Здесь вам не равнина.. (СИ) - Тыналин Алим

— По делам тороплюсь, — ответил я, стараясь не показывать досады.

— А я думала, ты сегодня в лагере будешь. У нас сегодня проводы на восхождение, — сказала девушка и коснулась моей руки. — Танцы и песни под гитару. Картошку будем печь в костре.

Чего это она? Поругалась с Тимофеевым? Или еще чего задумала?

— Мне нельзя, я изгой, — ответил я, чуток покривив душой.

Все было не так плохо. Гущев не препятствовал мне передвигаться по лагерю и питаться в столовой. И на вечерние посиделки ходить. Скорее, я сам ограничил для себя эти удовольствия. После того, как Юля молниеносно упорхнула к другому.

— А ты приходи, — Юля провела пальчиком по моей руке. — Мы по тебе соскучились. Катя знаешь, как печалится?

Знаю, знаю. Но так уж получилось, что сразу после размолвки с Юлей я с головой погрузился в создание нового снаряжения для альпинизма. И совсем забыл о делах сердечных.

Между тем, у моих коллег по лагерю уже скоро будет выпускной. Итоговое восхождение, посвящение в альпинисты с разными забавами, вручение значков. А вот у меня всего этого, скорее всего, не будет.

Слишком уж зол на меня Гущев. Путевку отбирать не стал, питания не лишил, но вот в коллективных мероприятиях участвовать не разрешил. Ну и не надо. Я пойду на свой маршрут, во чтобы то ни стало.

— Приду, вот только не знаю когда, — ответил я нетерпеливо. Я ведь уже мыслями был там, на восхождении. На траверсе. — А может, и вообще не приду. Что мне там делать?

Юля придвинулась ко мне ближе.

— А что так? Разве ты не хочешь потанцевать со мной?

Ах да, точно. Тимофеев же с командой ушел на восхождение, на вершину Гестола, будет только через дня три-четыре. Вот Юля и заскучала. Хочет найти себе развлечений.

Я отодвинулся от девушки. Она красивая, огромные глазищи соблазнительно смотрят на меня, но второй раз на этот крючок я не попадусь.

— Нет, не приду, Юля. Потанцуй с кем-нибудь еще. Вон, с идолом, например, — и я указал на деревянного чурбана вкопанного в землю рядом с площадкой и пялящего на нас выпученные глаза.

— Ах так? Ну и сиди в своей берлоге! — Юля толкнула меня в грудь и рассерженно пошла дальше.

Ну и ладно. Много не потеряю. С Юлькой мне все равно ничего не светит. Я отправился дальше и через пару шагов тут же наткнулся на довольную Катю.

— Что от тебя хотела эта вертихвостка? — спросила девушка.

Она, значит, видела, как Юля меня толкнула. Поняла, что я отверг соперницу и теперь поэтому довольная.

— Приглашала на костер вечером, — ответил я задумчиво. — Но я отказался.

Как же там теперь быть с траверсом? Не могу думать о чем-то другом. А ведь если я пойду на него, то меня дисквалифицируют. Нет, пытаться взять разрешение на соло Безенгийской стены — это безумие. Никто его не даст. А тому, кто даст, отрубят руку, подписавшую заключение. Остается только идти самому.

— Ты с Юлей не хочешь идти или дел много? — настойчиво спросила Катя.

Я поглядел на нее.

— И то, и другое.

Катя слабо улыбнулась.

— А если я тебя позову, пойдешь?

Сначала я тоже хотел отказаться. А потом подумал, что мне все равно надо увидеться после обеда с Вайновым. И ответил:

— Почему бы и нет?

Девушка расцвела в улыбке. Мы шли дальше до ручья, за которым я облюбовал себе местечко и поставил шатер. Я думал, что она сейчас будет щебетать, как птичка, но Катя почувствовала, что я чем-то занят и молчала.

Поэтому, пока мы пришли, я уже примерно продумал маршрут и решил, что и в самом деле пойду на стену один и тайно. Скажу только нескольким доверенным людям. Например, вот этой девушке, которая умеет молчать, когда надо.

В моем шатре Катя уже бывала пару раз. Приходила сюда с другими ребятами. Мой товарищ Толя, кстати, не стал затягивать обучение и свалил из лагеря еще до окончания обучения, пройдя предварительный этап. Сейчас он уже наверняка в моем родном городе.

