловавшиеся у либерального хозяина, ходили по струнке, а Кэйтлин считала Риана кем-то вроде старшего брата.

Так и пошло.

Католическая община Москвы праздновала Рождественскую Неделю от души — с размахом, пафосом и прекрасными театрализованными представлениями. Представления разыгрывались в католических храмах, домах богатых прихожан и на улицах. Прихожане считали святой обязанностью получить хоть маленькую роль в одном из спектаклей, почувствовать себя причастным к рождению Иисуса.

Рождественские гимны и маленькие представления, отдающие лубком и нафталином, откровенно говоря, изрядно подбешивали попаданца, но как истовый католик, он встречал испытания приметы праздника улыбкой и дёргающимся глазом.

Пришлось самому вспомнить актёрско-режиссёрское прошлое, поставив мини-спектакль с участием Кэйтлин и ближников. Дочка исполняла роль Девы Марии, Конан её мужа, а остальные — волхвов. Сусальный бред, но соответствующий духу праздника.

Девочка репетировала, вживаясь в роль без малейших признаков отцовского таланта, но с большим воодушевлением. Первыми её старания оценили О,Доннел, Гриффин и Добби с Женевьевой.

Друзья сидели с умильными улыбками, наблюдая за важным ребёнком, исполнявшим свою роль с большим трепетом, искупавшим недостаток таланта сполна.

— Выросла-то как, — шмыгала носом Женевьева, — совсем большая стала.

— Как играет маленькая мисс! — Восторгался Добби, смешно шевеля большими лопоухими ушами. Русские слуги выражали эмоции сдержанней — не обжились пока с Фокаданами, да неправильность Рождества немного напрягала — чай, не православное, не наше!

— Неплохо, — почти честно подытожил отец в конце спектакля, на что Кэйтлин скептически склонила голову набок, — я сказал — неплохо, а не хорошо.

Вздох…

— Ну-ну, не расстраивайся, — Алекс погладил дочку по голове, лучше большинства сверстниц точно, а что тебе ещё надо? Актёрской судьбы захотелось?

— Вот уж нет! — Замахала руками дочка, — сам же рассказывал, сколько там гадостей за кулисами! Обидно просто — стараюсь, а получается не слишком хорошо.

— Хочешь, буду уроки актёрского мастерства давать? — Негромко предложил Алекс, — прикладного типа?

— Как у фениев?! — Восхитилась девочка, — личины полицейских примерять, воров, настоящих англичан… да?

— Ну… почему бы и нет? Не дай бог, но может и пригодится. Будем спектакли домашние ставить, сверстниц приглашать сможешь, повод-то достойный.

Кэйтлин, отчаянно скучавшая по нормальному общению с детьми, серьёзно кивнула. Несмотря на помощь фрау Штайнмайер, с девочками из гимназии сходилась она тяжело, сказывалась разница в воспитании.

Правильные домашние девочки, вершиной озорства у которых — побег на расположенный по соседству пруд, да стащенная из буфета банка с вареньем. И она, дочь капитана ИРА, к десяти годам совершившая не самое простое путешествие через материк, умевшая ездить верхом не хуже ковбоя и читать следы немногим хуже индейца (и много лучше отца), способная выжить в прерии и в лесу без особых трудностей.

Добавить инженерное образование и разошедшиеся по всей Москве слова фрау Штайнмайер, что через год-другой девочка может поступать в университет…