А я еще, кстати, ни разу не разговаривал с родителями, сестрой и братишкой. Задумал сейчас чрезвычайно сложное мероприятие, подвергаю жизнь опасности, но так и не признаюсь им в этом.

— Ух ты, ты еще новые виды снаряжение придумал! — восхищенно сказала Катя и подошла к моим инструментам, разложенным в палатке на брезенте. — А вот это для чего?

— Это ледобуры, чтобы сверлить лед. Осторожнее, не порежься. Я изменил угол постановки режущих элементов, теперь они намного надежнее.

Катя понятливо кивнула.

— А это что, палатка такая новая?

— Ага. Эта конструкция позволит нашим ребятам ночевать на стене. Не спускаясь в лагерь. Раньше обычно использовали гамаки, а теперь можно ночевать в палатке. С большими удобствами.

Катя уважительно посмотрела на меня.

— Как же у тебя котелок варит, если ты все это придумал?

Я скромно усмехнулся. Не буду же объяснять, что все это придумано в недалеком будущем.

— Да ладно, это же так, небольшие усовершенствования. Не космический корабль придумал ведь для полета на Марс.

Катя походила еще по палатке, потрогала диковинки и предложила:

— А тебе помощь не нужна? Я бы могла тоже поучаствовать.

Хм, а почему бы и нет опять? У меня ведь масса дел, в которых мне нужна помощница.

— Если поможешь, буду только за, — искренне сказал я.

Мы обсудили с девушкой, чем она будет заниматься. Если вкратце, то она взяла на себя организационные мероприятия. Переговоры с мастерами и доставку материалов. Мое предприятие потихоньку обретало реальные очертания.

Вскоре после этого Катя ушла на обед, а я остался у себя. Отдохнул, поработал и отправился обратно в Ошхамахо. Мне нужно поймать Вайнова.

В лагере обнаружилось, что легендарного восходителя нет и я снова вернулся к себе. Невысокого альпиниста я встретил только после ужина. Тогда же и рассказал ему про свой замысел. Вайнов изумленно посмотрел на меня.

Вокруг уже начали сгущаться сумерки. Вернувшиеся с занятий ученики развели на площадке костер. Народу куча. Мы сидели в сторонке на качающейся скамье, подвешенной среди деревьев.

— Зачем тебе это надо? — спросил Вайнов и тут же усмехнулся. — Ах да, разве можно спрашивать об этом альпиниста? Хочешь сказать, душа требует? Вот только знаешь, что я хочу у тебя спросить, Сохатый?

Я вопросительно посмотрел на него. С гор дул легкий холодный ветер. На морщинистом лице Вайнова отсвечивали красные языки пламени костра. Ученики устроили возле него веселую потасовку.

— У меня такое ощущение, что ты не по годам развитой, — сказал Вайнов, проницательно глядя на меня. — Ты как будто вовсе не юноша, а взрослый мужик. И на горе ведешь себя также, словно уже много где побывал. Ты знаешь, что траверс Безенгийской стены — это один из самых сложных маршрутов в Советском Союзе? Без предварительной подготовки туда нельзя соваться.

Эх, жаль я не могу сказать, что уже ходил этим маршрутом. И не один, а три раза. Была попытка сделать даже зимний траверс, но тогда она не удалась. Погода не позволила.

Все это было в прошлой жизни. И у меня был тогда товарищ, который смог пройти этот маршрут в одиночку, летом, сам и я дико ему завидовал. И видимо поэтому, сейчас у меня так заполыхал этот огонь внутри. И я чувствовал, что меня теперь уже никто не остановит.

— Знаю, — сказал я. — Конечно, знаю. Но если охотиться на зверя, то на самого сильного или опасного, не так ли?

Вайнов снова усмехнулся.

— Знаешь, сколько таких слов я слышал от своих товарищей? Хех. Они могли бы повторить их, но не могут. Потому что лежат на дне ущелий, унесенные лавинами и с разбитыми головами. Вот скажи, если возникнет такая ситуация, что погода будет мешать твоим планам, ты все равно пойдешь на штурм?

Я покачал головой. Таким пустяковым вопросом можно сбить с толку новичка, но не меня.

— Нет, конечно. У меня правило. Лучше вернуться и через некоторое время попробовать сначала, чем умереть во время подъема. Тогда уже ничего повторить не получится.

Вайнов почесал колючий подбородок.